Правильно говорит.

Я просила у Деда Мороза сноуборд новый, розовый и с блестками, но потом передумала, и попросила, чтобы мы снова были втроем. Надеюсь, он записал новое желание. Я буду ждать.

Твоя Земляника.

Нет, дочь, не записал. Сноуборд уже ждал, это точно знаю. Но я запомнил, и хочу того же! Мы с Катей половинки целого и будем вместе. Должны! Не потому что дочь или девять лет семейной жизни, а потому что без Мальвины своей не могу цельным человеком быть. Пусто мне. Огонек внутри погас. А Катя…

Телефон снова мигнул сообщением. Я открыл.

С Новым годом

Лег и глаза закрыл. Значит, Новый год может наступить даже для безнадежных идиотов. Живем, значит.

Катя

Мы хорошо отдохнули. Да, отлично! Так прекрасно, что я через Елену Ивановну и Михаила, водителя, передала Нику отцу, полностью обрубая все возможности пересечься с Полонским. Он не то чтобы настаивал, но я чувствовала в нем перемену. Еще тогда, когда тридцать первого пришел, когда смог уйти, оставляя мне выбор. Когда смс его увидела. Не сразу, да. Я телефон убрала специально, чтобы после шампанского глупостей не наделать. Вадим определенно что-то задумал. А я… Я тоже переменилась. Так изменилась, что по приезде окунулась в экономику и развитие. Мне нужно расширяться! Нужно двигаться дальше. И я уже начала, кажется. Именно это я рассказывала Светка в зале, работая над прессом: в отпуске я немного расслабилась.

– Вов-вов, подруга, стоп! – удивленно осадила она. – Расскажи, как съездили? Как моря, острова? Работы мне хватает, фигачила все праздники.

– Море теплое, песок белый, крабы вкусные. Так слушай…

– Ну-ка, посмотри на меня, – и взгляд поймать попыталась. – Кать…

Я вздернула подбородок и прямо посмотрела на нее.

– Было?!

Я кивнула. Светка чуть ли не в ладоши захлопала, а я… Мне хорошо. Небеса не разверзлись, реки из берегов не вышли, и никаких казней божьих. Просто я наконец перешагнула барьер, и позволила жизни нести меня по волнам.

– Екатерина Полонская трахнула мужика!

– Тише, не ори так!

Я прикрыла лицо от стыда: не потому что сделала это, а потому что об этом услышали как минимум человек десять.

– Давай, рассказывай! Я все хочу знать!

– Да нечего, собственно, – прикинулась дурочка, но в воспоминания окунулась сразу, попутно обличая их в слова.

Маврикий, девятое января

Праздник. Десять лет. Розовая свадьба. Я сглотнула вязкую слюну и пальцами ног вспахала мягкий песок, прогоняя непрошенные мысли. Да когда же я освобожусь от него! Я больше не замужем! Этой годовщины не существует! У нас никогда не будет десяти-двадцати-тридцати лет счастливой совместной жизни!

– Чертов Полонский, ненавижу! – злые слезы все же побежали по щекам, а горло засаднило от рыданий.

Я обернулась к двери в наше бунгало на пляже: своими истериками могу дочку разбудить. У нас сегодня последний день отпуска, и Ника развлекалась на полную: снорклинг, дайвинг и подводная рыбалка – вся в Вадима! Упала на кровать и отрубилась.

Машина в аэропорт в пять утра – мне бы тоже лечь, но сна не было. Так и сидела: качалась в гамаке и на океан смотрела. Здесь совсем другие звезды, а полный диск луны казался ниже и больше. Очень красиво, совсем не так, как в Москве. Телефон тихо просигналил сообщением. Я сглотнула.

Вадим звонил сегодня, но я не отвечала. Весь отпуск он с Никой на связи, я принципиально отделывалась сухим приветствием, а сейчас… Не хочу говорить с ним! Слышать! Думать! Я не позволяла себе плакать о нем, как из психиатрической больницы вышла, после беседы с Даниилом Марковичем. И вот опять…

Пальцы самовольно прошлись по экрану, снимая блокировку:

Не было дня, чтобы я не любил тебя. Не было ночи, чтобы я не сжимал тебя в своих объятиях. В мечтах… Катя, я безумно виноват перед тобой. Я знаю это и принимаю. Надеюсь, что когда-нибудь добьюсь твоего прощения. Я люблю тебя. Очень люблю. Моя Мальвина. Моя любимая.

Я отбросила телефон и закрыла глаза. Надеется на прощение… Как у него все просто… Мое сердце глупое еще отзывалось на его любовные признания, но в душе я не чувствовала способности к прощению. У меня там дыра. Я штопала ее, зашивала, от мира скрывала, но где тонко там и рвется. Сейчас меня Вадим рвет: каждое слово искажалось, ядовитой желчью прописывалось. А ей что говорил? Шептал? В бреду страсти рычал? Я вся отравления его предательством. Это не мой муж больше. Не мой мужчина. Не мой Дим. Все пустое это. Слова, признания, обещания…

– Fuck! – услышало тихое и резко голову вскинула. В паре метров от меня стоял мужчина, освещенный тусклым декоративным фонарем. Он смотрел на меня. Я на него. – Excuse me, is this bungalow 1412? (Извините, это не бунгало 1412?) – он уже понял, что ошибся, но иронично уточнил.

– No, (нет) – просто ответила я. Он чуть склонил голову, пытливо в лунную ночь всматриваясь.

– Everything is fine? Have you been offended? (Все нормально? Вас обидели?)

– No, (нет) – и слезы вытерла.

Он подошел ближе, в мое личное пространство не вторгался, но присел напротив. Высокий и красивый. Яркие голубые глаза светились на загорелом лице, волосы светлые. Кажется.

– You're crying. Why? (Вы плачете… Почему?) – он говорил тихо и успокаивающе, и мне захотелось ответить.

– Tough divorce. Today is a memorable date. (Тяжелый развод. Сегодня памятная дата.)

– What is your name? (Как вас зовут?)

– Каte. (Катя.)

– Katrina, – улыбнулся он. – I'm Max, – и руку протянул. Я вложила ладонь в его, теплую и крепкую. От Макса приятно пахло сладким фруктами и жарким песком. Тропический мужчина.

– Where are you from? (Ты откуда?) – спросил и тут же предположил: – Russia, Ukraine? (Россия, Украина?)

– Why do you think so? (С чего ты взял?) – неужели акцент выдал? Значит, не такой уж и идеальный у меня английский.

– Because the most beautiful women live there, (Там живут самые красивые женщины) – и скользнул взглядом по обнаженным плечам и холмикам груди, затем очень ярко, непозволительно и откровенно в глаза мне посмотрел. Он показывал, что я нравлюсь ему. Этой ночью я его привлекаю.

– It doesn't matter, (Это неважно) – покачала головой и руками обняла себя. Сижу в короткой шелковой сорочке, с обнаженными ногами и низким вырезом, а рядом незнакомец.

– I'll call you the Night Nymph Katrina. (Я буду звать тебя Ночная Нимфа Катрина).

Я смутилась, а он поймал мой локон и пропустил сквозь пальцы.

– You are very beautiful, Katrina… I have never seen such people, but I have seen many… ((Ты очень красивая, Катрина… Я никогда не видел таких, а видел многих… – а в блестящих глазах столько мужского, горячего, тяжелого. И восхищение. Столько восхищения. Макс не знал меня, моей истории, моих принципов и ему не важно! Его интересовала женщина: ее красота, прелесть, чувственность.

Он легко прошелся кончиками пальцев по моей щеке, и я дрогнула, принимая ласку: без обязанностей, ограничений и требований. Просто потому что хочу быть женщиной, желанной и нужной, без боли в сердце и растерзанной души. Пусть на несколько минут всего…

Макс подхватил меня за бедра и притянул к себе, не отнимая взгляда от лица, удерживая мое внимание уверенностью в ярких голубых глазах. Я обвила ногами его и руки несмело на плечи положила. Мягкие льняные брюки и рубашка со свободным воротом в сочетании с моей сорочкой только подчеркивали разгоряченность тел. Я чувствовала остро-сладкий запах кожи, словно сухой жаркий ветер с запахом песка и океана обнимал меня. Видела твердую линию губ и чуть вздернутый волевой подбородок, слышала рваное дыхание и бешеный стук сердца. Его? Или моего? А важно ли это?