Обитые деревянными панелями стены зала заседаний давили на нее.

Натали Митчелл стояла рядом с большим экраном и пыталась понять график, который поясняла всего мгновение назад. Она теребила нитку жемчуга на шее и глубоко дышала, остро осознавая, что все взгляды в зале направлены на нее.

— И как вы видите, в прошлом году наши благотворительные взносы получили значительное внимание в... — Натали попыталась распутать мысли. Она избегала пристального взгляда Питера и в тысячный раз пожалела, что ее бывший жених не работает где-нибудь в другом месте. — В...

Почему здесь так душно? Несмотря на прохладный воздух из вентиляции над головой, Натали чувствовала, как по спине поползла капля пота. Она поправила воротник шелковой блузки и просмотрела свои заметки. Давай же, думай!

— Извините, я...

Натали подняла глаза и наткнулась на пристальный взгляд отца. Бумаги выскользнули из дрожащих рук. Она нагнулась подобрать их с пола, выпрямилась и осмотрелась в поисках хотя бы одного дружелюбного лица за длинным столом. Нечитаемые выражения лиц и неловкое молчание вынудили ее предпринять последнюю попытку собраться.

Каким-то чудом она совладала с голосом и закончила презентацию. Это был не лучший ее момент. Что подтверждало хмурое лицо отца. Одним из недостатков работы в семейном бизнесе является необходимость постоянно что-то доказывать. Она руководила связями с общественностью «Митчелл Энтерпрайзис» всего несколько месяцев, так что давление было сильным.

— Спасибо, Натали. — Отец прочистил горло и поднял бровь. — Надеюсь, ты не заразилась гуляющим вокруг вирусом.

Он не ждал ответа. Не здесь. Натали выдавила слабую улыбку и остаток заседания просидела в жалком молчании. Как только заседание закончилось, она собрала вещи и сбежала из помещения.

Она едва успела дойти до уборной, как ее стошнило.

В голове снова и снова повторялся визг шин и тошнотворный звук удара, как бы сильно она ни гнала воспоминание прочь.

И как ей жить с этим?

В последние годы все шло так хорошо. Должно быть, это временная регрессия. Натали тряхнула головой и сердито уставилась в зеркало на свое покрасневшее лицо. Несколько недель назад она бы в это поверила. Но все продолжается слишком долго. Пришло время что-то предпринять.

Она также знала то, чего не знал отец. Это не вирус.

В пятницу вечером она наконец согласилась провести выходные с родителями за городом. Она любила Нью-Йорк, но в последнее время шумный, переполненный город нервировал.

После ужина Натали сидела на веранде родительского дома в Ярмуте на полуострове Кейп-Код, надеясь, что свежий морской ветерок начала сентября оживит ее упавшее настроение. После фиаско на заседании во вторник она сдалась и днем отправилась к своему врачу. И новости оказались не радостными.

Бессонные ночи, отсутствие аппетита, тошнота и флэшбеки. Присутствовали все знакомые признаки. Врача беспокоила возможность еще одного срыва. Он выписал ей новые таблетки и посетовал, что она не пришла раньше.

Теперь она сидит в сумерках и спорит с собой. Она не может сказать родителям, что происходит на самом деле.

Здесь не может быть быстрых результатов.

— На-та-ли, ты здесь?

Натали поглубже завернулась в вязанный из цветных мотивов плед и стала ждать.

Быстрые шаги матери становились все ближе.

Скрипнула, открываясь, сетчатая дверь и захлопнулась.

Каблуки простучали не поддающийся расшифровке код по столетним деревянным доскам. Это Джейн Митчелл целеустремленно маршировала по веранде второго этажа.

— Вот ты где. Ради Бога! Сегодня холодный вечер, ты замерзнешь до смерти.

Натали вытерла щеки и стала сильно раскачиваться в белом кресле-качалке.

Мать схватила подлокотники и резко остановила кресло.

— Натали!

Из-за облаков выглянула луна и осветила ее широко открытые обеспокоенные глаза.

— Что происходит? Твой отец говорит, что ты едва не сорвалась на заседании.

Натали фыркнула и отвела взгляд.

— Я не сорвалась. Я была в норме.

— Как ты в норме с июня, когда вы с Питером расторгли помолвку?

— Мама, если ты пригласила меня сюда, чтобы все выходные ворошить прошлое, то лучше не надо.

— Я беспокоюсь за тебя. Мы оба беспокоимся.

— Не нужно. Просто у меня был плохой день. Вот и все.

Плохие несколько месяцев.

— Спустись в кабинет. Отец хочет с тобой поговорить.

— Поговорить или прочитать нотацию?

Мать выпрямилась, разгладила льняные брюки с идеальными стрелками и коснулась гладкого низкого пучка окрашенных светлых волос. Соленый бриз угрожал в любую минуту выманить из заточения несколько соломенных прядей.

— Ты идешь?

— Да.

Нет смысла отказываться. Натали выбралась из кресла-качалки, волоча за собой плед.

В отцовском кабинете на первом этаже плясало пламя и манило к себе, размять холодные пальцы перед желтыми и оранжевыми языками. Из спрятанных где-то в потолке колонок лилась мелодия Вивальди.

Мать прочесывала помещение, как сержант на дежурстве, обдирая отмершие листья со своих призовых фиалок и выравнивая журналы, которые и так уже лежали идеальными стопками на полированном журнальном столике вишневого дерева.

Билл Митчелл вершил суд за письменным столом. Прорезавшие лоб морщины свидетельствовали о том, что он планирует обсуждать что-то серьезное.

— Ты хотел меня видеть?

Натали побрела по густому красному персидскому ковру и встала перед отцом, чувствуя себя снова тринадцатилетней.

«Мы отсылаем тебя, Нат. Это прекрасная школа. Там ты будешь счастлива. Ты можешь жить дальше, оставить все это позади...»

Мать заняла позицию в одном из кожаных кресел винного цвета напротив него и махнула Натали на второе.

— Присядь, Натали.

Натали села и попыталась отогнать дурное предчувствие.

Папа наклонился вперед и пристально посмотрел на нее.

— Меня беспокоит, какой замкнутой ты стала с июня. Мы все лето не могли зазвать тебя сюда. Натали, я должен спросить. У тебя...

Он шумно выдохнул и откинулся в кресле, не в состоянии произнести это.

«У тебя очередной срыв?»

Натали съежилась в кресле.

Тот ужасный вечер в начале июня, когда она без предупреждения заявилась в квартиру Питера, только чтобы обнаружить его с другой женщиной, переключил какой-то невидимый рычажок. С тех пор она ежечасно и ежедневно сражалась с прошлым и всеми его демонами.

— Не волнуйся. Я в полном порядке.

— Я не думаю, что ты в порядке.

Отец говорил совершенно спокойно, как будто не надвигалась буря. Но его глаза говорили об обратном. Он был высоко уважаемым бизнесменом, но пользовался славой человека, которому не стоит переходить дорогу. К сожалению, Натали часто чувствовала то же самое.

— Папа, я сказала, я в...

Он поднял руку.

— В одну минуту ты проводишь презентацию на заседании правления, а в следующую не можешь закончить предложение. Ты много работаешь, но, честно говоря, две последние презентации — не то, чего я ожидаю от тебя. И мы догадываемся, что ты слишком много времени проводишь одна в своей квартире. — Он замолчал, позволяя каждому словесному залпу достичь намеченной цели. — Это просто из-за разрыва с Питером или происходит что-то еще?

Натали не смогла набраться смелости рассказать родителям правду. Не смогла признать, что опять не сумела справиться с жизненными трудностями со стоицизмом, который выказывали они.

Папа выдохнул и отпил темную жидкость из хрустального стакана. Буря в его глазах утихла, но он все еще выглядел недовольным.

— Натали, ты можешь поговорить с нами. — Он выбрал тон добрее. — Мы только хотим помочь.

— Вы хотите помочь? — повторила Натали.

Умопомрачительная ирония. Она впилась ногтями в ладони и уставилась на оставшиеся отметины. Она вспомнила последний раз, когда родители пытались «помочь», и ее передернуло.