И паки не достоит небогатому и смиренному с таковым знатися
и убогому з богатым тягатися
в тогдашних и нынешних вецех, еже не во оранную землю семя сеяти
и чистую пшеницу во плевелы веяти.
И паки несть подобно злато в гряз<ь> пометати,
также и неразумным мудростное учение преподавати.
Таковии бо добрый разум ни во что полагают
и яко свинии бисирие ногами своими попирают.
Подобно же тому гордых и величавых учити
и любомудренный разум напрасно губити,
еще же — и самому себе осрамляти
и яко злому супостату корысти давати;
понеже таковии убогих неразумно гордят
и ушесы своими слышати от них не хотят.
Аще и велми умно и разумно убогий глаголет,
гордым же гордости их аки копией колет.
А убогому и безыменному уста заграждает,
аще сам и ничесо же не знает.
Есть же инии, лукавии, в той час тайне в себе сокрывают
и убогаго в то время осуждают,
просто рещи, и много лают,
и словесы своими аки камением побивают,
яко истинну им изрече
и всем им глаголы пресече.
Обаче паки последи пред инеми сами себе похваляют,
а убогаго в то время не воспоминают,
и глаголют, яко не от иного или оного убогаго прияхом,
но от того или оного именитаго и мудраго взяхом.
Или рекут: и сами много разумеваем
и божественнаго писания много знаем.
И разумных, и умных обесчествовают
досадителными словесы, аки копией в сердце прободают.
Есть же инии, блядивыи, обычныя четы,
аще и не имеют в себе умныя остроты,
обаче во уме своем гордятся
и много разумети мнятся.
Того ради и несть потреба таковых учити
и добрый разум туне губити.
Аще повелевает всем независтию дар божий даяти,
обаче не достоит же его напрасно аки бисера на землю просыпати;
срам бо есть от благоразумных,
много паки досады приемлют мудрыя от безумных.
И сам господь глаголет: не сыплите бисер пред свиниями,
да не попрут их ногами
[326], —
яко же и выше о том речено,
и зде глаголем неотменно:
хотящим же и просящим нелестно достоит даяти,
и не повеленно никому же даннаго от бога таланта скрывати;
аще кто скрыет, осужден будет
и вечных мук едва избудет.
И паки любомудрых мужей речение
яко некое речное течение, —
и яко не состоится убогому з богатыми и славными знатися,
но и паче подобает от них удалятися
и дружбы с ними не имети.
Подобает всякому самому себя зрети
и по силе своей бремя нести, —
срам убо есть не по силе в дом свой гостя ввести.
Аще и повелевает всякому богатому главу свою поклоняти
и нужных потреб — пища и одежди у него прошати;
то добро есть тако творити,
обаче паки достоит от них далече быти,
понеже паки они убогими гнушаются
и нравы и обычаи своими от них отвращаются,
и глаголати, и советовати с ними ни о чем не хотят,
зане многим изообилием кипят;
и учитися от них не требуют,
токмо всегда ими требуют;
и бывает от них сердце высоко,
и от неимущих и убогих отстоит далеко.
Еще же некогда яро и неусумненно на убогих взирают,
много же и очи свои от них отвращают
и не внимают их реченным глаголом,
аще вопиют к ним великим гласом.
Тем подобает всякому свое число лобзати,
комуждо свою версту знати
и паки сознанием от богатых далече быти,
понеже и не мощно волку со агнцем жити;
такожде и убогому з богатым,
яко же безрогому волу с рогатым.
И паки богатому мудрость не в нужду,
понеже творит ю себе яко чюжду:
полон бо есть и доволен во всем и бес тово.
Но любому дренному же словеса и разум, и учение — паче всего.
Ныне же паки богатый и славный всего того не требует,
токмо паки и разумным нищетным требует.
Того ради не всяк богатый мудрости учится,
токмо на всяк день во изобилии своем веселится
и прибытки к прибыткам причитает,
и ум его суетен бывает,
и многую мудрость ни во что вменяет,
токмо сребро и злато почитает.
Тяжело убо есть, воистинну, противу рожна прати,
такожде без божия милости кому честь в людех искати.
И сему писанейцу счинен конец.
А творящим всегда добро спеется от бога нетленный венец.
А прочее будите покровени десницею херувимскаго владыки,
да причтет вы со избранными своими лики.
Во веки, аминь.
