Мы пожимали друг другу руки, а меня не покидало глупое детское ощущение, что я обнимаюсь с гремучей змеей, которая почему-то притворилась милым ужиком. Она много смеялась, называла меня новой сестренкой и была до неприличия милой, сражая на повал всех вокруг себя. А я никак не могла избавиться от ощущения фальшивости улыбки.

После истерики на следующий день подруги предположили, что на фоне стресса у меня развилась паранойя. Я тоже начинала так думать, поэтому решила приглядеться к девушке, прежде чем делать поспешные выводы. Но, Боже, кто бы знал, насколько я оказалась права…

Рита Березина заполонила собой весь мир. Родственники, выслушав историю бедняжки-сиротки, росшей без матери, намертво влюбились в нее, постоянно повторяя, как внимательно я должна быть к новой сестре. Дядя Андрей сдувал с нее пылинки и пел дифирамбы о ее «таланто-красоте» всем вокруг, включая меня и мою маму. Дошло до того, что они оба начали приводить ее в пример, тактично подчеркивая мои невеселые «успехи» в учебе и нелюбовь к платьям. Ее доброта стала настоящей легендой во дворе новой квартиры, куда мы переехали сразу после регистрации отношений родителей.

Рита была цветочком. Подкармливала бродячих кошек и собак, помогала в приютах, занималась волонтерством и училась на самую благородную профессию — врача. А еще она улыбалась. Улыбалась, улыбалась и улыбалась. И эта ее чертова улыбка выбешивала так, что я нередко с трудом сдерживала совершенно не свойственное мне желание кинуться в драку.

У меня никогда не было покладистого характера, и, как бы не пыталась сдерживаться, скоро в наш дом пришли скандалы. Да, ссоры чаще всего начинала я, но Рита доводила до кровавого слюноотделения, когда на мои колкие фразы печально улыбалась и тяжело вздыхала вместо того, чтобы резко ответить. Конечно же, я стала ссориться с мамой и с Андреем, но это оказалось никчемной ерундой, по сравнению с тем, что произошло прошлым летом…

— Денисова, очнись.

Острый локоть Вероники врезался мне в бок, и я удивленно встрепенулась. Подруга странно крутила глазами и пыталась что-то показать подвижной мимикой.

— У тебя нервный тик? — вкрадчиво поинтересовалась я у Игнатьевой.

Та перестала изображать ужимки и ударила ладонью с длинными пальцами по лбу, выражая протест моей недогадливости. А моя догадливость проявила себя только в тот момент, когда прямо над плечом раздался голос Нины Александровны:

— Даже если у вашей подруги нервный тик, то он хотя бы лечится. В отличии от вашей лени и невнимательности. Денисова, скажите, вам понятна тема, которую я только что объяснила?

Я сглотнула и обвела взглядом аудиторию. Лиля попыталась подсунуть под руку тетрадь с конспектом, но тяжелая сморщенная рука с ярко-розовым лаком и двумя рубиновыми перстнями на среднем пальце с грохотом прибила записи к столу.

— Денисова, зачет не за горами, вы же понимаете? — приподняв черные татуированные брови, поинтересовалась преподавательница.

Я нервно кивнула.

— И то, что мы с вами, возможно, там не увидимся, вы тоже понимаете?

Нина Александровна усмехнулась. А я вздохнула и постаралась поглубже закопать желание нагрубить. Все равно бесполезно. Начнешь спорить — только сильнее раззадоришь в Грымзе жажду молодой крови. Студенты уже отчаялись ждать, когда преподавательницу отправят на пенсию. Каждый сентябрь мы с надеждой искали на сайте список с обновленным преподавательским составом и каждый раз находили и обреченно вздыхали.

— Смотрите, Денисова, еще немного и превратитесь в Князева, — она презрительно кивнула на парту через проход от нас.

Денис Князев, высокий парень в темной куртке что-то рисовал на полях истрепанной тетради. На окружающий мир он не обращал никакого внимания. Грымза обижено поджала губы и добавила:

— Только Князеву после отчисления хотя бы армия светит, а вы по накатанной пойдете, с такими-то способностями.

— Нина Александровна! — возмутилась Лилька, но я схватила ее за локоть.

Не хватало еще, чтобы подруге влетело.

— Я поняла, Нина Александровна, — я натянуто улыбнулась: — Прошу прощения, больше такого не повториться.

Грымзы что-то пробурчала и поплелась по ступенькам вниз, продолжая бурчать под крючковатый нос лекцию.

— Стерва, — зашипела Ника, показывая в спину женщине неприличный знак.

Лиля осуждающе покачала головой, а я невольно перевела задумчивый взгляд на Князева, что, казалось заснул с зажатой в пальцах ручкой. Парень перешел к нам на втором курсе, но до сих пор не влился в коллектив, предпочитая общению гордое одиночество. В группе кто-то его опасался, кто-то пытался подшучивать, кто-то пускал неприятные сплетни. Но Денис в любом случае оставался равнодушным, и, в конце концов, от него отстали.

— Опять залипла, — снова пихнула меня в бок Вероника: — Подруга, прекращай глазеть по сторонам и уткнись уже в тетрадь. Она же сейчас вернется и тебя заклюет.

Я фыркнула и послушно вернулась к конспекту, а Лиля, спустя пару минут, тихо поинтересовалась:

— Что ты будешь делать с сообщением Риты?

Я раздраженно цыкнула и зло прошипела себе под нос:

— Пошлю на все четыре стороны.

К вечеру оживившийся город окончательно замело декабрьским снежком. Легкий и почти незаметный морозец пощипывал лицо, под ногами приятно хрустело, а машины на дорогах обижено фыркали, замешивая под колесами снежную грязь. До Нового Года оставалось чуть меньше месяца. Почти на каждом повороте красовались наряженные елки, а мерцающий на деревьях и невысоких зданиях свет гирлянд приятно мозолил глаза.

По тротуарам в центре всюду носились промоутеры в костюмах новогодних персонажей. Один из таких как раз направлялся к нам. Симпатичный парень, переодетый в Санта-Клауса, приятно заулыбался и запустил руку в огромный мешок на своем плече.

— Девушки, — он растянул губы в очаровательной улыбке и прокашлялся, пытаясь сделать свой голос ниже на манер седого дедушки: — Хотите подарочки еще до Нового Года?

Он обращался к нам троим, но не отрывал взгляда от Игнатьевой. Ника, которая, как всегда, выглядела сногсшибательно в дорогом белоснежном полушубке, закатила глаза. Для нее парни, занимающиеся подобной работой, как мужской пол не воспринимались, впрочем, под сомнение ставилось и их принадлежностью к роду человеческому. Так что Санта изначально оказался в проигрышном положении, хотя лично мне показался очень обаятельным.

— Хотим, — дружелюбно улыбнулась Лиля.

Промоутера холодный прием Вероники ничуть не смутил. Он весело подмигнул Синицкой и достал из мешка три пирожка, завернутых в бумажные пакетики. Сверху на каждом была приклеена листовка, сообщающая, что неподалеку открывается новое кафе, и, в честь открытия, там действуют грандиозные скидки. Парень раздал нам по пакетику и снова уставился на Игнатьеву, которая держала угощение в двух пальчиках и подозрительно принюхивалась.

— Вам точно понравится! — расхваливал молодой человек, не переставая улыбаться: — Вот увидите, наши пирожки заставят вас позабыть обо всем на свете!

Лиля поблагодарили парня, а Ника, неожиданно застыла, уставившись в одну точку перед собой. Кончик ее носа задергался, глаза наполнились слезами. В голове мелькнула догадка и я, едва сдерживая смех, приблизила завернутый пирожок к носу, безошибочно определяя приятный запах известной каждому пряности. Игнатьева, которая учуяла его раньше меня, застыла и из последних сил пыталась сдержать лицо. Она крепче сжала челюсти и нервно трясущейся рукой сунула пакет обратно в руки опешившему работяге.

— Вам нехорошо? — удивился тот, замечая, как лицо сдерживающей дыхание блондинки покрывается неровными красными пятнами.

Девушка кинула на промоутера тяжелый взгляд. Было видно, что будь у нее возможность, она бы в красках расписала пареньку, как именно ей нехорошо и куда ему следует идти, чтобы ей стало лучше. Но Ника решила оставить разборки, жестом указала хихикающим нам на другую сторону дороги и бегом устремилась к пешеходному переходу. Я сквозь слезы сдерживаемого смеха наблюдала, как подруга на высоченной шпильке преодолевает расстояние до безопасного места со скоростью опытного спринтера, а парень следил за ней, рассеяно почесывая голову.