Бесит! Бесит! Бесит!

Я так глубоко дышала, что ноздри раздувались, словно у застывшего перед красной тряпкой быка. Экран телефона плыл рябью перед глазами, сжатые пальцы свело судорогой. Казалось, каждая клеточка тела пропитана злостью, и она готова вот-вот вырваться наружу и обрушиться на мир. Не хотелось перечитывать короткие строчки сообщения, но взгляд снова и снова пробегал по ним от начала до конца, и с каждым разом сердце начинало колотиться сильнее.

Держать в себе гнев было слишком сложно. С момента оповещения о сообщении прошло всего пара мгновений, а рука с зажатым в ней простым карандашом сжалась в кулак. Древко треснуло, и мелкие щепки рассыпались по исписанному неприличными надписями столу. Какие-то отлетели на пол прямо к новым лакированным сапожкам сидящей рядом девушки с рыжей косой. Она вздрогнула и покосилась на меня голубыми глазами, спрятанными за тонкими линзами круглых очков в модной оправе.

— Кира, что случилось? — осторожно поинтересовалась она, отодвигая скетчбук, в котором делала наброски черной гелевой ручкой.

Я хотела ответить подруге, но вместо слов из груди вырвалось только раздраженное шипение. Лиля настороженно оглянулась, снижая голос до шепота:

— Подруга, у тебя дезориентация или приступ дефицита внимания?

Я на секунду забыла о злости, пытаясь осознать ее вопрос.

Девушка оценила мое недоумение и, покачав головой, обвела рукой аудиторию. Все присутствующие дружно смотрели на меня, ожидая продолжение концерта. Благо, в коридоре все еще шумела перемена, и народу в лекционном зале было не так много.

— Простите, — буркнула куда-то в пространство.

Студенты, быстро поняв, что продолжения не последует, вернулись к своим делам, а Лиля выжидающе сложила на груди руки. Мой праведный гнев нуждался в поддержке, поэтому я, недолго думая, протянула рыжей телефон. Лиля уткнулась в тусклый экран. Через несколько секунд девушка подняла голову и удивленно хлопнула глазами.

— Ну и что? — недоверчиво поинтересовалась она, возвращая телефон.

— Что? — осевшим голосом переспросила я: — Синицкая, ты прочитала?

— Да.

— И?

— Что «и», Кира. Там нет ничего криминального.

В голову закралась мысль, что, пока я отдавала телефон подруге, могло открыться другое сообщение, и я подняла к глазам экран. Нет, все верно. Приводящие в бешенство строчки: «Сестренка, жду тебя сегодня дома пораньше, выберем нашей маме подарок.» по-прежнему были там.

— Вот! — я снова вернула телефон подруге, не замечая, как повышаю голос: — Синицкая, читай!

— Я прочитала, — отозвалась девушка и поправила на переносице очки. — Кира, успокойся, все нормально.

В ушах застучала кровь, а щеки покраснели так сильно, что впору было выбегать на улицу и бросаться в снежные сугробы, горами возвышающиеся под окнами аудитории.

— Лилька! — из последних сил сдерживалась от рыка: — Ты что, не понимаешь? Она написала мне прийти сегодня вовремя, чтобы подумать над подарком для мамы!

Странно было предполагать, что моя подруга, окончившая школу с золотой медалью и успешно доучившаяся до третьего курса университета без единой четверки, вдруг разучилась читать. Но озвучить текст сообщения показалось необходимым.

Синицкая на всякий случай отодвинулась на край лавочки и уже оттуда продолжила, прикрывшись учебниками:

— Но ведь у твоей мамы скоро День рождения.

Я осеклась. А потом от избытка чувств вскочила. На лавочке мирно покоился раскрытый рюкзак Лильки. От резкого движения он сделал кувырок в воздухе и полетел вниз по аудиторной лестнице, разбрасывая вокруг себе вещи печально следившей за ним подруги.

— Вот именно — у моей! — голос понизить не получилось, но кончики ушей от неловкости покраснели: — у моей мамы, а не у нашей! И ты видела, как она меня назвала? Видела? Сестрёнкой!

— Кира не ори. — Синицкая встала и уныло поплелась в проход.

Между первыми рядами уже носился одногруппник Васька Теряев. Он поднимал рассыпанные вещи Лили, с маниакальным бешенством отбирал их у других, тоже благородно пришедших на помощь, и краем глаза следил за спускающейся рыжей. Когда Лиля оказалась у первого ряда, он метнулся к ней и сгрудил все прижатые к груди вещи на ее протянутые руки.

— Спасибо, — кисло улыбнулась та, стараясь не смотреть восхищенно взирающему на нее парню в глаза.

Развернулась и почти бегом поднялась обратно.

— Не за что, — с благоговением пробасил вслед Теряев, а я со стоном опустилась на скамейку, чувствуя, что от обиды готова заплакать.

— Кира, — на плечо опустилась теплая ладонь, — ну когда ты уже примешь ситуацию и перестанешь злиться на весь мир? Ты же сама хотела маме счастья.

— Хотела, — всхлипнула я, — но это же. Она же… — подходящего слова для характеристики не находилось. На языке крутилось несколько нецензурных, но зная тонкую натуру подруги, я решила их не озвучивать.

— А, по-моему, Денисова, ты просто ревнуешь.

На лавочку упала брендовая сумочка нежно-бежевого цвета. Ее хозяйка, стройная миловидная блондинка в стильном брючном костюме и в сапогах на смертельно-опасной, на наш с Лилькой взгляд, шпильке, грациозно уселась рядом и послала нам воздушный поцелуй.

— Привет, Ник, — улыбнулась Лиля, а я только фыркнула:

— Ничего подобного! Просто мне кажется, я одна тут вижу истинную сущность этой…

Девчонки переглянулись и дружно покачали головами.

— Кира, — осторожно начала Синицкая: — Ты же даже не пробовала поговорить с Ритой по-человечески. Может, не такой уж она и плохой человек, как ты себе нафантазировала.

— Я два года с ней только и делаю, что разговариваю! — отозвалась я, краем глаза замечая, как аудитория начинает наполняться людьми. Видимо, началась пара. — Эта даже не волк в овечьей шкуре! Это целый гремлин!

Вероника прыснула, а Лиля покачала головой:

— Зря ты так. Неужели ты думаешь, что твоей маме лучше, когда вы ссоритесь? Нет. И, если все это из-за Макс… — девушка осеклась и густо покраснела, а Вероника состроила рожу и запустила в нее плюшевым пеналом.

Я же молча уткнулась в тетрадь, понимая, что спор бесполезен. Тем более пара действительно началась.

В кабинет вошла Нина Александровна, прозванная студентами простой, но очень ёмкой и правдивой кличкой — Грымза. Она обвела аудиторию грозным взглядом и принялась отмечать присутствующих.

— Прости, — донесся до меня виноватый шепот Лили. — Кира, я не хотела.

— Забей, — отмахнулась я, утыкаясь в конспект.

Сосредоточиться не получалось. Голову заполнили воспоминания двухлетней давности, когда моя любимая мама привела в дом красавца мужчину и представила своим будущим мужем. Мой родной отец много лет назад бросил нас в непростой ситуации, и я всегда желала маме счастья. Она пережила многое, пытаясь поставить на ноги не очень-то талантливую дочь, которая, к тому же, оказалась не самым простым подростком. Готский прикид и проколотый нос были меньшим злом, среди всего, что я творила в сопливом юношестве. Поэтому я искренне обрадовалась, что и мама, после долгих страданий, наконец, влюбилась.

С первого разговора дядя Андрей мне понравился. Добрый мужчина чуть за пятьдесят, с прекрасным чувством юмора и искренней симпатией в сторону мамы. Мы с ним даже подружились, и я от чистого сердца благословила скорую свадьбу. А на росписи я впервые встретила ЕЁ.

Невысокая, хрупкая блондинка с миловидным лицом и большими голубыми глазами вплыла в зал регистрации и приковала к себе взгляды. Короткое небесно-голубое платье с пышной юбкой и убранные в простую, но изящную прическу светлые кудрявые волосы делали ее похожей на сказочную принцессу. Её очарованию поддалась бы и я, если бы Андрей не подвел скромно улыбающуюся незнакомку и торжественно не произнес:

— Кирочка, знакомься, это Рита — моя дочь и твоя новая сестра.