Селеста сделала глубокий вдох, и Лоурен осознала, что она никогда не видела мать в таком гневе. Лоурен совсем не хотела причинить ей боль, но она устала от раздражения и наставлений своей матери, хотя сильно любила ее.

— Мои так называемые друзья уже судачат обо мне, — сказала Лоурен. — Мне намекнули на это вчера, когда я еще пыталась заниматься организацией свадеб.

— И этим все не закончится, — бросила в свою очередь Селеста. — И ты возненавидишь мужчину, который явился причиной всех твоих несчастий. Я знаю, потому что это случилось со мной и твоим отцом. Пожалуйста, Лоурен, послушай меня. Ты можешь думать, что любишь мистера Уайлда, но если ты останешься с ним немного дольше, то потеряешь все, что у тебя есть.

— Моя жизнь была совершенно пуста, мама, так что я не понимаю, что мне терять,

Селеста покачала головой:

— Тебя не убедить?

— Впервые в жизни у меня пет сомнений в том, чего я хочу.

Очевидно, такой ответ не удовлетворил Селесту, и она повернулась к Максу:

— Если вы любите мою дочь, мистер Уайлд, вам следует оставить ее.

— Я не могу этого сделать.

— Отец Лоурен сказал однажды то же самое. Он не покинул бы меня вопреки протестам моей матери, и так же, как Лоурен, я была влюблена. Я делала все ради него. Я оставила свой дом, свой образ жизни, потому что я думала, что единственное, в чем я нуждаюсь, это его любовь, и все закончилось плохо. — По щеке Селесты скатилась слеза. — Пожалуйста, — умоляла она, и даже Лоурен услышала муку в ее голосе, — если вы любите мою дочь, оставьте ее.

Больше ничего не говоря, Селеста села в машину, захлопнула за собой дверь и уехала прочь.

Лоурен глубоко вздохнула, когда увидела, как машина поворачивает на дорогу. Она с такой уверенностью заявила, что ее не волнует мнение друзей и семьи, но в глубине души знала, что это было не до конца правдой. Однако она также знала, что любит Макса, что он самое важное в ее жизни.

Взглянув на Макса, она увидела беспокойство и следы сомнения в его глазах. Она постаралась улыбнуться, но вместо этого ее губы задрожали от страха, что он оставит ее.

— Твоя мама права, — проговорил Макс, проводя пальцами по своим волосам. — Оставшись со мной, ты потеряешь все, чем жила прежде. Тогда ты станешь обижаться на меня, а я не хочу этого.

О боже, она нс желала слышать эти слова. Только не от Макса.

— Мама ошибается.

Он покачал головой:

— Нет, она права. Твой бизнес терпит крах отчасти из-за меня.

— Люди посмеивались над моими попытками вести бизнес задолго до того, как я встретила тебя.

— Да, но, наняв меня обслуживать свадьбу Бетси, ты только подбросила дров в огонь.

— Ты думаешь, меня это волнует?

— Я знаю, что тебя это волнует, — сказал он, сжимая ее руки. — Это твое дело, Лоурен. Тебя все касается, и ты постоянно волнуешься о том, что думают люди. В этом нет ничего плохого. Черт возьми, большинство людей должны любить тебя, но если мы будем вместе, ты станешь ежесекундно переживать о том, что говорят люди, что они думают, и будешь страдать.

— Так что ты собираешься делать, Макс? Уйти от Меня?

— У меня нет выбора. Я люблю тебя, но…

Она цинично рассмеялась:

— Ты не любишь меня, Макс. Если бы ты любил, то остался бы со мной, и мы бы справились с этим вместе.

Его пальцы напряглись, и она увидела гнев в его глазах.

— Я действительно люблю тебя, поэтому я намерен покинуть тебя.

— Это самое смешное из всего, что я когда-либо слышала.

— Не от меня. Ты думаешь, меня заботит, смеются ли люди за моей спиной? Ты думаешь, меня заботит, что твоя мать невзлюбила меня? Что до обвинений в адрес моих друзей, я жил с таким ярлыком всю свою жизнь, и они легко отскакивают от меня. Но, черт возьми, Лоурен, я люблю тебя так сильно, что мне будет больно каждый раз, когда над тобой станут насмехаться, каждый раз, когда ты будешь спорить со своей мамой, или когда потеряешь своих друзей и самоуважение, потому что я знаю, как важны все эти вещи для тебя.

Слезы лились из ее глаз.

— Я не хочу потерять тебя.

— Я тоже не хочу потерять тебя. Но мы оба знали с самого начала, что наши миры очень разные.

Лоурен оттолкнула его, стирая непокорные слезы со своих щек.

— Я бы никогда не назвала тебя предателем. Господи, Макс, я была замужем за мужчинами, которые не заботились о наших семейных отношениях. Я полюбила тебя, потому что ты был совсем не похож на них. Я думала, ты будешь бороться за меня, любить меня несмотря ни на что. Но я ошиблась.

— Я действительно люблю тебя, Лоурен, но я боюсь причинить тебе боль.

Она рассмеялась и позволила слезам катиться по лицу.

— Знаешь что, Макс, — сказала она, обреченно поднимаясь по ступенькам своего большого одинокого дома, — ты причинил мне такую боль, как никто и никогда.

Коробка «Годивы» и бутылка шампанского «Дом Периньон» помогли Лоурен прожить первый день. В течение второго дня она лежала в постели, стараясь остановить адскую головную боль из-за слишком большого количества шампанского и шоколада.

Поход за покупками помог бы справиться с переживаниями, но она не могла показаться на людях с опухшими глазами и со слезами, беспрерывно текущими по лицу. Кроме того, она не хотела выходить из дома, потому что боялась пропустить звонок Макса, который до сих пор не звонил.

Как он мог оставить ее? Знал ли он, как она несчастна? Заботило ли его это?

Конечно нет! Казалось, это никого не заботило, и она начала сильно жалеть себя.

Потянувшись через кровать, на которой валялись подушки и журналы, которые не принесли ей никакого облегчения, она схватила салфетку, постучала по наполовину пустой бутылке аспирина, который, однако, не помогал ей от головной боли.

Она высморкала нос, скомкала и бросила салфетку в мусорное ведро позади кровати, попала мимо, как и раз пятьдесят до этого.

Когда раздался стук в дверь, она застегнула пуговицы на черной шелковой пижаме и засопела:

— Входите.

Появился Чарльз с серебряным подносом, наполненным изумительными блюдами, приготовленными миссис Фиск. Он прошел через комнату, покачал головой, мельком взглянув на Лоурен, потом прошел к шкафу для посуды.

— Я принес обед, — сообщил он, поставив поднос и забирая другой, оставленный во время ланча — еда была не тронута. Простите, что я говорю это, мисс Ремингтон, но вы собираетесь остаться в этой комнате навсегда?

— Я думала об этом.

— Вы не думаете, что слезами не вернете мистера Уайлда?

— Не похоже, что можно заставить мистера Уайлда вернуться, но я надеялась, что слезы помогут мне получить по крайней мере унцию понимания и участия от людей, которых я люблю.

— Вы находите, что это эффективно?

— Нет, наоборот. Вы единственный посетили меня за эти два дня.

Он усмехнулся:

— Я думал, мое мнение поможет вам скорее встать с постели. Очевидно, я ошибался.

— Зачем мне выходить из этой комнаты? И особенно интересно услышать, как я могу вернуть назад Макса Уайлда.

— Полагаю, что есть много возможностей для этого.

— Не хотите ли поделиться ими со мной?

— Нет.

— Почему?

— Потому что вы всю свою жизнь делаете то, что от вас ожидают. Мне показалось, вы устали от этого, с сегодняшнего дня собирались делать то, что сами хотите. Я думаю, пришло время исполнить ваши намерения. — Чарльз шагнул в коридор. — Доброй ночи, мисс Ремингтон.

Почему Чарльз всегда прав?

Высморкавшись, она бросила салфетку в корзину и промахнулась. Возможно, она пропустила много других вещей за последние два дня и за всю жизнь.

«Возьми себя в руки, — сказала она себе, — и подумай, как вернуть Макса».

Но ее мысли путались. Ей нужна была помощь.

Сняв телефонную трубку, она набрала номер своего брата. Была только половина седьмого в Вайоминге, и она знала, что не прервет ничей сон. Две недели назад она уже поступила таким образом и не могла повторить эту ошибку из-за деликатного положения Сэм.