В два прыжка Яша очутился возле соболя, накрыл его клеткой и, задвинув под снегом дверцу, накрепко прикрутил ее проволокой.

Когда соболь был надежно заперт, Яша отряхнулся от снега, подобрал валявшиеся рядом рукавицы. И лишь взглянув на злую мордочку зверька, полностью осмыслил то, что произошло так внезапно.

— Поймал, поймал! — не помня себя от радости, закричал он, прыгая на одной ноге и хлопая рукавицами.

А на востоке тем временем светлело небо, и над тайгой занимался серенький зимний рассвет.

Любовь к лесу родилась у меня еще в детстве. Когда я был гимназистом четвертого класса, наша семья проводила лето в знаменитых Брянских лесах. Раньше они назывались Дебрянскими, от слова «дебри» — непроходимые лесные чащи.

Я никогда не забуду тот летний вечер, когда я впервые ехал на телеге с маленького полустанка в глубину этих лесов. Все казалось мне удивительным и таинственным: и вершины сосен, терявшиеся во мраке, и туман над болотами, и блеск звезд в вышине между ветвей, и бесшумный полет темных птиц. Тогда еще я не знал, что это летали совы.

Мне все казалось, что в лесной тьме, вот здесь, в нескольких шагах от дороги, прячутся в овраге разбойники, а между стволов тускло блестят озера с покосившимися сторожками на берегах. Мне казалось, что со дна этих озер долетает едва слышный колокольный гул, пока я не догадался, что это шумят сосны.

Днем лесной край предстал передо мной во всей своей мощи и нетронутой красоте.

Любимым занятием у нас, мальчишек, было лазание на вековые сосны. Мы забирались на самые вершины. Оттуда, казалось, можно было дотянуться рукой до облаков. Там сильно, до одури, пахло нагретой смолой и во все стороны простирался неведомый лес.

Можно было часами сидеть на вершине сосны и смотреть на этот хвойный океан, слушать шум, похожий на ропот прибоя, и гадать о том, что скрывается там, в этих безбрежных дебрях.

В Брянском лесу я впервые встретился со старым лесничим и узнал от него много вещей, показавшихся мне невероятными.

Я узнал, например, что лучшие семена сосны лесоводы добывают из беличьих «складов», потому что белка собирает только самые здоровые и свежие шишки.

Я узнал, что брянская сосна растет на песчаной земле, смешанной с фосфоритами, и потому нет в мире лучшей сосны по прочности и красоте древесины.

И, наконец, я узнал главное: что лес, и один только лес, спасает землю от высыхания, от засухи, суховеев, неурожая и порчи климата.

С тех пор я понял великое значение леса для жизни человека, для жизни земли. Я узнал простой закон, проверенный веками; он говорит, что каждый гектар уничтоженного леса вызывает неизбежную гибель гектара плодородной земли.

Уничтожение лесов ведет к высыханию земли. Лес задерживает влагу. Снега тают в лесах гораздо медленнее, чем в безлесных местах. Талая вода спокойно просачивается в глубину почвы. Потом лес медленно и равномерно отдает эту влагу окрестным полям и рекам. А в безлесных, голых полях талые и дождевые воды стремительно скатываются в реки, вызывают наводнения и безвозвратно уносят огромные слои плодородной земли. На полях остается тощая, бесплодная глина, а реки быстро мелеют и заносятся илом и песком.

Особенно опасно сводить леса по склонам холмов и гор. Тотчас от дождевых потоков начинается рост оврагов. Овраги уничтожили уже огромные пространства полей.

В горах дождевые воды низвергаются в долины, заносят их жидкой глиной, обломками скал, и, бывает, под этими пластами грязи гибнут целые поселения.

Лес питает родники и реки своей чистой водой. Большинство рек берет начало из лесных болот и озер. В местах, где лес уничтожен, грунтовая вода уходит очень глубоко, и тотчас начинается обмеление рек.

Но лес — не только хранитель вод. Он спасает землю от летучих песков и суховеев.

На юго-восток от нашей богатой Русской равнины лежат Закаспийские пустыни — бесплодные и никчемные области земли. Пустыня страшна тем, что она непрерывно движется. Ветер подымает на воздух целые материки мелкого песка. Солнце меркнет в багровой пыльной мгле, и начинается грозное и зловещее наступление песков на плодородные земли.

Кроме песка, ветры из пустыни — у нас их зовут суховеями — несут с собой раскаленный, иссушающий воздух.

Сохнут хлеба, перегорает в пепел листва деревьев, трескается от жары земля.

Человек может и должен остановить наступление пустыни. И в этом ему может помочь только лес, только могучие зеленые стены деревьев, выдвинутых, как боевые форпосты, навстречу суховеям.

Леса оздоровляют землю. Они не только исполинские лаборатории, дающие кислород. Они поглощают из воздуха пыль и ядовитые газы. Достаточно сказать, что в воздухе городов в несколько тысяч раз больше микробов, чем в воздухе лесов.

Нет, пожалуй, ничего целебнее и прекраснее, чем воздух сосновых боров, смолистый, мягкий, настоенный на запахе хвои, травы и цветов. Поэтому в нашей стране так берегут леса вокруг больших городов и справедливо называют их «легкими города».

Наш народ всегда любил, знал и ценил лес. Недаром столько сказок и песен сложено о наших дремучих лесах.

Мы — великая лесная страна. Наша лесная наука — самая передовая в мире. Мы дали миру таких ученых, как Докучаев, Тимирязев, Вильямс. Они были не только исследователями, но и хранителями лесов.

В лесах — наше будущее, судьба наших урожаев, наших полноводных рек, нашего здоровья.

Поэтому лес надо беречь, как мы бережем жизнь человека, как мы бережем нашу культуру и все достижения нашей необыкновенной эпохи.

«Степь да степь кругом…» — и, кажется, нет конца этим просторам.

Подул ветерок, заволновались хлеба, побежали по ним сизые волны. Словно к берегу, подкатились они к пригорку. А на пригорке — деревня. В низине пруд, окруженный старыми ветлами. На самой вершине бугра — ветряная мельница, а за бугром, за околицей, куда только ни кинешь взор, — снова поля и поля. На сотни километров тянутся на юг распаханные человеком черноземные степи.

И вдруг среди этих просторов, среди золотистого моря хлебов, зеленым островом встает перед вами Усманский бор.

Минуту назад в открытой степи вас жгло и палило солнце. Слепило глаза, в горле пересыхало от зноя. А здесь прохладная тень, шелест листвы, острые запахи влажных мхов и сыроватой грибной прели.

Лесная тропа идет по тенистому коридору. Кругом стволы коренастых дубов и кленов. Их вершины сплетаются над головой в сквозной зеленый полог. Там, в вышине, пробегает ветер и будто стряхивает на землю пригоршни солнечных золотых монеток. Сплошным потоком сыплются они вниз на дорогу, сверкают и катятся в траву, в мягкий зеленый мох. Шелест листвы и разноголосый птичий гомон наполняют воздух. Тропа поднимается кверху, на косогор. Почва становится суше. Под ногами уже не влажный грунт, а серый сыпучий песок.

Солнце все сильнее и сильнее пробивается сквозь ветви деревьев. В воздухе пахнет смолой. Вы входите в светлый сосновый бор. Сосны здесь очень старые, многим значительно больше сотни лет. Их толстые прямые стволы уходят куда-то ввысь, будто хотят дотянуться верхушками до далеких прозрачных облаков.

В летние дни облака медленно проплывают над бором и к вечеру собираются на горизонте в розоватые снежные горы. Это — верный признак долгих погожих дней.

Взобравшись на холм, тропинка вновь спускается вниз, перебегает через болотце. Под ногами хлюпает пропитанный водой мох. Болотце поросло березняком и чахлыми сосенками.

Мы перебираемся через болото, идем сначала по кочкам, увитым стеблями клюквы, потом попадаем на твердое место — «закраек» болота. Здесь на земле под сосенками зеленеют кустики брусники, черники…