Фиона растерянно моргала. Ей казалось невероятным, что сюда вот так просто вломился Лукас Хильдебрандт – именно он! – и ведет такие пламенные речи.

– Но… но я ведь… ведь я ничего не делаю… – выдавила она.

Лукас осекся. Провел рукой по волосам.

– Прости, – холодно сказал он. – Конечно, это не мое дело. К тому же абсурдно было бы ожидать, что ты будешь выслушивать мои советы. С другой стороны, я предполагаю, что ты заговорила об этом специально, чтобы выбить из меня информацию. Так что теперь слушай!

Его ледяной голос чуть не оглушил ее:

– На Ӧссе нет цивилизации в привычном нам смысле слова. Возможно, на вид похоже – города, ракеты, технологии, настоящая идиллия! – но ты не можешь даже представить, на что способен их религиозный фанатизм. Я видел собственными глазами, как священники заживо сожгли несколько ӧссеан и одного нашего человека из посольства из-за ауригианской ереси.

Фиона уставилась на него. Просто смотрела. Когда до нее начало доходить, ее руки задрожали. Затем колени. После губы.

– Но… двадцать шестой век! – выдавила она. – В наше… в наше время…

– На Ӧссе нет никакого «нашего» времени, – отрезал Лукас. – Там уже несколько тысяч лет царит средневековье.

– Почему вы ничего не сделали? – взорвалась Фиона. – Вы спокойно дали ему умереть?!

Лукас сунул руки в карманы и окинул ее язвительным взглядом.

– Смотри-ка. Ты начинаешь различать убитого землянина и убитых ӧссеан. Это вторая стадия отрезвления. Первая уже позади: ты сняла ӧссенские амулеты.

– Как ты мог смотреть на это?!

– Из чистой трусости и цинизма, – заверил ее Лукас. – Брайан повел себя совершенно безответственно. Он был парнем моего возраста, специалист, ӧссеист… так что прекрасно знал, как устроено их общество; но он как раз смотреть не смог. Если бы он критиковал Церковь с кем-то наедине, посол бы его из беды вытащил. Однако он при массовой казни ауригиан решил прямо в святыне обратиться к верующим. Говорил он сплошь логичные и очевидные вещи – например, что никто с точностью не доказал, был ли Аккӱтликс только один и был ли он богом, что гипотетическая планета Тликс должна быть исследована, что свобода – основа всего и что стоит, черт возьми, одуматься и не отрицать право на личное мнение. – Лукас ухмыльнулся. – Они не сжигают людей сразу полностью, – добавил он. – Начинают с конечностей. Но будь спокойна. Мы передали ему яд.

– Как ты мог смотреть?.. – беспомощно сказала Фиона.

– Ты повторяешься, – предупредил ее Лукас. – Я сам несогласованное ораторство на ӧссенских обрядах опробовал еще на Земле, поэтому знал, что такой напрасный жест никому не поможет. Если хочешь что-то изменить – перестреляй всех ӧссеан. Иначе ничего не остается, кроме как сжать зубы и смотреть. И идти на огромные компромиссы… не с ними, конечно, потому что у них своя правда и ничего другого они принимать не станут, а со своим представлением о морали.

Лукас вздохнул и шагнул к дверям.

– Ну что же. Это все, что я хотел сказать.

– Лукас…

Он замер, держа руку на дверной ручке.

– Спасибо, что пытаешься меня предупредить. Я понимаю, что… что тебе вообще не стоило беспокоиться, – неуклюже выдавила Фиона.

– Хм.

– Лукас… но… мне правда нужно выяснить.

Теперь он к ней повернулся.

– Так я ни в чем тебя не убедил, – иронично констатировал он.

– Наоборот, – отрезала она. – Я уже почти решилась пойти сегодня вечером поспрашивать в лардӧэне.

Фиона замялась. Делиться именно с ним она не хотела, так как существовала опасность нечаянно сказать лишнее; но раз она уже зашла так далеко, было бы жалко потерять такую возможность. Боже, он сам к ней пришел! На лице не было этого мерзкого саркастичного выражения, которое бывало обычно. Над своими заметками Фиона ломала голову уже три дня – и ни к чему не пришла. Если не спросить его сейчас, разве она когда-либо еще осмелится? И разве осмелится когда-либо пойти к Прастарой – после всего, что Лукас сейчас сказал?!

– У меня тут несколько предложений и ӧссенских знаков, – сказала Фиона. – Я не могу их прочитать, но с этой… с этой ауригианской ересью это точно связано.

Лукас шагнул к ней. Фиона поборола инстинкт, который велел ей броситься на стол и запихать бумажки под блузку. Вместо этого она даже отодвинулась и уступила ему место.

Он наклонился над столом и быстро разгреб ее сокровища. Раскидал их по кучкам, как крупье, раздающий карты: сюда цифры, туда предложения, к себе символы.

– Что разрушили на Плутонелле – ускоритель? – рассмеялся Лукас, откладывая бумажку. – У них как раз должно было быть голосование.

Над упоминанием о Цирдахе он задержался, но затем и эту бумажку молча отложил. Когда Лукас успешно избавился от всего, что было не на ӧссеине, наступил следующий раунд молниеносных перемещений и переворачиваний, после которого осталось три разных столбика и один листок отдельно. Фиона ждала, что теперь последует либо показное размышление да раздумывание, либо напыщенная речь – и, конечно же, обсуждение, что он получит, если соизволит сделать для нее перевод; но Лукас не стал терять ни минуты, молча потянулся к органайзеру за бумагой, взял лучшую Фионину ручку и принялся писать. На чистом листе быстро появлялись записи: сначала идеально закругленный знак, затем две опрятные строчки перевода, после чего номер. У него была целая система. Фиона подперла подбородок и смотрела. Может, она его и не любила, но зрелище, как его ручка летит по бумаге и высекает сложные каллиграфические линии, было достойно восхищения. Определенную меру ловкости и знаний она не могла отрицать и при большом желании.

Над второй кучкой он постоянно задумывался и спрашивал, не должна ли быть тут скорее ровная линия, или же дугообразная, или все-таки пересекающая, а может и ниспадающая. Фиона каждый раз его заверяла, что не имеет ни малейшего понятия, на что Лукас ухмылялся, писал две-три версии слова и ставил рядом вопросительный знак. Третью кучку он разобрал быстро.

– Даже так… ну, держите меня, – бормотал он.

Лукас обильно исписал три страницы, отбросил ручку и выпрямился.

– Первое – это легко, «Плач по умирающему Кораблю», – сказал он. – Ӧссеане верят, что космические Корабли – живые, что это существа выше человека. Когда в космосе происходит катастрофа, они устраивают мессу – молятся не за экипаж, а именно за Корабль. Говорят, это огромное погребальное торжество, однако я никогда его не видел. Их Корабли так идеальны, что уже долгие годы не происходит аварий. Я сэкономил тебе десять часов хлопотной расшифровки, так как знаю все это наизусть, но ты смогла бы найти это в библиотеке кафедры ӧссеистики. Это не опасно.

– То есть… эта ауригианская ересь… – начала Фиона.

– Это вторая кучка.

Лукас положил перед ней бумагу с вопросительными знаками.

– Церковь этого не поддерживает. Они поставили условие, что на терронском не должно быть опубликовано ни одного перевода ауригианских свитков, так что официально никто их не переводил. Не существует ни одной кодифицированной версии имен собственных. Я перевел их с помощью транскрипции перегласовок так как есть, но раз ты сама не знаешь, как эти каракули должны выглядеть, то получишь лишь приблизительные наборы букв, которые могут обозначать бог знает какой инопланетный звук, издаваемый бог знает какой насекомообразной тварью при помощи трения усиками или битья по панцирю. Другими словами – ерунда.

Он оперся о ее стол и устремил взгляд в некую точку над ее головой.

– Речь о том, что давным-давно некий Аккаринтӧ и его друзья – примерно именуемые, скажем, сгенами, – сбежали из империи Н. на планету Тликс, так как владели тайной бессмертия, а с остальными ею делиться не хотели. Часть их начала строить телепорты, собирать Что-То-Там, наверное, какие-то драгоценные камни, и вмешиваться в жизнь на ближайших планетах. Особенно отличился сам Аккаринтӧ с Тликс – или же Акк-ӱ-тликс – который срежиссировал грандиозный культ личности. Остальные насекомьи божки, согласно ауригианской ереси, отчасти староваты, отчасти слишком уж мудры, потому торчат дома, погруженные в медитации, но сама мысль о том, что их несколько, невероятно возмущает ӧссенскую Церковь. – Лукас сунул руки в карманы. – Нам на Земле до какой-то там палеоастрономической теории особо нет дела. Если бы нашлись доказательства, мы бы пожали плечами и сказали – ну и что, очередные пришельцы, еще и такие, которым ничего продать нельзя; и к чему они нам? Но для ӧссеан это огромная теологическая проблема. Известно, что Тликс должна быть планетой йоты Возничего, что слишком конкретно, даже опасно. Ӧссеане избегают этого места и не допускают, чтобы туда летали земляне.