Пока выходили на лестничную клетку, и Князев закрывал квартиру я вспомнила про телефон. Несколько пропущенных от Риты, и сообщения с мольбами ответить, испортили мне настроение. Но хуже всего была последняя смска: «Я прикрою тебя перед родителями. Пожалуйста, ответь, если с тобой все хорошо. Кира, прости меня, я очень волнуюсь.»

Стало тошно. Куда сильнее мне хотелось бы, чтобы девушка, наоборот, сдала меня, дав повод для очередного скандала. Это ее идеальность выводила из себя. Как можно вести себя так сладко, учитывая сколько гадостей я наговорила сегодня?

Премерзкое чувство под названием «совесть» мгновенно начало свою любимую работу — терзание души острыми клыками. Я гордилась тем, что она присутствует в моей жизни, но ненавидела, когда ее укоры касались именно Риты.

— А девчонка, молодец, — с уважением протянул Князев, заглядывая мне через плечо и читая сообщение. — Не ответишь?

Парень сказал худшее, что только мог сказать в этой ситуации.

— Нет, — мгновенно ощетинилась я, забывая и про теплый вечер в его компании, и про странное ощущение, что я была не в гостях, а дома.

В груди свернулся комок обиды, и я, поджав губы, первой двинулась в сторону лестницы.

На улице снова падал снег, обновляя на городе посеревшее снежное одеяло. Я вздохнула морозный воздух и попыталась успокоиться, чтобы не начать позорно всхлипывать. Тот факт, что Дэн назвал Риту «молодцом» бесил едва ли не больше, чем наша ссора в универе. Ну, конечно, она то у нас умница. Все так думают. И он тоже.

— Злишься? — Князев вышел из подъезда и тут же принялся доставать из кармана сигареты. Парень рассматривал меня прищурившись.

— Злюсь, — зачем-то честно ответила я, хотя собиралась сказать «нет».

Дэн присел на обледеневшую лавочку, вытянул длинные ноги, и закурил. Я неловко топталась рядом. Убегать не хотелось. Наоборот, несмотря на обиду внутри (которая, к слову, была совершенно бессмысленной), рядом с Князевым хотелось остаться. Хотелось подождать, пока он вот так докурит, выбросит сигарету, и мы вместе пойдем в сторону клуба, разговаривая о каких-нибудь пустяках.

Но Князев курил нарочито медленно. А я, чем дольше длилось это молчание, тем дольше не хотела, чтобы парень вообще разговаривал.

— Почему ты так с ней?

Все-таки спросил.

— Она тебе понравилась? — буркнула, пиная носком кроссовка снег. — Чего ты так ей интересуешься?

— Да ладно тебе, Кира. — Князев, наконец, закончил курить и встал. — Твоя сестра показалась мне вполне милой девушкой. А посмотреть на твое поведение, так рядом как будто монстр живет.

Ну все. Теперь пропало желание идти куда-то и с Денисом. И вообще. Утопиться, может? Все вокруг видят, какая Рита хорошая, и как ее нехорошая сестренка срывает на ней злость.

Хуже всего, что я сама это понимаю. Отвратительно и мерзко.

Развернулась на пятках и двинулась прочь. Знала, что, если начну говорить, могу разреветься от обиды. А так хоть есть возможность успокоится до работы и прекратить глотать злые слезы.

Денис догнал через минуту, подстраиваясь под мой быстрый шаг.

— Кира, ты и правда похожа на ёжика.

— Отвянь, Князев.

Парень хмыкнул. Хотел что-то еще сострить, но ему помешал телефон. Дэн ответил, не глядя на экран, о чем, судя по всему, очень быстро пожалел. Лицо его вытянулось так стремительно, что я испугалась.

Первое, что он ответил своему собеседнику, не подходило ни под одну цензуру. Бармен обматерил беднягу на том конце провода.

— И только попробуй сюда еще раз позвонить, урод, — яростно выплюнул он напоследок.

От гнева Денис тяжело дышал, сжимая руки в кулаки. Его шаг ускорился в несколько раз, и теперь мне приходилось лишь семенить рядом, чтобы не отстать.

— Денис, — я растерянно тронула рукав его куртку, но парень не отреагировал. — Все хорошо?

— Хорошо, — буркнул он, — просто у нас с тобой сегодня не лучший вечер.

***

Вернувшись домой утром, я постаралась прошмыгнуть в комнату как можно незаметнее. Мама теперь была в курсе, что я работаю, да и вчера вечером я написала ей сообщение, напоминая о своей смене в баре. Не хотелось, чтобы она волновалась. А вот Рите так и не ответила, хотя девушка звонила еще несколько раз за вечер.

Уснуть не удалось. Из головы не уходили дурацкие мысли, которые никак не подпускали ко мне сон. Провозившись пару часов между сном и явью, я встала по звонку будильника еще более уставшая, чем до этого. Мама с Андреем ушли полчаса назад, а мне предстояло в очередной раз столкнуться с сестрой. Но на этот раз уходить без завтрака в университет, только, чтобы не пересечься с Ритой, я не собиралась. Есть хотелось ужасно.

Березина, как я и предполагала, сидела на кухне, уплетая шоколадное печенье и увлеченно читая какой-то очередной заумный учебник. Увидев меня, девушка поперхнулась и закашлялась. Я только раздраженно фыркнула, наливая в стакан воды и протягивая Рите.

— Спасибо, — еле слышно отозвалась та, успокаивая, наконец, дыхание.

Сделав вид, что не услышала ее благодарностей, я постаралась как можно быстрее разобраться с кофе и покинуть кухню, перед этим утащив из вазочки пару штук ароматного печенья.

— Кира!

Ну вот и что ей не сидится?

— Кира, постой, пожалуйста. Давай поговорим.

Чувствовать себя истеричной стервой было тошно, но внутренняя вредность помешала ответить девушке. Я в пару глотков одолела бодрящий напиток, впопыхах натянула кроссовки, пуховик и шарф и молча вышла за дверь.

Пока добиралась до университета пыталась дозвониться до Дениса. Парень не отвечал, и, судя по времени, когда последний раз заходил в социальные сети, спал крепким сном. Почему-то стало грустно. Князева хотелось увидеть. Тем более, два дня будет не наша смена, а значит, если Денис решил отлежаться дома, то встретимся мы только к выходным.

Я расстроилась, но решила не подавать виду. Ника и Лиля, встретившие меня рядом с университетом о чем-то оживленно спорили. Вернее, это Ника что-то доказывала Синицкой, повысив голос и яростно размахивая руками.

— Нет, я тебе говорю! Синицкая, он настоящий и это тебе! — если бы не большое количество дорого тонального крема на лице Игнатьевой, я бы точно утверждала, что девушка покраснела от взволнованности. Глаза у нее блестели так, как будто она рассказывала подруге про готовящийся государственный переворот.

Лиля же была сильно растерянна. Она то смотрела на возбужденную подругу, то переводила остекленевший взгляд на руки, в которых крутила маленькую темно-синюю коробочку с бархатной лентой.

— Ник, а может, все-таки это не мне? — с надеждой тихо спросила Синицкая

— А кому? Папе Римскому? Или у тебя в рюкзаке пункт приема для голубиной почты?

Лиля покраснела и тихо выдохнула, сжимая в руках коробочку

— Что у вас тут случилось?

Девушки подняли на меня глаза.

— Привет, — потерянно чмокнула в щеку Лиля. — Тут…

— Тут вот, — махнула рукой Ника, повторяя жест подруги и приветственно обнимая меня, — у Лили появился таинственный поклонник, а она отнекивается.

— Я не отнекиваюсь, — еще сильнее растерялась Синицкая. Девушка подняла на меня взгляд и произнесла с тоскливой надеждой: — Кира, я думаю, это не мне.

Дрожащей рукой девушка протянула мне коробочку. Я послушно взяла, сгорая от любопытства, и, открыв, не смогла сдержать удивленного восклицания.

— Вот тебе и «ого!» — подтвердила Игнатьева. — Представляешь, какие нашей подруге подарочки дарят! А она все секретничает!

Лежащий внутри браслет, даже ничего не соображающей в ювелирных украшениях мне, показался неправдоподобно дорогим. Золотой, обсыпанный камнями разной величины и цвета, он будто бы сошел с картинок книг по истории. С руки какой-нибудь великой королевы, не меньше. Золото блестело в солнечных лучах, а камни казались настолько драгоценными, что тут же захотелось спрятать его куда подальше. Как будто прямо за кустами сидел вор и следил, чтобы подойти и отнять украшение, предварительно тюкнув по голове.