Макс не мог принять это за чистую монету.

— Как я могу удостовериться, что вы моя сестра?

— Господи, Макс! — Лоурен смотрела на него, как будто он потерял рассудок. — Разве ты не видишь сходство? У вас одинаковые глаза, одинаковая улыбка.

Лоурен произнесла это так легко, но он видел слишком много других женщин за все эти годы, у которых были его глаза и его улыбка. Слишком много других женщин, утверждавших, что они его сестры, хотя это было не так.

— Вы помните, где мы жили? — он не обращал внимания на протесты Лоурен. Ему нужно было получить от Чарити какое-нибудь доказательство.

Но она покачала головой:

— Мои родители не рассказывали о моей жизни до того, как удочерили меня. Я знаю только, что меня звали Шарлотта Уайлд. У меня нет подлинного свидетельства о рождении. У меня нет старых фото, и только неделю назад мои родители сказали мне, что у меня может быть брат. Я умоляла их дать мне номер телефона Херри Кроу и просила его не говорить вам, что приеду сегодня.

Мне нужно было время, чтобы постараться вспомнить ранние годы моей жизни, до того как я увижу вас.

— И вы хоть что-нибудь помните? — спросил Макс, его сомнения постепенно рассеивались.

— Только это, она откинула прядь волос со своего лба, чтобы показать шрам не длиннее дюйма. — Я запомнила автокатастрофу, и от этого воспоминания у меня болит сердце. Я запомнила, как я плакала, как кто-то держал меня, и от этого я чувствовала себя лучше, пока не приехала «скорая помощь». Но это все.

Макс дотронулся до шрама, вспоминая, как он взял Шарлотту на руки и прижал футболку к ране у нее на лбу, говоря ей, что все будет хорошо.

Но все пошло плохо. Шарлотта исчезла, оставив пустоту в его сердце на двадцать лет.

Сейчас она вернулась.

Макс почувствовал слезы, навернувшиеся у него на глазах, почувствовал, как его жена сжимает его руку, и понял, что самый лучший день в жизни неожиданно стал еще лучше.

Он притянул сестру к себе.

— Так много о чем надо поговорить, так много сказать тебе.

— И у меня есть по крайней мере миллион вопросов, но они могут подождать.

— Почему подождать? — спросил Макс, удерживая ее руки. — Что-то не так?

— Это день твоей свадьбы. У тебя медовый месяц, и я не собираюсь вставать между мужем и женой. Кроме того, я прилетела только на один день. У меня самолет через два часа…

— Пожалуйста, оставайся подольше, — настаивала Лоурен. — Мы можем отложить медовый месяц на пару дней.

— Это самая сумасшедшая идея, которую я когда-либо слышала, а я слышу много безумных вещей в Лас-Вегасе. Нет, — заявила Чарити, — я не буду прерывать ваш медовый месяц. На самом деле, я не собираюсь занимать даже одну минуту вашего времени.

— Мы приедем в Лас-Вегас, — пообещал Макс, изучая ее красивое лицо.

— Я буду рада, — сказала Чарити. — Я начинаю новое шоу через несколько недель, и я раздобуду для вас лучшие места на представление.

Она быстро высвободилась из его рук, объясняя ему, где ее можно найти, и посылая воздушные поцелуи. Она остановилась примерно в шести футах и сверкнула сияющей улыбкой через плечо:

— Между прочим, кто тот высокий, красивый парень, который смотрел, как я пою?

— Весь в черном? — спросила Лоурен.

— Тот самый.

— О, дорогая, — ответила Лоурен, — это Майк Флинн, священник.

Чарити округлила глаза:

— Хорошо, я вычеркну его из своего списка партнеров по танцам. У меня со священниками свои счеты.

Чарити больше ничего не сказала. Вместо этого она направилась прямо к парню, стоящему рядом с пастором Флинном, и потянула упирающегося джентльмена на танцевальную площадку. Макс обнял жену и наблюдал за сестрой, пока она не исчезла в толпе.

— Мы можем поехать в Лас-Вегас сегодня ночью, — сказала Лоурен, слегка целуя его.

— Разве ты этого хочешь?

Она улыбнулась:

— Не совсем, но я люблю тебя, Макс. Я хочу, чтобы ты был счастлив, и если тебе необходимо провести время с Чарити, хорошо… Я могу немного подождать.

— Я не хочу ждать, — ответил он, убирая локон с ее щеки, — ни неделю, ни день, ни даже до тех пор, пока закончится этот прием.

— Самолет на Таити только утром.

— Но «Фантастический двор» открыт всю ночь.

Глаза Лоурен указали на патио, где собрались гости, двести гостей, которые ели, пили, танцевали и, казалось, совсем не скучали без жениха и невесты.

Нежная улыбка коснулась ее губ, когда она схватила его руку, подняла подол своего серебряного платья, и рев гладкого черного мотоцикла, припаркованного на подъездной дороге, прокатился по чудовищному мраморному дому.

Макс перекинул ногу через «харлей», и Лоурен сделала то же самое. Ее изумительное тело крепко прижалось к нему.

— Я люблю тебя, — прошептала она ему в ухо.

Макс повернулся на сиденье, провел пальцами по ее волосам.

— Я тоже люблю тебя.

Потом он поцеловал ее. Мягко. Нежно.

Макс не сомневался, что это было только начало самой сладкой, страстной поездки в их жизни.