Дело было в принципах самого Акселя. Он сам чувствовал себя предателем и особенно, я полагаю, потому, что его лучший друг, Джефф, в той же ситуации сделал другой выбор — ушел с лесопилки, несмотря на хороший доход и призрачную возможность найти заработок в другом месте. А еще — потому что беспокоился о чувствах Эрни. Я была уверена, что Эрни все понял и правда не винил его. Раскаяние Акселя, его презрение к самому себе было, пожалуй, куда более жестоким наказанием, чем могло бы стать осуждение близких.

И все же Акселю теперь нечего было скрывать от меня. Некая заслонка, что все еще разделяла нас с его стороны, окончательно исчезла.

Особенно ярко эта метаморфоза проявилась вечером за ужином, когда он впервые открыто и эмоционально похвалил меня:

— Черт, просто пальчики оближешь, — я приготовила томатный суп с запеченной говядиной, — на десять миль в округе нет ни одного ресторана, где готовили бы что-то подобное.

Мне было так приятно, что я даже забыла поблагодарить Акселя за эти слова и просто сидела, улыбаясь.

Мистер Хейз, к моему удивлению, тоже улыбался — так, словно все это была его заслуга:

— Ну вот, а ты не хотел ее брать. А я-то что? Я сразу понял, Эми того стоит. С порога разглядел, что с этой девчонкой все путем. А ты: она работает на Томпсона, увольня-я-й… Так бы и ели до сих пор твои подгоревшие такос да полуфабрикаты из «Волмарта».

Аксель смутился, а я расхохоталась.

— Правда? Ты что, не умеешь готовить?

— Все я умею, — беззлобно огрызнулся Аксель, — просто иногда, ну… Не всегда удачно.

После ужина мы все вместе сели в гостиной смотреть кино.

После кино, когда мистер Хейз отправился спать, мы с Акселем закрылись в его комнате.

— Не знаю, что со мной, — признался он, — я просто так счастлив, что ты здесь. Не хочу показаться фаталистом, но, может, нас свела судьба? Как думаешь?

Мне было очень интересно слушать его рассуждения, но руки Акселя, скользящие по моему телу, гладящие меня, ласкающие даже без открытого сексуального подтекста, заставляли мысли путаться, сердце биться чаще, а дыхание делали сбивчивым и поверхностным.

— Думаю, да… — я готова была согласиться со всем, что бы он ни сказал.

Завтра я расскажу ему правду. Может, это наша последняя ночь вместе, — если он не простит меня. Но сейчас, сейчас… Я хочу думать только об этих руках и ощущать только их.

— Как так вышло, что ты оказалась здесь? Черт, а я чуть было не прогнал тебя.

— У тебя бы ничего не вышло, — прошептала я в его приоткрытые губы, — я бы держалась за это место до последнего. Отбивалась бы ведром, если бы пришлось.

Он тихо рассмеялся. У меня почему-то заслезились глаза — это было даже лучше, чем секс. Лучше, чем все.

— Лидия сказала мне, что вы ищете помощницу по хозяйству. Полагаю, тебе стоит отблагодарить ее.

— О, что ж, спасибо Лидии.

Я положила руки Акселю на грудь, заставляя его перевернуться на спину.

В его темных глазах вспыхнула искорка понимания и предвкушения.

Избавившись от одежды, я принялась стягивать с него футболку, наслаждаясь тем, каким жадным взглядом он охватывал все мое тело.

— Руки, — предупредила я, когда он потянулся ко мне. Хотелось испытать его на прочность так же, как он испытывал меня.

Сладостная пытка — вот что это было.

— Так нечестно, — простонал он.

— Я хочу попробовать так.

Доведенным до автоматизма движением я открыла ящик на прикроватной тумбочке, сунула туда руку и тут же достала ее.

— Черт, — тихо выдохнул он, прикрывая глаза.

Я уже почти засыпала, — по крайней мере, нежилась в его объятиях, ничего не говоря, без единой мысли в очищенном эйфорией — дважды — сознании, когда Акселю вдруг пришла в голову безумная мысль:

— Пойдем искупаемся?

— Сейчас?

— А почему нет? Ты сказала, что нас могут увидеть соседи, но уже поздно, они спят.

— Ты шутишь, — на самом деле, было довольно жарко. В душ я сходить бы не отказалась, а вот искупаться…

Я вспомнила свой сон и вся покрылась мурашками. Он это почувствовал:

— Может, посидишь тогда на берегу? А я окунусь разок.

А вот это другое дело:

— Давай.

Мы выбрались из постели, оделись и на цыпочках, как воры, прокрались к выходу, хотя из-за двери комнаты мистера Хейза доносился громоподобный храп, да и слышал он плохо.

Ночь была ясная, звездная. Во дворе у Гринов, как и во всем доме, не горел свет. Это хорошо — было бы ужасно неловко столкнуться у реки с Сэмом, или, того хуже, с Анной.

Я не стала обуваться и шла по траве босиком, крепко держась за руку Акселя.

— Точно не пойдешь?

— Лидия рассказывала мне, как чуть не утонула здесь, а вы даже не заметили, — говорили мы почему-то шепотом.

— Эй, нам было лет по шестнадцать, — Аксель стянул с себя шорты, и я почему-то стыдливо отвела взгляд, словно не видела его голым во всей красе буквально десять минут назад.

— А еще мне сон плохой приснился, — я прочистила горло. — И я не умею плавать. Так что… Нет, пожалуй.

На самом деле, у реки сейчас все было не совсем так, как в моем сне. Аксель мне улыбался — и я видела его лицо в свете полной луны. И я слышала течение реки. И стрекотание сверчков, и легкий шорох, словно где-то в кустах бегает мышь.

— Я мог бы научить тебя, — он не пытался меня уговорить, но, кажется, чувствовал, что я могла бы и согласиться, и просто подбадривал на случай, если все-таки решусь. — Или просто подстраховать.

Я стояла возле ивы, глядя, как Аксель спускается вниз по насыпи, опускает ступню в воду, чтобы проверить температуру.

Взмахнув руками, он нырнул почти без брызг и тут же показался на поверхности.

— Черт, водичка что надо.

Мне очень хотелось к нему присоединиться. Кажется, это одна из таких вещей, которую можно вписать в список дел, которые точно стоит успеть сделать до старости — искупаться ночью голышом, наряду с чем-то вроде «побывать в Австралии» и «погладить жирафа».

— Ладно. Только я не умею плавать, — повторила я. — Пожалуйста, не отпускай меня.

— Не отпущу, — серьезно заверил меня Аксель.

Я сбросила с себя его футболку, которую надела на улицу вместо пижамы, и медленно двинулась к кромке воды. Он вышел на берег, протягивая мне руки, помогая спуститься. Галька была не такой уж острой. Пожалуй, ничего общего со сном тут не было.

Вода и правда была очень приятная — не теплая, но комфортная. Медленно, как сапер, я пробиралась дальше и дальше, пока вода не стала доходить до колена, затем до пояса, а потом и поглотила мою грудь. Течение почти не чувствовалось. Аксель всегда был рядом и ни на секунду не выпускал мои вспотевшие ладони из своих, сухих и теплых.

— Не так уж страшно, — радостно объявила я, дрожа всем телом не от холода, но от радостного возбуждения и гордости за саму себя, что не струсила и сделала это.

— Вот видишь, — мягко сказал Аксель, наклоняясь, чтобы поцеловать меня.

Я охватила его руками, обнимая.

Ощущения были очень необычные — вода, мягко охватившая мое тело, Аксель, мягко касающийся моих губ своим языком.

Двое голых, счастливых и, вероятно, влюбленных людей под звездным небом. Прямо-таки Адам и Ева.

Он подхватил меня за талию и медленно повел за собой по кругу — даже не повел, а словно нес меня, так что я могла поджать ноги, не ощущая дна, и просто расслабиться, доверившись ему.

Уже было далеко заполночь, и, технически, долгожданный и пугающий «завтрашний день» настал, но я совсем забыла о том, что должна была сделать.

Для меня было только «сегодня».

На следующий день Аксель рано уехал на лесопилку, дав мне тем самым отсрочку до вечера. Я все собиралась с мыслями, раз за разом проговаривая про себя фразы, которыми признаюсь, кто я такая на самом деле, как оказалась на ферме и почему вообще уехала из Бостона.

Секретов между нами быть не должно. Он свой мне открыл. Пришла моя очередь.