Телефон на кухне зазвонил, и Макс схватил его, одновременно нажимая на пульт, чтобы уменьшить громкость музыки.

— «Рожден свободным», — он надеялся услышать голос Лоурен Ремингтон, потому что хотел разобраться, что их разделяет.

— Привет, Макс. — Глубокий мужской голос определенно не принадлежал Лоурен — он принадлежал сыщику, которого Макс нанял, чтобы разыскать Шарлотту и Зака, — и Макс почувствовал сильное разочарование. — Как дела?

— Хорошо. Есть новости?

Макс ненавидел тишину на другом конце провода, В последний раз, когда Херри так молчал, он кое-что узнал о брате Макса, и новость не была приятной.

— Возможно, я нашел Шарлотту, — сказал Херри, — но не обольщайся.

— Ты убил во мне надежду найти Зака, когда сообщил, что он погиб в автокатастрофе. Но я все еще надеюсь увидеть Шарлотту, так что не говори мне, что она тоже умерла.

— Я только пытаюсь тебе сказать, что нашел женщину по имени Шарлотта Уайлд. Может быть, это твоя сестра, а может быть, и нет.

— Где она?

— В Фениксе. Я еду туда во вторник,

— Ты говорил с ней?

Опять тишина, потом вздох Херри долетел до уха Макса.

— Я разговаривал с женщиной, с которой она живет.

Он ненавидел, когда Херри ходил вокруг да около.

— И?

— Она… она умственно отсталая.

— Это невозможно. Она была в порядке, когда я видел ее в последний раз.

— Ей было четыре года, когда ты видел ее, и, насколько мне известно, в таком возрасте невозможно оценить чьи-то психические способности. Но, может быть, эта женщина и не твоя сестра.

Макс не видел свою малышку-сестру и младшего брата двадцать лет, с того момента когда их мать оставила Макса на одного из своих старых дружков и исчезла с Шарлоттой и Заком, которых, возможно, бросила где-то в Калифорнии. Он отчаянно хотел найти Шарлотту, но к такому он не был готов.

— Расскажи мне о ней, — сказал он, расстроенно проводя рукой по волосам. — Как она выглядит? Сколько ей лет?

— Ей двадцать четыре. Черные волосы. Карие глаза.

Скудное описание вполне подходило, но это почти ничего не значило.

— Что еще ты знаешь о ней?

Любит ли она по-прежнему танцевать и петь? Красива ли она?

— Я не знаю только одного. Женщина, с которой она живет, разговаривала уклончиво. Вот почему я еду в Феникс. Я не могу тебе сказать больше, пока не увижу ее и не попробую поговорить с ней. И как я уже сказал, она может и не быть Шарлоттой Уайлд. Уже не в первый раз я думаю, что нашел кого-то, но узнаю, что шел по ложному следу.

— Я хочу найти мою сестру. Я хочу увидеть ее, — сказал Макс с нажимом. — Мне все равно, в каком состоянии она находится. Если женщина в Фениксе моя сестра, я хочу знать об этом, даже если тебе покажется, что лучше не говорить мне об этом.

— Не беспокойся, Макс. Я позвоню тебе во вторник вечером, даже если новости будут плохими.

Макс сжал пальцами виски, когда повесил трубку. Вот уже много лет он ищет свою семью и нашел только мать, женщину, которая не желала его видеть, женщину, которая давно начала новую жизнь и не хотела, чтобы он был ее частью. Это было даже хорошо, потому что она его тоже не интересовала. Все, что он хотел от Лоретты Уайлд, — это узнать о брате и сестре, но она вычеркнула их из своей жизни так же легко, как не допустила туда Макса.

— Ты в порядке? — спросила Джеми, ее маленькие мыльные пальцы коснулись его руки.

Кивнув, Макс соскользнул с барного стула и направился к раковине. Он наклонился, чтобы быть на уровне глаз маленькой девочки, и прикоснулся к ее лицу.

— Я тебе когда-нибудь говорил, как я рад, что у меня есть вы с Райаном?

— Раз или два, — она опять прикусила губу, и он не мог не заметить беспокойство в ее глазах. — Ты оста вишь нас у себя, когда найдешь свою сестру?

Макс рассмеялся:

— Я хочу, чтобы вы всегда были со мной.

— Но ты не усыновил нас.

Он поднял Джеми и посадил ее на край стола. 3атем он опустил руки в теплую мыльную воду для мытья посуды, заканчивая рутинную работу, которую она ненавидела.

— У тебя есть отец, — напомнил он ей.

— Он в тюрьме. Я даже не помню его.

— Хорошо, зато он помнит тебя и не хочет тебя потерять.

— Райан думает, что тебе следует поговорить с нашим отцом. Ты мог бы убедить его отказаться от нас.

— А что ты думаешь?

— Что ты мой единственный папа.

Он вытер руки и присел на стол рядом с ней.

— Для тебя на самом деле так важно, чтобы я тебя официально удочерил?

Джеми кивнула и вложила свою маленькую руку в его большую.

— Хуже всего, что для меня тоже, — Райан только что вошел в кухню и прислонился к холодильнику. — Иногда мне кажется, что ты не хочешь нас усыновить.

— Не то, что не хочу, я просто мало думал об этом.

— Почему? — спросила Джеми. — Разве ты не хотел, чтобы Филипп усыновил*тебя?

Он постарался вспомнить, были ли у него какие-нибудь чувства по поводу того, чтобы быть усыновленным. Филипп Бернард был значительно лучшим отцом, чем родной отец Макса, и этого Максу было достаточно.

— Мы никогда не говорили об этом, — сказал он. — Я всегда знал, что он любит меня, хотя он не говорил об этом часто. И большего мне не требовалось. — Он улыбнулся Райану и Джеми. — Вы же знаете, что я люблю вас?

Джеми кивнула, но Райан уставился в пол. Ему было нелегко выражать эмоции в свои четырнадцать лет.

— Да… наверное.

Максу было пятнадцать, когда Филипп взял его к себе. Он был трудным ребенком, не нуждался ни в ком. Он узнавал себя в Райане. Джеми, напротив, была тихой, спокойной, чувствительной и все еще маленькой девочкой — его маменькой девочкой.

Два года назад, когда он привел Райана домой, ему только исполнилось двенадцать. Он был зол па Макса, зол на весь мир, сидел в углу и угрюмо глядел вокруг. Девятилетнюю Джеми Максу удалось забрать к себе два месяца спустя, и в самый первый вечер она залезла к нему на колени, посмотрела на него своими чудесными, по-младенчески голубыми глазами — глазами, полными слез, — и попросила не отвозить ее или Райана обратно слишком скоро, потому что она устала переезжать из одного приемного дома в другой, устала жить без брата, устала привыкать к новым правилам в каждом новом месте.

Макс понимал эти чувства слишком хорошо.

Воспоминания заставили его обнять Джеми и прижать ее к себе. Два года назад, когда Макс интересовался возможностью усыновления, он узнал, что отец Джеми и Райана не отказался от детей и дал клятву, что выйдет из тюрьмы и будет их воспитывать.

Но их отец так и не связался с ними. Он даже не пытался сотрудничать с системой и отказался от досрочного освобождения. Макс пришел к выводу, что этот парень останется в тюрьме до конца своих дней.

Но что будет, если он все-таки освободится? Что если он заберет Джеми и Райана? Что если он опять нарушит свое обещание? И что если, когда он снова напьется в машине, с ним окажутся не мать или парочка приятелей, а его дети?

Что если он попадет в другое лобовое столкновение, и Джеми и Райан станут его новыми жертвами?

Эта мысль мучила его, и он осознавал, что нужен Райану и Джеми.

Он поцеловал Джеми в лоб.

— Завтра я позвоню адвокату по поводу усыновления.

Он почувствовал, как руки Джеми обвились вокруг него. Райан пристально разглядывал пол, затем медленно поднял голову, и Макс не мог не заметить влагу в уголках его глаз. Слова «я люблю тебя» висели на кончике языка Райана, но остались невысказанными. Иногда слова не нужны — он знал это по своему собственному опыту.

Макс подошел к Райану и поставил его перед собой, чувствуя сильное сердцебиение, и слеза скатилась по его щеке.

Завтра он будет предпринимать шаги, чтобы быть уверенным в том, что никогда не потеряет Джеми и Райана и что они никогда не потеряют его. Потому что он слишком хорошо знал боль от утраты любимых людей.

Прокрадываться по ночам на кухню было не в привычках Лоурен, но она никак не могла выбросить из головы коробки с замороженными мини-квише, которые они с Чарльзом купили у «Костко». Она понятия не имела, не будут ли они на вкус как картон. Такие же мучительные мысли преследовали ее последние три часа по поводу нарезанного шоколадно-сырного торта, не говоря уже о закусках из креветок и о чем-то под названием «тортилла роллапс», которые планировалось захватить из гастрономического магазина ранним субботним утром. Что подумали бы Бетси и Банни Эндикотт, если бы узнали, что Лоурен купила деликатесы для приема в магазине эконом-класса?