– Ты смирился. То есть, как я и сказала, ты все еще не простил его. – Ёлтаӱл тряхнула ушами. – Он написал тебе письмо, ты знал? Незадолго до смерти. Доверил на хранение кому-то из твоих друзей.

А вот и оно. Камёлё закрыла глаза от бессилия.

Она чувствовала, как Лукас колеблется, как копается в памяти: обрывки событий закружились в его голове, и мысль внезапно нашла между ними связь. Пинки и ее тревожная ложь. Листы мицелиальной бумаги на полу ӧссенской чайной… среди прочих вещей, высыпанных из сумочки. Все соединилось гладко, без швов – и не привело к каким-либо последствиям для душевного спокойствия. В этом уже не было ничего, что могло бы его потрясти.

– Подозреваю, что нечто подобное существует, – допустил он. – Но сам текст я не читал.

– Стоило бы.

– Раз ты так говоришь. Может, со временем до этого дойдет.

Уши Ёлтаӱл заволновались в знак протеста. Ее взгляд вдруг блеснул странным светом. Лукас снова тонул в ее трёигрӱ, в этот раз остром, будто только что отколовшийся осколок.

– Джилеӓс считал это важным, – заявила она. – Не знаю, что именно он там написал, и необязательно, чтоб ты с этим соглашался; но если не прочитаешь, то не сможешь составить мнение, а?

– У меня нет письма, – признался Лукас. – Оно у одной девушки, и она не хочет мне его отдавать. Мне претит идея отобрать его силой.

Ёлтаӱл замерла. А затем расхохоталась.

– Ага, вот как! Претит ему! Да ты у нас джентльмен! Не хочешь давить на бедную даму, чтоб у бедняжки не случилась душевная травма – сопровождаемая поносом!

Она энергично покачала головой. Смех в ее голосе оттеняли нотки горечи.

– Забудь про осторожности, Лус. Надень резиновые перчатки и выбей из нее письмо – это в ее же интересах. В письме может быть что-то о семье, всякое может быть… что-нибудь о Расто или старой Беатрис или, хм, все те штуки про Аинеи… но, пойми, Джи никогда не был сентиментальным идиотом. Он бы не устроил танцы с бубном вокруг письма, только чтоб излить душеньку. А если там что-то важное или, например, просто странное и немного подозрительное… дурацкое тайное дополнение номер три к ауригианской ереси, которое нашей дорогой Церкви придется не по вкусу… так это и твоей дорогой голубушке может стоить жизни.

Лукас молча кивнул. Он совсем не был уверен, что письмо необходимо достать любым путем. Но размышлял об этом. Искал связи. Вспоминал. Камёлё совершенно четко чувствовала, как тонка стена, отделяющая его сознание от страшных вещей, закопанных в его голове.

Барьер тоньше, чем мицелиальная бумага. Тоньше, чем герданский шелк.

Д

вери мягко закрылись – замкнулся круг тишины. За окном мелькнула тень – это подъехало такси, которое вызвал Лукас. Ёлтаӱл задумчиво разминала кончики ушей. Затем бросила быстрый взгляд в сторону Камёлё, но все еще не смогла ее увидеть.

– Найдешь его? – заговорила она с пустой стеной.

Камёлё устало выскользнула из укрытия невидимости.

– Это тебе на руку, а? Ты бы ему показала, какие у тебя крутые связи. Но так не пойдет. Представление отменяется. Я не буду искать фомальхиванина.

– Не сможешь? Потому что фомальчик глееварин? Так ты ведь тоже.

– Фомальхиванин – лучший глееварин в нашей Солнечной системе, – сухо поправила ее Камёлё. – Может, ты не оценила, но остановить предмет такой массы на такой скорости и чтоб от людей не остался томатный сок – это тот еще номер. Мастерская работа – это факт. Я не знаю никого, кто смог бы так же. Но есть и недостатки. Он сделал себе этим неплохую рекламу. Теперь его заметили абсолютно все. – Камёлё непроизвольно водила пальцами по предплечью. – Послушай меня, Ёлтаӱл. Там наверху как раз заметают следы. И убеждают тебя, что человеческие глееварины таких вещей не делают. Протонация выглядит как содержимое миксера. Включенного.

– Что Корабли там запрятывают?

– Едва ли я узнаю. Уже спрятали. – Камёлё покачала головой. – Раз что-то достойно Их внимания, то все не так просто. Если хочешь глееваринский совет – вот он. Не позволяй себя в это втянуть. Магический шар разбился, фомальхиванин упал в канал, его похитили марсиане. Выдумай что-нибудь, ты же умеешь. Будет намного лучше, если… если… Лукас его не найдет.

Лукас. Сколько лет это имя не срывалось с ее губ! Лишь два слога, которые зазвенели в самых костях. Разлились в ней словно жидкий азот.

Печать надломилась.

По ее левой руке, тщательно скрытой натянутым рукавом, начал расползаться холод, словно тающий ледник. Непрошеный браслет неприятно врезáлся в кожу на протяжении всего визита Лукаса, но сейчас вдруг бешено задергался и сжал ее как удав. Зарядившись под мостом текучей энергией, он стал еще сильнее, чем раньше. Еще строптивее. Еще голоднее. Он инстинктивно рванулся за ее воспоминаниями.

Камёлё не растерялась. Она прижала руку к предплечью и крепко ударила глееваринским приказом. Серебристый холод молниеносно подался назад, будто сжались щупальца атакующего осьминога и он снова спрятался под камень.

Дело сделано. Она смогла с ним справиться – все еще могла.

Хоть это и было адски утомительно.

Ёлтаӱл смотрела на нее. Затем вздохнула.

– У людей всегда бывают проблемы, всякие разные. Никто не удивится, если ты будешь искать помощи. Сейчас скажу страшную вещь: говорить или не говорить Лусу о фомальчике – это далеко не первое дело. Надо сначала обдумать, как нам извлечь выгоду. Это ли не призыв к действию – что он нужен Кораблям?

– Для тебя будет главной выгодой никогда с ним не встречаться, – заверила ее Камёлё. – Именно потому, что он нужен многим совсем разным сторонам. – Она сбросила обувь и села на стул. – Никто не знает, о чем сам фомальхиванин думает. Он ведет себя совсем нерационально. И может быть смертельно опасным. Я послушала, что говорил зӱрёгал…

– Что говорил?! Зӱрёгал?! Ну даешь! – захихикала Ёлтаӱл. – Да-да, мне досточтимый Бука тоже кое-что нарассказывал, когда залез сюда! Он тоже был опасным, прям смертельно! Прям убийственным! Угроза физической расправой – аргументик весомый, но не говори, прошу тебя, что ты веришь этой ерунде. Зӱрёгал пришел убить фомальхиванина. Ну бывает так, что после этого человек немножко предвзят. – Ёлтаӱл уперла руки в боки. – Этот Аш~шад для Церкви как палка в колеса. Маёвёнё может взбеситься, увидев в новостях личико язычника. Но это все еще не значит, что он людоед. Покажи мне негодяя, который рисковал бы своей шеей ради каких-то чужих сопляков в поезде! И сама же говоришь, что он лучший. Прилепиться к нему – вот было бы дело.

– Тебе надоело волочиться за Аӧрлёмёгерлем? Я думала, у вас отличные рабочие отношения.

Ёлтаӱл махнула рукой.

– Ну да. Так и есть! Но ты знаешь, как бывает.

– Да – я знаю, как бывает. Так же хорошо, как и ты. Когда запахло жареным, Аӧрлёмёгерль за меня не заступился. Никто за нас не заступится, пойми! Могу лишь диву даваться, как тебе не надоест искать влиятельных защитников.

– У тебя, конечно, нет такой нужды, а? Ты никогда бы не спряталась, например, у медианта! – хихикнула Ёлтаӱл.

Камёлё стиснула зубы. Это замечание ее задело. На Ӧссе, где основой всех отношений были иерархия и уважение авторитетов, бытие и небытие каждого человека зависело от его способности выстраивать взаимоотношения. Видно, она не избавилась от этого типа мышления и на Земле. Ее уши кривились от язвительности. Да, хоть после бури она и сбежала домой, но затем снова закрыла свою квартиру и вернулась к Джерри. Она убеждала себя, что Джерри живет дальше от центра психотронного вихря. Ей казалось это совершенно естественным – он ее защитит.

«И это я не хотела напрашиваться! Ни к кому! Рё Аккӱтликс, как я до сих пор не избавилась от этого тупицы?!» – думала теперь Камёлё. Искать безопасности именно у него было дурацкой идеей. Это не помогало. Она сразу знала, что не поможет: осознание пришло еще в первый вечер, когда против зӱрёгала она все равно стояла сама за себя. А тот самодовольный хранитель злато-ало-черной бутылочки не смог бы ей помочь, даже если бы вдруг захотел. Со своими проблемами она справилась сама. И все равно уже две недели жила у Джерри. Он не был ей дорог, и все же она каждый вечер упрямо возвращалась в его квартиру вместо своей. Почему же? Теперь, когда она видела искорки насмешки в глазах Ёлтаӱл – когда она впитала в себя ее всезнающий взгляд и слабенький укол трёигрӱ,– ее осенило.