Вадим

Деловой поздний завтрак с еще одним чиновником из госзакупок ненадолго отвлек от мрачных мыслей. Но, вернувшись в офис, упав в директорское кресло, снова на дно опустился. Я после своих неосторожных слов всякого от жены мог ожидать, но категоричного желания уйти от меня, бросить одного, лишить дома, семьи, дочери наконец! Это перебор. Я виноват, признаю, выпал из жизни после неожиданной встречи с Викой Зиминой. Потерялся в лабиринте порочных страстей и низменных инстинктов, но я могу вернуться! Найти дорогу домой! Если Катя свечу нашу не задует, отсекая меня от яркого маяка, который путь мне указывал много лет.

Я люблю ее, а с тягой к Вике справиться постараюсь. Секс с ней может быть опасен по всем фронтам, а я и так в жопе. Она, очевидно, штучка непростая и тоже свой интерес имеет, и он определенно заключался не исключительно в том, чтобы на члене у меня попрыгать.

Теперь главное, чтобы Катя бочку не катила и в позу не становилась. Разводиться надумала, ага, щас! Развод я не приемлю в принципе. Мы создали семью, ребенка родили, венчались даже. Куда расходиться?! Нет, я допускаю, что бывают пары, которым вместе физически невозможно, но не разбегаться же из-за поцелуя?! Если разобраться по факту, как в суде, большего и не было! Но Катя не знала об этом, только догадываться могла. Получается, меня из-за слова неосторожного сразу нахер послали! Как-то не ценен я для супруги дорогой!

Бля, я сейчас занял очень нечестную позицию – перекладывал с больной головы на здоровую. Я же знал, что с Викой это больше, чем просто желание плоти. Внутри узел уже несколько месяцев зреет и развязать его, помочь освободиться только она могла. Вижу Вику и кроет. Страсть неутоленная терзает и противный шепоток, совсем тихий, спрашивает: а что если бы с Викой жизнь связал, если бы не улетела тогда, семнадцать лет назад. Что было бы? Что? Что?!

В общем безумие какое-то. Полный пиздец. И я понимал это, но противостоять совсем тяжело было. Пагубная привычка какая-то выходит: плохо от нее, зависимость вызывает, тошнит порой даже, а бросить сложно. Может, к психологу сходить? Анализ, лечение, реабилитация.

Телефон зазвонил, и я нажал на селектор:

– Слушаю?

– Вадим Александрович, к вам Виктория Зимина.

Я удивился, мы встречу не планировали, да и ни разу она сама ко мне в офис не приезжала. Деловая Москва-Сити ее не привлекала. Вика непосредственно в центре обитала.

– Пусть войдет, – сказал ровно и поднялся навстречу, из-за стола вышел, оперся об одну из колонн декоративных и руки на груди сложил. Сегодня я злился не только на себя, но и на женщин, доведших меня до безумия. Обеих.

Вика поразила с порога: блестящая черная соболья шуба в пол, медные волосы в творческом беспорядке по плечам рассыпались, алые губы призывно надуты. Она молча закрыла дверь на кнопку и прошла в центр, глаз с меня не сводя, затем скинула шубу, оставаясь полностью обнаженной. Помимо острых шпилек, естественно.

– Не замерзла, – выдавил из себя хрипло, челюсть с пола поднимая. – Февраль еще не закончился.

Вика продолжала молчание хранить, позволяя горячему взгляду по телу сочному скользить. Она не была худенькой и изящной, наоборот, фигуристая и аппетитная. С полной грудью, крепкой задницей и пышными бедрами. Кожа золотистая и сверкающая, а между ног рыженький треугольник, манящий, сладострастием истекающий. Правда, я этого не знаю, не касался пока.

Меня в жар бросило, а ствол ширинку протаранил. Блядь, невозможно больше! Лопнула моя выдержка. Я дернулся к ней, и Вика, предчувствуя мой порыв, бросилась на шею. Обняла руками, к губам прижалась. Я отвечал, как в бреду, желание затмило все вокруг, даже если бы дьявол на пороге появился и в ад меня за прелюбодеяние потащил, не смог бы оторваться от нее по собственной воле. Мне трахнуть ее нужно, кончить наконец. С Викой кончить.

Она руку мою взяла и между ног к себе прижала. Горячая, влажная, готовая. Мои пальцы скользили по нежным губкам, соки растирали. А Вика стонала порочно, терлась об меня, на пальцы щелочкой течной насаживалась.

Я резко развернул ее и, сгреб все со стола, устраивая на крышке дубовой. Ноги развел, сиськи мял, а она ремень дернула, болты на брюках расстегивала. Да, давай детка. Не могу больше ждать!

Телефонная трель, а за ней другая прозвучала, как гром среди ясного неба. Вика глаза испуганно распахнула и перестала рукой распалять мое возбуждение, ствол надрачивать интенсивно.

– Не останавливайся, – я потерся раздутой головкой о бедро упругое. Это рабочий телефон. Это не личное. – Они постоянно звонят, – попытался вернуть бесконтрольное стремление отдаться бездне порока.

– Нет, Вадик, не здесь, – она смущенно отстранилась, будто бы своим импульсивным поступком напуганная. Встала, шубу на плечи накинула и достала из кармана ключ-карту.

– Я буду ждать тебя сегодня до полуночи, – жарко шепнула прямо в губы и языком лизнула шею. – Если не придешь, пойму, – отстранилась нехотя, за руку меня держать продолжая. – Больше не буду искушать ни тебя, ни себя.

Вика испарилась капризным облаком, оставив пряный аромат духов. Я остался стоять с торчащим членом и полнейшим недоумением на лице. Это что сейчас было? Меня что, за мальчика-зайчика принимают? Или за долбаеба разводного?

Меня же тупо на влечении ловят, давят на мужской инстинкт охотника, знают, что привык получать желаемое.

Акция сто процентов спланированная до секунды и рассчитана точно под меня. Гребаное: возбудим, но не дадим. Точнее, дадим, но не на моих условиях. Если сегодня домой не вернусь, то блеф Кати относительно развода, может стать реальностью. С Викой решать, конечно, нужно. Нельзя так дальше продолжать.

Перетерпеть и забыть! А если палки в колеса относительно стройки вставлять с новой силой начнет? Может, в жопу этот комплекс, столько мороки с ним? Позволил себе минутную слабость, потому что знал, что не выйдет. Людей много зависит от строительства. На кону мой бизнес и репутация, этим рисковать не стоит.

Нужно жестко отделить работу и личное. А если Вика дурить начнет – отца и его связи подтяну. Не люблю этого, привык сам вопросы решать, но с чиновниками иногда только так и работает: на силу еще большая сила давить начинает.

Я принял решение, но ключ от люкса в «Four Seasons» не выкинул. Крутил-вертел остаток дня в руках, затем в карман спрятал. Он бедро жег, совращал, но я, вопреки соблазну, дочку с тренировки забрал и домой поехал. Думал грозный шторм мимо прошел. Наивный.

Катя

Пока дочь была в школе, я собрала чемоданы: наши и его. Все от Вадима зависеть будет: либо он уйдет, либо мы уедем, либо… Я не знала точно, что это за «либо», но в душе надеялась, что все еще можно исправить. Да, измена – это предательство. Измена – это сложно только поначалу, потом по накатанной пойдет. Трудно принципы в первый раз нарушать, затем границы дозволенного неумолимо стираются, и заканчивается все банальным – это просто секс, не истери. Но я не могла взять и вырвать с корнем десять лет жизни! Я любила мужа! До сих пор любила. Даже сейчас, когда отчаянно сомневалась в его чувствах ко мне.

– Ника, иди кушать, все на столе, – улыбнулась дочери и испытывающе на Вадима посмотрела. Он за день позвонил один раз – сказал, что Нику сам с тренировки заберет. Чемоданы заметил и плотнее сжал челюсти, даже желваки на лице заиграли. Когда мы остались вдвоем, поднял на меня взбешенный взгляд, но спросил убийственно ледяным тоном:

– Ты совсем с ума сошла? Какого хрена, Катя?

Я резко обернулась, проверяя, не услышала ли дочка чудесные, в кавычках, фразы папы в адрес мамы.

– Не ори, – зло бросила. Стоит тут огнем дышит, ноздри раздуваются, глаза праведным гневом пылают и никакого раскаяния. Будто не он вчера трахнуть меня хотел, замученный отказами какой-то шлюхи. Бедный-несчастный Вадим Полонский: член болезненно возбужден, да не дают. Так завелся, что жену счел подходящей кандидатурой для секса!