— Скорее Фрэнка Дарабонта.

— Да, я его поймал. Он, вообще-то, не особо пытался удрать.

— Он прогрыз клетку.

— Я заметил. Ты могла бы сказать об этом мне.

— Я не…

Заметив какое-то движение вдалеке, со стороны участка миссис Грин, я вытянула шею, чтобы рассмотреть получше. Мне показалось, что к нам идет Сэм, но человек был ниже ростом и отнюдь не таким широкоплечим. Он низко натянул бейсболку, так что лица было не видно, но приближался так быстро, что я очень скоро узнала его.

— Эй? — позвал Аксель, который пока не заметил гостя.

Я быстро взглянула на него, чтобы убедиться, что он к этому не причастен. Не знаю, что отразилось на моем лице, но парень нахмурился.

Какого черта он тут забыл?

Это был Кларк. Он заметил меня и махнул рукой, как ни в чем не бывало, хотя, как мне показалось, несколько раздраженно. Аксель, наконец, тоже увидел его и поднялся на ноги.

Я же попятилась к двери, насколько могла быстро, зашла в дом и потащилась в ванную — единственную комнату на первом этаже, которую могла запереть.

Чего ему тут понадобилось? Конечно, я понимала, что пришел он скорее всего к Акселю, хотя и терялась в догадках — с чего это вдруг. Мне не показалось, что они близкие приятели, да и Кларк работал под началом Томпсона, которого все в округе, включая Хейзов, ненавидели.

Сидя на крышке унитаза и нервно прислушиваясь к тишине, я вздрогнула, когда хлопнула москитная сетка, и показалась самой себе полной дурой. Неужели я теперь буду бояться этого увальня? Да что он мне сделает в доме мистера Хейза, в конце концов?

Кто-то дернул ручку, заставив меня подскочить, и за дверью чертыхнулся Аксель. Я слышала, как скрипели половицы, когда он зашел сначала в свою комнату, а потом поднялся по лестнице наверх — наверное, во вторую ванную, которой пользовалась только я.

Загудели водопроводные трубы, и я, осторожно взглянув на себя в зеркало (зрелище печальное, надо признать — лицо осунулусь, волосы потускнели, глаза и нос красные) приоткрыла дверь, и, убедившись, что все чисто, наконец, вышла.

Я сварила кофе и как раз собиралась выпить чашечку, когда вниз спустился Аксель. Он переоделся в чистую одежду и зачесал мокрые волосы назад, так что стал похожим на самого себя с того старого полароидного снимка, что висел в его комнате. От него за версту разило моим лавандовым гелем для душа. В руках он держал мобильник и быстро набирал сообщение.

— Что ему было нужно?

— Кому?

— Кларку.

— А… — Аксель небрежно дернул плечом, хотя я заметила, что его губы сжались в узкую полоску. Чем-то он явно был недоволен. — Тебя это не касается.

— Как и всегда?

Он достал из морозилки пакет со льдом и молча бросил его на стол передо мной, а потом ушел.

Я приготовила еды, перекусила, вымыла посуду, развязала и, оценив внешний вид лодыжки на твердую шестерку из десяти (фиолетовый синяк чуть выше ступни выглядел не так уж устрашающе, а после ледяного компресса отек немного уменьшился), заново затянула бинт. Аксель все не возвращался, хотя я не слышала, чтобы он выезжал с заднего двора на своем пикапе. Маясь от безделья, я сняла телефонную трубку, чтобы набрать, не знаю, Лидию или Анну — но гудков не было: возможно, ветер оборвал провода, или же связь отключили за неуплату, потому что мне уже попадались письма с предупреждением о задолженности.

Тогда я села в гостиной и включила телевизор, но, листая каналы, ни одного стоящего фильма не нашла — сплошь ток-шоу и местные новостные сводки, на одной из которых я и остановилась.

Из-за сильного ветра половина округа оказалась обесточена. По словам репортера, в такой-то деревне (в пятидесяти милях от фермы Хейзов, подсчитала я) от удара молнии умерла старушка, а пять семей пострадали от паводка, потеряв большую часть урожая. Десятки дорог были размыты, сотни деревьев свалены от порывистого ветра. И все в таком духе. Я никак не могла поверить, что проспала чертову бурю.

В прогнозе погоды, кстати, говорили, что циклон лишь слегка задел штат и что дождей больше не ожидается. Температуру на ближайшую неделю обещали до 80 градусов.

Поняв, что ловить по телеку больше нечего, я отключила его: показывать кино начинали вечером, а до этого времени было еще полно времени, которое я ума не могла приложить, на что потратить.

Но тут кто-то затарабанил в дверь — обычная дань уважения, чтобы сообщить о приходе, потому что никто никогда не запирался. Выглянув в коридор, я увидела улыбающееся лицо Эрни. В одной руке он держал букетик полевых цветов, а в другой — пару костылей. Прыгая на одной ноге, Эрни пытался скинуть с себя высокие сапоги, заляпанные грязью, которая разлеталась по всей прихожей.

— Привет, мисс! Рад, что тебе лучше!

Расправившись с сапогами, он подошел ко мне и протянул обе руки. Поблагодарив его, я взяла цветы — они были чудесны и приятно пахли, — но костыли попросила поставить у стены: мило, конечно, но ходить с ними я не собиралась.

— Я без них после пожара и пошевельнуться не мог, — доверительно и беззаботно сообщил мне Эрни. — Папка сказал тебе захватить.

— Зря ты пришел, Эрни, вдруг заразишься! — отчитала я его, уловив в собственном голосе материнские нотки, подозрительно напоминающие Анну.

— Не, не заражусь, об этом не волнуйся. У меня этот, как его, иммунитет — как у быка.

— Есть хочешь? Я могу что-нибудь… Или чай?

— Не-не, ты давай-ко, садись, голос у тебя не больно здоровый, — Эрни галантно подал мне руку, чтобы проводить в гостиную. — А я тут не впервой, если надо, и сам соображу, что поесть. Если позволишь.

— Да пожалуйста. А Сэма и Шона по пути сюда ты не видел? Я до них вряд ли дойду, а телефон не работает.

— Они, наверное, вместе с мамкой за комбайном поехали. Вот делать нечего: дорогу размыло, там деревьев навалило: жуть! Хорошо если завтра к вечеру обратно доберутся.

Я вставила букет в стакан на столе и устало рухнула на диван. Эрни же уселся в кресло и молча уставился на меня с таким выражением лица, словно я позвала его, чтобы сообщить какую-то важную новость.

— Так ты… Э-э-э… Пришел меня проведать?

— Так точно, мисс. Акс… — он запнулся и неуклюже попытался перевести тему: — Так что, как тебя угораздило-то? Папка сказал, ты в отключке была, даже не узнавала никого. Головой приложилась?

— Может, и так. Так что — Акс?

— А что Акс?

— Ты сам сказал про него, — напомнила я, и, сделав доброе-предоброе выражение лица, попросила рассказать поподробнее.

Я знала, что Эрни не сможет устоять: он испытывал при мне какую-то особую трогательную робость и вечно смущался.

— Ну, он… Давай-ко только между нами? Я его знаю, ему не понравится, что я сказал. Он мне написал, попросил зайти, пока сам смотался куда-то.

— Аксель попросил тебя зайти?

Я не могла взять в толк, зачем это ему.

Эрни смутился. Половина его лица, не покрытая следами от ожогов, вся пошла красными пятнами, которые забавно сочетались с веснушками.

— Чтоб ты не носилась по дому, а побыла со мной. Приглядеть просто. Ничего такого.

— Да брось, ему плевать, что я делаю, лишь бы работать скорее начала.

— Ну-ну, — Эрни огляделся по сторонам, словно ожидал, что Аксель выпрыгнет из-за дивана и предъявит ему за то, что он не умеет хранить секреты. — Он, вообще-то, очень переживал, когда тебя нашел. Давай в скорую звонить, не дозвонился, поехал в больницу за доктором, застрял по пути, пошел пешком, под ливнем-то, до нас. Папка идти не хотел — он, знаешь, по животным больше-то, но какой-никакой опыт есть, это ж он меня выходил после пожара. В общем, притащил его Аксель сюда, тут уж не знаю, чего, мне потом папка рассказывал. Что он весь взбесился, волновался и не отходил. Все спрашивал, что делать. Так-то.

Я не знала, что сказать, потому что была… Впечатлена или ошарашена?

Заботливый Аксель, это что за новый вид? Может, он думал, что если со мной что-то серьезное, у него будут неприятности? Не зря же он спрашивал про страховку.