— Он мой друг. Близкий друг.

Есть. Она сказала это, и мир не обрушился на нее.

— Ваша мать говорила мне, что у вас появилась необычайная привязанность к какому-то поставщику. Это он?

— Я же сказала, что это мой друг.

— И явно ревнивый, как я заметил.

Могли на самом деле Макс ревновать? Она не сделала ничего особенного, только танцевала с Джеральдом Харкоуртом, снобом, пустым местом, и это для нее ровным счетом ничего не значило. Господи, она все уладит в следующий раз, когда увидит его.

Но она больше его не встречала. Макс Уайлд стал совершенно невидимым, в то время как Джеральд Харкоурт стоял словно приклеенный, сверкая улыбкой в миллион долларов так часто, что ей хотелось закричать. Но вместо этого она пила шампанское, проплывала от одного знакомого к другому, развлекала своих гостей и одновременно старалась придумать, как избавиться от Джеральда, не запинав его до потери сознания.

Но Джеральд не собирался отчаливать. Он заставил ее ловить букет Бетси вместе с другими одинокими женщинами и притянул ее обратно к себе, когда она упустила букет. Они вместе ели торт, пили шампанское и бросали ароматные белые плумерии в невесту и жениха, когда они уезжали в кругосветное путешествие на время медового месяца.

Она не имела представления, сколько времени прошло, но теплый воздух, спокойный голос Джеральда и слишком много бокалов шампанского успокоили ее, вынудив ее положить голову ему на плечо. Она хотела закрыть глаза. Хотела спать.

Потом ей приснился танец с Максом, и это показалось таким близким, как будто она танцевала с ним в реальности.

Одеколон Джеральда был сильным и сладким, он так отличался от одеколона Макса, легкого, мускусного, натурального. Маленькая мягкая рука Джеральда лежала на ее спине, а она вспоминала руку Макса, большую и сильную, с мозолями на ладонях. У Джеральда была безупречная прическа, в то время как волосы Макса были непослушными.

Она подняла голову и посмотрела в тусклые голубые глаза, в которых не было ни страсти, ни намека на опасность, только опыт и воспитание, и пожалела, что не смотрит в пылкие карие глаза Макса.

Она не хотела более оставаться с Джеральдом. Было уже поздно, люди начали расходиться.

— Я должна проводить гостей, — сказала она ему, уходя.

— Я могу пойти с вами.

Она отрицательно покачала головой:

— Вы были великолепны весь день, но я бы еще хотела поговорить кое с кем.

Он не спорил.

— Может быть, сегодня вечером…

— У меня есть планы.

— Тогда я позвоню завтра.

Она вежливо улыбнулась, не желая говорить ему, что ей это не интересно. К несчастью, в последние несколько часов она сделала что-то, что доказывало обратное.

Оркестр продолжал играть, несколько пар кружились на веранде, и Лоурен искала единственного мужчину, с которым хотела танцевать.

— Вы видели Макса? — спросила она Медведя, который стоял за стойкой бара. Он выглядел чертовски привлекательно в своем смокинге.

— Возникли проблемы на вечеринке Фабиано. Он попросил меня присмотреть за всем здесь.

Ее сердце упало.

— Он уехал?

— Около минуты назад. — Он поставил бокал на стойку. — Хотите выпить? Я делаю великолепный мартини.

— В другой раз, спасибо.

Она пронеслась мимо друзей и знакомых, мимо матери, которая старалась привлечь ее внимание. Только бы догнать его!

Гладкий мотоцикл с черным фургоном с яркой надписью «Рожден свободным» отъезжал от обочины, и она побежала за ним.

— Макс, остановитесь, пожалуйста.

Фургон продолжал двигаться назад, медленно маневрируя между дорогими машинами.

— Макс! — прокричала она опять.

Он не остановился, мотоцикл выехал на дорогу. Она сильно запыхалась, когда поравнялась с окном водителя, стекло было опущено.

Макс отстегнул галстук. Он был без пиджака, и верхняя пуговица рубашки была расстегнута. Он выглядел прекрасно, и она пожалела, что не могла запрыгнуть в фургон и уехать с ним прочь.

— Я надеялась, что смогу поймать вас.

— Для чего?

Она не могла не заметить раздражение в его голосе.

— Потому что нам надо поговорить.

— У меня нет времени.

— Я знаю. Медведь сказал мне, что есть срочное дело на вечеринке Фабиано, что вы должны мчаться туда, но… — она слабо улыбнулась, — но, может быть, мы могли бы поговорить позже. Может быть, вы приедете сегодня вечером, и мы потанцуем?

Он цинично рассмеялся:

— Вы упражнялись для нашего танца в дюжине танцев с Джеральдом Харкоуртом.

— Я бы танцевала с вами дюжину танцев, если бы вы были рядом, если бы вы не отклонили мое предложение, когда я вас приглашала.

— Вы были заняты.

— Я развлекала моих гостей.

— Одного гостя!

Она положила руки на дверь и наклонилась ближе:

— Вы ревнуете!

— Да, черт побери!

— Но почему? Джеральд такой надутый!

— Чип тоже надутый, но вы вышли за него замуж. Потом были Лиланд, Питер и бог знает кто еще. Черт возьми, Лоурен, ты управляешься с мужьями и любовниками легче, чем я вожу мотоциклы и машины.

— Ты недостаточно знаешь о моих браках или об остальной моей жизни, чтобы обвинять меня.

— Я не должен обвинять тебя. Это всегда с тобой. Твой экс-супруг всегда около тебя. Ты живешь в доме, который он купил тебе.

— Это только дом, Макс. Большой, пустой, одинокий особняк, который не имеет для меня никакой сентиментальной ценности. Это только место, где я живу, где я отдыхаю, не больше. А что до Чипа, я не люблю его больше. Может быть, моя жизнь совсем не похожа на твою. Тебе может не нравиться то, как я развлекаю своих гостей, или то, как провожу свои дни. Но это моя жизнь, и не я собираюсь отказываться от нее — не имеет значения, насколько сильно я хочу тебя.

Он уставился на нее, и оглушительная тишина и все их различия, не говоря о ее прошлом, построили стену между ними.

Она убрала руки с дверцы фургона и сделала глубокий вдох, чтобы вернуть самообладание.

Он был жесток, ревнив и совершенно не подходил ей, и она не позволит, чтобы он увидел, какую боль причинил ей.

— Спасибо тебе за все, что ты сделал, чтобы свадьба Бетси прошла с таким успехом, — сказала она и, не дожидаясь мстительного ответа, повернулась и пошла обратно к дому, прочь от мужчины, который мог сделать ее по-настоящему счастливой, и прочь от мужчины, который впервые в жизни оставил в ее душе чувство большой потери.

Лоурен прогуливалась по оранжерее, заботливо рассматривая орхидеи, тыкая пальцем в каждый горшок, чтобы проверить, сырая ли почва и не нужно ли полить растения. Выращивание цветов всегда помогало ей избавиться от переживаний, но сейчас она ничем не могла заглушить головную боль и боль разбитого сердца. Она вздохнула, когда отщипнула увядший бутон от лимонно-желтого венерина башмачка, жалея, что не может так же легко отбросить прочь и страдание, которое она испытывала из-за потери Макса.

К несчастью, в жизни все было не так просто. Она об этом слишком хорошо знала.

Лоурен услышала разговор матери с Чарльзом в соседней комнате, но не обратила на него внимания, продолжая осторожно вытирать пыль с испещренных прожилками листьев мягкой хлопковой тканью. Когда Чарльз поднялся по главной лестнице, Селеста вошла в оранжерею. Она посвежела после двухчасового дневного сна и сеанса у личной массажистки Лоурен.

— Свадьба прошла прекрасно, дорогая, — Селеста села в белое плетеное кресло и изящно скрестила ноги. Она пригладила юбку аметистового костюма и обыденно откинулась в кресле назад, наблюдая за работой Лоурен. — Цветы были прекрасные, музыка шикарная, а платье Бетси просто потрясающим.

Лоурен вытерла полотенцем руки и пошла вдоль раскрашенной тропическим рисунком панели, которая скрывала высаженную в горшки рассаду.

— Бетси мне сказала, что она никогда не была так счастлива, — произнесла она, садясь напротив мамы.