С кислым выражением лица (мы говорили по веб-камере) Сэм сообщил, что теперь его мать и его сосед живут вместе в их доме, потому что Аксель и его отец, видимо, крупно разругались. Они с Шоном от такого сожительства не в восторге, но ничего не попишешь. Лошадей Аксель продал мистеру Уилксу, отцу Эрни, и раздал почти всех кроликов — остался только один, которому удалось сбежать. Он до сих пор ошивается у них во дворе, пугает кур и с удовольствием поджирает урожай на огороде, удачно избегая поимки Анной.
Сэм представил меня своей новой подружке. Это была очень милая молодая девушка, коренная американка, чертовски похожая на Беллу Вотлинг, хотя и не такая красивая.
Я думала, что никогда не смогу забыть Акселя, но вполне успешно справлялась — иногда я не вспоминала о нем целыми днями.
У меня были новые друзья, учеба и даже намечалась карьера. Я устроилась на подработку на съемочную площадку. Не режиссером, конечно, и даже не его помощником: в мои обязанности входило следить, чтобы в гримерках была вода, чтобы не мешались провода под ногами у команды и заказывать сэндвичи на обеденный перерыв. Проект был маленький, и, насколько мне известно, этот фильм так никогда и не вышел в прокат.
Зато как-то раз я встретила на площадке одну относительно молодую и успешную женщину-режиссера. Селфи с ней собрало больше трехсот лайков в моем триттере.
Тарантино говорил, что он не ходил в киношколу — а ходил в кино. Что ж, приступив к обучению, я поняла, что я не Тарантино, и что только смотреть фильмы совсем недостаточно, чтобы начать разбираться, как их снимать.
Но у меня будет возможность попробовать себя в этом совсем скоро — после окончания семестра я должна буду снять свой экзаменационный короткометражный фильм. У нас было много практики, но таких крупных проектов я еще не делала. У меня есть неплохая, на мой взгляд, задумка, и среди однокурсников нашлись подходящие актеры, оператор, звукорежиссер. Только со сценарием пока накладки, но времени впереди полно — целые каникулы.
Вот так проходила моя жизнь в последние десять месяцев. И, признаюсь честно: обсуждать все прочее я не горю желанием.
Сейчас я собираюсь спуститься в студенческую кофейню на первом этаже. У меня назначены две встречи с потенциальными сценаристами.
Первый из них опаздывает на десять минут. Когда он — точнее она, приходит, — я понимаю, что мы не сработаемся: девчонка уговаривает меня взять ее на главную роль, даже не понимая, кого я ищу. Выясняется, что она увидела два объявления на доске в холле колледжа и перепутала эту с актерскими пробами в другой проект.
Второй парень выглядит куда представительнее: у него есть опыт работы (три театральные постановки в драм-кружке, готовый сценарий блокбастера, которым, по его словам, заинтересовался сам Спилберг). Я вкратце обрисовываю свою идею, и он начинает спорить, что мы могли бы изменить, и в итоге его представление о моем фильме выходит более масштабным, чем какая-нибудь франшиза Звездных Войн.
С этим парнем интересно болтать, хотя я и понимаю, что мы вряд ли сработаемся. Но тут я замечаю третьего потенциального сценариста.
Он стоит в дверях кофейни, смотрит на меня, улыбаясь краешками губ.
— Прости, мне нужно идти, — бросаю своему собеседнику, и, не дождавшись ответа, подскакиваю с места.
— Привет, — говорит мне Аксель как ни в чем ни бывало. И, протягивая руку, добавляет: — Аксель Хейз.
— Привет, — отвечаю, не в силах поверить, что он здесь. Пожимаю ее на автомате: — Элис Айвери.
— Правда? — удивленно приподнимает одну бровь: внутри меня все обрывается. — Тебе идет. Хотя нет, постой-ка — мисс Недотрога тебе идет больше.
— Спасибо, мистер Задница, — шутливо отвечаю, чувствуя, что я в одном шаге от обморока.
Мы выходим из кофейни: в воздухе пахнет весной, тепло. На нем легкое пальто, футболка и джинсы. Ничего общего с тем парнем с фермы, казалось бы — или это он так непривычно выглядит здесь, рядом?
Я незаметно касаюсь рукой его рукава, чтобы убедиться, что это действительно он. Аксель берет меня за руку.
— Прости меня, — говорит он. — Я был не прав.
— Ты меня прости. Я должна была…
Минуты две мы тратим на то, чтобы выяснить, кто из нас больше виноват.
Я сдаюсь.
Мы гуляем до тех пор, пока не темнеет. Аксель предлагает зайти к нему — он снял номер в гостинице неподалеку от студгородка. Права на постановку по его пьесе выкупила какая-то Академия искусств в округе Риверсайд, совсем недалеко отсюда. Много денег за нее выручить, конечно, не удалось, но он уже начал писать кое-то еще: “чистая коммерция”, так он говорит с заметной долей снисходительности, и я ощущаю бесконечную гордость, на которую, казалось бы, не имею права.
Мы идем к нему в номер — полночи занимаемся любовью, полночи болтаем. Он рассказывает мне, что это Сэм дал ему мой адрес. Он давно искал меня.
Оказывается, вовсе не Аксель звонил Чарли. Это был Томпсон — он и сказал Акселю, как меня зовут на самом деле, и дал ему поговорить по телефону с моим отчимом, который все подтвердил, нагородив к тому же, что я психически нестабильна, а он мой отец.
Мистер Хейз действительно переехал к Анне, — его здоровье пошатнулось вскоре после моего отъезда, хотя и не критично. Он все-таки рассказал сыну правду о его матери. Аксель нашел ее, и они поддерживают связь.
Аксель ждал, что я вернусь, как и обещала. Он и вправду очень скоро остыл и рассчитывал на разговор — только, приехав домой, меня там не обнаружил, и решил, что я прислушалась к его совету и уехала навсегда. Он долгое время не пытался искать меня, и почему в конце концов решился — так и остается для меня загадкой.
Он говорит, что боялся, что если я вернусь — наша жизнь сложится так же, как и у его родителей. Ферма не способна удовлетворить моих амбиций, но и его тоже. Так что он продал все, что мог, и уехал искать лучшей жизни. И меня.
— Я ведь не успел тебе сказать, — шепчет он. — Что люблю тебя. Я думал, ты не захочешь меня видеть: пришел, чтобы попросить прощения.
Все наши прошлые сомнения и недомолвки кажутся теперь полной ерундой.
Он спрашивает, как будет называться мой фильм.
— Поворот за мостом, — говорю я, и, смутившись, добавляю: — это рабочее название.
— Звучит интригующе, — он посмеивается надо мной, но я вижу, что глаза его остаются серьезными: — как фильм ужасов. А может быть, триллер? Что-нибудь про нападение инопланетян? Круги на полях?
— Да, может быть…
— Слушай, думаю, место сценариста должно достаться мне.
— Только через постель!
И мы смеемся, обнимаемся, жмемся друг к другу — все еще впереди.
Я лежу в его объятиях, совершенно счастливая, ощущая себя так, словно только что наконец-то нашла свой дом, который когда-то давным-давно потеряла…
