– То есть ты утверждаешь, что у Маёвёнё здесь, в Солнечной системе, сразу несколько аргиа~лу, – продолжил он беседу.

– Да. Они здесь с того же момента, когда зародились контакты между Ӧссе и Землей. Ӧссеане называют их глееваринами.

– Я знаю это слово. Оно переводится как «посредники», но раньше я никак не понимал, что под этим имеется в виду. Не помню, чтобы я хоть раз на Ӧссе слышал это в обычном разговоре.

Говоря об этом, Лукас понял, что даже не может вспомнить, когда и где слышал это слово впервые. Зато в его голове тут же всплыли слова Ёлтаӱл: «Хоть он и глееварин, поймаешь его в два счета».

Ӧссеанка наверняка имела в виду аргиа~лу.

– Похоже, эти глееварины в подчиненном положении, – продолжал Аш~шад. – Вместо того чтобы править, как это происходит на Хиваив, они слушают каждое слово церковных сановников. Не делают ничего по собственной воле. В состоянии, в котором я был в воскресенье, они могли по приказу своих начальников легко меня убить, если бы были прямо на Земле. Но у них были задания в других местах – на Марсе, на Плутонелле.

Лукас кивнул. Он не мог сказать, что что-то из этого его удивляет.

– Еще в понедельник я наткнулся на целый ряд следов, которые они оставили на Земле. Однако когда я продолжил исследование позже, то увидел, как эти вещи исчезают из протонации. Понимаешь – сугробы за целые годы, и вдруг их убрали в течение нескольких дней! Не так просто сделать это на расстоянии, даже в рамках одной звездной системы. Такая скорость и такие усилия свидетельствуют о том, что глееваринов много, что они действовали согласно точному плану и что это связано со мной. Та ситуация с поездом их наверняка сильно испугала. Пока у них была монополия на психотронику, они спокойно позволяли себе некоторые недосмотры. – Аш~шад сделал паузу. – Это все кажется мне разумной причиной отступить в сторону и продолжать избегать медиантов. Если приближается настоящее столкновение…

– Ты хочешь с ними сражаться? – перебил его Лукас, не веря своим ушам.

– Не хочу, но, вероятно, придется. Не знаю, чего от них можно ожидать.

Лукас мысленно простонал: «Так он не знает, чего ждать! Нужно ведь знать, чего ты хочешь дождаться, а потом так все и устроить!» Но он постарался, чтобы эта мысль не слишком отчетливо звучала в его голове. И все-то Аш~шаду в каждой доле предусмотрительности видятся неприличие, цинизм и эгоизм – а Лукас решительно не собирался выслушивать очередные замечания о недостатках своего характера.

– Открытого конфликта можно избежать, – лишь сказал он. – Прежде всего, есть Совет, а он в определенной мере может защитить тебя от ӧссеан. Если вдруг будет опасность, что за тобой придет банда ӧссенских ассасинов, намного удобнее быть официальным гостем Земли и иметь в запасе авторитет земных властей, чем пытаться самостоятельно поразить их в ментальной битве в здешней прачечной! И с медиантами так же; их интерес, конечно, может привлечь к тебе и нежелательное внимание, но в то же время оказывает защиту. Ӧссеанам будет тяжелее открыто предпринимать что-либо против известной личности, чем просто прийти и уничтожить неизвестного бездомного где-то в подвале. Не отрицаю, что в целом незначительность гарантирует бо́льшую безопасность, чем популярность, – однако ты уже никого не убедишь, что ты незначителен, и уж тем более не ӧссенских глееваринов. Посмотри на это иначе, Аш~шад! Нельзя даже допускать, что вы станете противниками. Ты говоришь, их много. Если ты и правда начнешь гоняться здесь за ними между мусорными баками, вместо того чтобы раз и навсегда нейтрализовать их политическими средствами, то ты так и будешь прятаться за этой мицелиальной завесой до конца жизни.

Аш~шад молча смотрел на Лукаса.

– Тяжело не допускать, что они – мои противники, когда один из них пытался меня убить.

– Но зӱрёгал – не один из них! – Лукас всплеснул руками. – Зӱрёгала на Землю прислал ӧссенский верховный жрец Парлӱксӧэль. Лично я его не знаю, но, судя по всему, он прагматик. Не то что он не верит в Аккӱтликса – на Ӧссе не бывает неверующих; но у него свои интересы, и он, без всяких сомнений, их продавливает. Местная верховная жрица поступок зӱрёгала публично осудила, как я и надеялся. Ее сильно возмутило, что Парлӱксӧэль вмешался в ее полномочия. Потому вообще нельзя утверждать, что Маёвёнё – твоя противница. У вас даже один общий враг на Ӧссе.

– То есть ты думаешь, что мне стоит с ней переговорить, – сказал Аш~шад.

Лукас едва удержался, чтобы не закатить глаза. Нет, так он не думал.

– Может быть, позже, – допустил он без воодушевления. – Мне не кажется, что будет разумным завтра утром собраться, прийти в ее дворец и без обиняков выложить ей все мелочи. Сразу подчеркну, что я с официальными переговорами с Маёвёнё помочь тебе не могу. Я ей не нравлюсь. Это такая давняя антипатия – с тобой никак не связанная; но я в любом случае не собираюсь даже приближаться к ее дворцу, уж тем более снова туда врываться и приводить тебя. – Лукас замялся. – Мне вот пришло в голову, что есть такая возможность… как-то ненавязчиво намекнуть ей, сколько у вас всего общего. Эта старая дама – глубоко верующая. Она ненавидит еретиков. Когда она сама поймет, что Парлӱксӧэль покушается на твою жизнь и что спасти твою жизнь, безусловно, необходимо в интересах Церкви Аккӱтликса – например, для того, чтобы ты мог распространять славу Аккӱтликса на Фомальхиве, – может выйти так, что ее глееварины еще сами захотят тебя защищать.

– Но я не хочу распространять славу ее бога на Фомальхиве.

– Это лишь пример, – поспешно заверил его Лукас. – Так далеко дело не зайдет.

Аш~шад задумчиво смотрел на него.

– Ну, ладно. Не стану притворяться, что не понимаю тебя – и что меня это оскорбляет, – наконец сказал он. – Ӧссеане выбора не дают. – Фомальхиванин замялся. – Лукас… эта Маёвёнё была однажды у вас дома, ты знал? В кабинете твоего отца.

Лукас пожал плечами.

– Вполне возможно. К нам постоянно приходило множество ӧссеан.

– Ты не понимаешь, какой момент я имею в виду? – серьезно спросил Аш~шад.

Он ненадолго встретился глазами с Лукасом.

– Нет. Ты и правда понятия не имеешь.

В голосе фомальхиванина было что-то, отчего у Лукаса пошли по коже мурашки. Он невольно представил, как Аш~шад два часа лежит в его старой комнате и прочесывает протонацию дома слой за слоем. Все моменты. Все порывы чувств. Весь этот ӧссенский ад, который видели те стены. Но это еще можно было проглотить; ведь чем, собственно, такое вынюхивание отличается от бесцеремонного любопытства толпы ӧссеан, которые духовно воспаряют от взгляда на бойню на алтаре? Лукаса скорее беспокоило, что Аш~шад о его семейном прошлом, вполне возможно, собрал больше информации, чем он сам. Кто знает, какие давно забытые пакты старого профессора он вытащил из могилы?

Лукас мельком вспомнил о письме. Но это было совсем не навязчивое искушение.

– Ты не спросишь, – констатировал Аш~шад после недолгой тишины. – Ни о чем. Вот он, человеческий характер! Ты обманываешь сам себя с удивительной изобретательностью, Лукас.

– Нет нужды…

– Ну, конечно, у тебя ее никогда нет. Ты искренне веришь в собственную неуязвимость. Никогда в жизни не признáешься, что есть вещи, которых ты боишься. Однако, как только речь заходит о твоем отце, смелость тебя покидает.

Лукас скептически наблюдал за ним.

– Вот это сюрприз, – проронил он. – Я тебе скажу кое-что, Аш~шад. Вещей, которых я боюсь, у меня целый список, но на первом месте – благожелательная, показная психологическая риторика. Вот она мне сильно действует на нервы. Если, кроме перечисления всех моих отвратительных черт, ты еще и собираешься мне указывать, что я должен вытаскивать на свет травмы из детства и разбираться со своим отношением к отцу, то я лучше пойду.

– В твоем отношении к отцу разбираться нечего, – насмешливо сказал Аш~шад. – С ним все ясно. Удобная, комфортная ненависть, четко обозначенный враг, никаких сомнений. Тебе даже не придет в голову, что ты мог бы быть ему за что-то благодарен. Ну и? Это не мои проблемы. Как-нибудь доживешь жизнь без драм.