— Переживаемо. Такое бывает, но неприятно. Возможно, бактерии. Что-то как-то туда попало. Я сам следил за чисткой этих цистерн. И формула не новая. Я тщательно все рассчитал. Это расстраивает.

Она вытянула руки и зевнула:

— Я постараюсь на этой неделе закончить с твоими папками. Нам надо воплотить некоторые из твоих идей. Знаешь, дегустационный зал на территории, туры. Я так и не сходила посмотреть на амбар.

Его взгляд украдкой удивил ее.

— Может, тебе стоит побеспокоиться о себе? Цифры и положение не улучшатся, сколько на них ни смотри. Учитывая твое состояние, ты уверена, что мудро идти против отца?

Натали засмеялась.

— О, я уверена, что это абсолютное безумие. Но это дает мне цель, Таннер. Беспокойство за винодельню не дает сидеть сложа руки. — Беспокойство о себе ничего не изменит. — Я знаю, что ты настроен скептически, но я правда не хочу закрытия «Майлиос». Я сделаю все возможное, чтобы этого не допустить. Но с твоей помощью будет легче. Тебе придется научиться доверять мне.

— Ха. — Таннер нахмурился и перестроился в другой ряд. — Твой дед говорит, что у меня проблемы с доверием.

Натали ахнула в притворном удивлении, и оба улыбнулись.

— Я догадалась.

На его губах появилась улыбка:

— Хорошо. Дай мне сначала закончить со сбором. Я не силен в многозадачности.

— Сколько длится сбор?

— Все зависит от погоды и урожая. Может быть месяц или больше, плюс-минус. В этом году урожай поменьше, и к твоему приезду мы уже пару недель собирали. Эта неделя последняя. И я жду не дождусь, когда смогу поспать всю ночь.

— Понятно. Может, мне тоже выйти и помочь вам?

Мысль сделать фото со сбора винограда среди ночи заставила ее захихикать.

— Что смешного? — Таннер бросил на нее удивленный взгляд.

— Ничего.

Это она оставит при себе.

Когда они остановились на светофоре, Таннер снова потянулся назад, достал мексиканский плед и отправил Гвин на заднее сиденье.

— Вот. Накройся. Можешь поспать, если хочешь.

Натали укутала ноги.

— Я слышу нотку беспокойства?

— Никакого беспокойства. Просто не хочу копать для тебя яму на задворках. Я слишком занят.

Его улыбка была озорной и слишком сногсшибательной.

— Тогда я приложу все силы, чтобы не сыграть в ящик.

Смех Таннера заполнил пространство между ними и чуть-чуть пустоту в ее сердце.

— По крайней мере ты не утратила свое чувство юмора, Мышка.

— Извращенное. То немногое, что помогает мне держаться.

— Ты справишься.

Иногда она сомневается в этом.

— Спасибо, что приехал за мной.

— Для этого и существуют друзья.

Натали уставилась на его искреннее лицо. На мгновение она забыла, что от детской дружбы их отделяют тринадцать лет и нет смысла ее воскрешать.

— Что? — На его красивом лице появилась улыбка.

Натали улыбнулась в ответ:

— Из вас получился отличный рыцарь в сияющих доспехах, мистер Коллинз.

От его смеха в крови вспыхнули язычки пламени. Она никак не могла оторвать от него глаз.

— Не смотри так пристально. — Улыбка Таннера растаяла. — В моих доспехах большие трещины, Мышка. Огромные трещины.

Представительство ФБР, Прага

Джеффри Митчелл шел в американское посольство прямо по лужам, сердце билось в одном ритме с тяжелыми шагами. Он уже давно ждал вызова. Ждал повестку, которую доставили рано утром. В глубине души ему хотелось взять написанные слова обратно, сказать, что ошибся, что у него было время передумать.

Он пошевелил пальцами под гипсом, который носил вот уже несколько недель и который завтра должны снять. Перелом руки, четыре треснувших ребра и пара выбитых зубов. Справедливая цена, учитывая, что он вообще не рассчитывал вернуться с последней операции живым.

Ему повезло.

Он потерял трех человек из своей команды, и это не давало ему спать по ночам и терзало днем. Несмотря на всю подготовку, когда дошло до дела, он понятия не имел, как справиться с последствиями. Но он принял решение. Больше он никого не подвергнет риску.

С него хватит.

Через пятнадцать минут ожидания в посольстве он примирился с правдой. Он вот-вот оставит единственную жизнь, которую знал за последние тридцать лет.

— Он готов вас принять, сэр.

Вслед за секретаршей Джеффри вошел в кабинет своего босса, Колина Бранта. Секретарша усадила его в кресло, предложила кофе, от которого он отказался, и вышла, прикрыв за собой дверь.

Брант положил трубку телефона:

— Как дела, Митчелл?

— Живой.

Бывали дни, когда жить ему не хотелось.

— По медицинским показателям ты здоров. — Брант навис над столом, сдвинув кустистые брови. — Так что давай поговорим об этом письме.

Он постучал по тонкому конверту.

— Моя отставка. О чем тут говорить?

Джеффри проглотил свой приговор, как касторку, и уставился на ползущие за окном грозовые тучи.

— Почему не отпуск? Оплачиваемый, конечно. Походишь к психологу...

— Никакой психолог не изменит моего решения, Брант, — прорычал Джеффри. — Эти люди погибли из-за меня. Я запаниковал. Помоги мне избавить тебя от неловкости увольнять меня, дай мне уйти.

Брант тихонько засмеялся:

— Тебе пятьдесят шесть лет. Чем ты планируешь заниматься? В бирюльки играть?

Джеффри пожал плечами:

— Расследование будет?

— Нет. Я читал рапорт. Я уверен, что ты сделал все возможное, чтобы вытащить эту миссию. Немного не повезло, неудачное время. Митчелл, ты один из лучших моих людей. Не ломай звездную карьеру из-за одной ошибки. Ты через столько прошел...

— Я подвел вас, сэр. Подвел всех.

Провалил операцию.

Старый друг снова встал.

На этот раз Джеффри позволил ему подойти.

— Не принимай поспешных решений. Прошло слишком мало времени. Почему бы тебе не отдохнуть несколько месяцев? — Он улыбнулся. — Сделай перерыв. Устрой себе каникулы. Кажется, у твоей семьи винодельня в Калифорнии?

— Да.

Последнее место, где его ждут.

— Купи билет на самолет. За наш счет.

— Ты серьезно?

Должен быть подвох. Он не заслуживает второго шанса. А ФБР их не раздает.

— Джеффри, ты всегда был слишком строг к себе. Я не принимаю твою отставку и все тут. Что у нас сейчас, первое октября? Возьми три месяца. Поговорим в новом году. Если к тому времени ты все еще будешь считать, что не справишься с новым назначением, мы пересмотрим. Хорошо?

Он согласился на предложение Бранта только потому, что еще не придумал долгосрочный план, который не включал бы привязанные к ногам цементные блоки и прыжок в темные воды Влтавы. Джеффри встал на трясущихся ногах и выдавил несколько слов на прощание.

Он не может оставаться в Чехии. Не может вернуться в свою квартиру в Лондоне. Слишком много воспоминаний. Почти вся Европа исключается. А значит, возможно, ему действительно стоит подумать о Калифорнии.

Позже тем же вечером после пары пива и множества сомнений он набрал номер, который не вспоминал много лет.

Трубку взяла экономка и попросила подождать. Наконец линия затрещала.

— Билл Митчелл, — прогудел голос брата, и Джеффри чуть не повесил трубку.

Он всегда гордился своей невозмутимостью. Мало кто был способен вызвать у него желание шарахнуть человека о ближайшую стену. Его брат возглавлял этот короткий список.

— Привет. Это Джефф.

Долгое молчание заставило его пожалеть о том, что он не прислушался к интуиции и позвонил.

— Значит, ты не мертв.

— Не-а, не мертв. — Он попытался хохотнуть. — Как дела?

— Занят. У нас гости.

— Что ж, тогда не буду тебя задерживать. Я позвонил, потому что у меня намечается отпуск, и...

— Счастливого пути.

— Билл, подожди. Не клади трубку. — Джеффри стиснул трубку и набрал воздуха в грудь. — Я подумывал навестить папу. Как думаешь... ну, как он это воспримет?

— Возможно, это вызовет еще один инфаркт.