У нее загорелись глаза, но сомнения были:
– А кто там будет?
– Думаю, ее родители, может, еще кто из родни. У них годовщина вроде. Я подарок купил.
– Покажешь?
– Обязательно, но после того, как руки помоешь, – и кивнул на жирные испачканные соусом пальчики. – Вкусно?
– Угу!
Неплохо, правда, но жутко аляписто!
– А у них большой дом? – прожевав, спросила Ника.
– Думаю, места хватит.
– А где я буду спать?
– Уж для тебя комнату найду!
Мой лофт тоже особо не был предназначен для детей – огромное единое, не очень уютное пространство. Но я пригласил дизайнера и один из углов стал детской комнатой в стиле гараж. Нике очень нравилось!
– Хорошо, давай поедем, – взвесив за и против, согласилась Ника. – Но только если пообещаешь, что не оставишь ночью одну. И если скучно станет – будешь со мной играть. Настолки наши возьмем. И… – она замялась и щеку прикусила, совсем как Катя. – Если я захочу уехать, уедем, ладно?
– Обещаю.
Мы поели, и я загрузил в посудомойку грязную посуду, Ника высокий длинный стол вытерла, практически идеально с учетом ее роста и его размера.
– Папа, а вот я тут на ютубе видела…
Я как истинный взрослый воспользовался сменой темы и строго на часы показал:
– Иди купайся, время видела?
– Пап, – занудела.
– Бегом.
Я рухнул на диван и руками лицо протер, кожу стереть, воспоминания. Может, когда-нибудь мне перестанет быть стыдно перед дочерью? А перед женой? Здесь нет, это навсегда со мной. Пары постоянно расходятся, процент разводов катастрофичен не только в России, и дети с этим мирятся и привыкают. Но мне ведь не было мучительно плохо в семье, я просто на поводу порочных желаний пошел. Членом думал. Вот теперь сижу и отвечаю на неудобные вопросы девятилетней дочери. А какими они станут через пять лет? Если она решится мне или Кате их задать. Ника ведь спрашивала. Тогда, когда приехал к ней в школу. Отмылся от запаха блядства в офисе и к дочери рванул объяснять, почему утром не приехал. Почему обещание нарушил. Злой, нервный, и Вероничка почувствовала, да. Расстроилась очень…
Я вышел из машины, поднялся по ступеням, резкими, большими шагами. Вошел в зал ожидания и кнопку вызова нажал с пометкой «2А».
– Вероника Полонская, – произнес и принялся ждать.
Катерине Великой сухо черканул, что сам заберу дочь. Пусть только попробует запретить! Она прочитала сообщение, но не сочла нужным отвечать.
– Папа! – позвала Ника и прошла через турникет.
– Привет, Земляничка, – я забрал тяжелый рюкзак и поцеловал светлую макушку. – Пойдем.
– А ты где был? Я ждала тебя утром? Мама сказала, что ты не будешь больше с нами жить. Пап?
Как охуенно Мальвина все решила! И дочери уже рассказала!
– Садись, – дверь открыл и постарался улыбнуться, хотя от гнева на Катю, себя, ситуацию просто рвалось в груди что-то. Что-то очень важное и нужное.
– Пап, это правда?
Я выехал на дорогу и головой тряхнул, чтобы демонов ярости отогнать. Я с ребенком, мне ясность нужна.
– Никусь, все так запуталось. Мы с мамой немного поссорились и…
– Пап, а чемоданы? Прямо с чемоданами уйдешь? – перебила она.
– Ника, если задала вопрос – выслушай ответ! – не сдержался и повысил голос. Черт, мне успокоительное нужно, лошадиную дозу.
– Извини, – тихо проговорила и вжалась в сиденье.
А-аа! Меня просто разрывало от чувства вины! Я просто ходячий клубок эмоций и ни одной доброй и светлой.
– Земляничка, прости, – я вышел из машины и сел к ней назад, ладони маленькие в свои взял. – Папа плохо чувствует себя.
– У тебя болит что-то?
– Да, и это не лечится, – криво улыбнулся я. – Ты главное помни: я тебя очень люблю и никогда не оставлю. Никогда!
Я обнял ее, и Ника не оттолкнула. Надеюсь, и она будет любить меня всегда, даже если всю правду узнает.
– Ты пойдешь домой? – спросила, когда мы поднялись на наш этаж.
– Нет, – у меня нет моральных сил второй раз с Мальвиной встречаться. Не могу. Ненавижу ее сейчас. И себя ненавижу.
Я схватил дочь и поднял, к себе прижал крепко.
– Я люблю тебя. Очень.
Затем дверь своим ключом открыл. Ника исчезла в нашей квартире, а я остался за чертой. И нет мне возврата. Я забыл дорогу домой.
Я поднялся, выныривая из воспоминаний, когда Ника из ванной выбежала.
– Ты же посидишь, пока я не засну?
– Ты уже большая девочка, когда сама засыпать будешь? Твоя Флавия разве с родителями засыпает?
– А я тоже сама! – она залезла под одеяло и укуталась. – Просто не уходи пока ванную, ладно. Минуточек пять. Я быстро засну.
– Хорошо, – вздохнул я. Так и живем.
В Мещерском лесу действительно было хорошо. Мы приехали к обеду, только подъехали к трехэтажному особняку, и я сразу заметил мерседес Вики. Взял пакеты с продуктами, которые захватили в результате забега в «Babu Mashu», дочка настояла. Ника тащила рюкзак набитый самым необходимым, а в холодном воздухе тлело увядание и пахло костром.
– Привет! – нас встретила Вика с дымящимся чаем в руках и в коротеньком пуховике.
– Привет, – я поцеловал ее в щеку и, не отпуская ладони дочери, чуть вперед подтолкнул. – Никусь, ты помнишь Вику?
– Здравсвуй, Вероника, – улыбнулась та. – Я очень рада снова с тобой встретиться.
– Здравствуйте, – негромко ответила Ника. Растерялась немного.
Мы поздоровались и познакомились с теми, кого не знали, и Ника оживилась, обнаружив еще ребятню: у двоюродного брата Вики были двое детей чуть помладше Веронички.
– Красивая девочка, – Вика стала рядом со мной, локоть обвила и к плечу голову прислонила. Я наблюдал, как осторожное знакомство с детьми плавно перешло в игру. Как у мелких все легко и быстро!
Да, Ника хорошенькая: волосы длинные, густые и блестящие, светлым золотом на солнце отливали. Вырастет тоненькой и изящной, высокой и грациозной. Как Катя.
– На кого похожа?
– На маму.
– На твою бывшую?
Я искоса взглянул на нее, хмурясь. Что она хочет услышать?
– На Катю похожа, – мне капец как не нравилась приставка «бывшая», и дело не в собственнических замашках, хотя не без этого, просто это в очередной раз подчеркивало пустоту, которая между нами образовалась. Бывший муж – ну, это вообще пиздец! Особенно, когда рядом здоровяки татуированные с кофеечком и цветочками. Только не властен я там: прав не имею, и претензии мои легко нахер могут пойти.
– Твоя бывшая не станет настраивать Нику против нас? – обеспокоенно спросила Вика.
– Ей это не нужно, – отрезал я.
– Она что у тебя, святая?
Я коротко хохотнул. Почему-то этот эпитет в отношении Катерины Полонской позабавил.
– Нет! Она порой такая вредная, принципиальная жутко, бесячая такая. Совершенно уникальная Мальвина.
– Мальвина? – с прохладцей уточнила Вика.
– Да, – усмехнулся, вспомнив первую встречу с женой. – У Кати волосы голубые были.
– Фу, – скривилась Вика. – Не думала, что ты мог увлечься фриком.
Я медленно повернулся и внимательно по приятному личику взглядом прошелся. Я не очень хорошо понимал, чего Вика добивалась. Либо хотела проверить, насколько я уважителен к жене после расставания, чтобы меня с морально-этической точки зрения оценить. Но лично мне с моей моралью все ясно. И Кате тоже. Либо провоцировала на оскорбления, чтобы убедиться, что у нас действительно баста. Между нами правда все, но не по моей воли, хоть и с моей подачи.
– Мы в парк пойдем, – я освободил локоть из острых коготков и к детям пошел. Я обещал дочери лес.
Пока женская половина с помощниками готовились к «домашнему и очень простому» ужину, мы с Николаем, братом Вики, взяли детей, ватрушки и отправились на прогулку. Снег выпал неглубокий, но деревьям хватило, чтобы не пугать темными голыми ветками. Мы пошли нетоптаными дорожкам, любуясь нетронутой природной красотой. Даже дети первые пару минут не решались говорить – тишину слушали. Было здорово. В шумном мегаполисе, вечно в движении, а здесь можно услышать себя самого, свои мысли и желания.
