— Звонила, представь себе, — мотает головой Миша. Говорит утвердительно, а жест отрицательный. Выдаешь себя, сын.

— М-м-м, — мычу я, усмехаясь. — Что говорит? К себе зовет?

— Тебя это не касается.

— Так, прекращай ломать комедию и хамить отцу, — резко обрываю его. — Не звонила она тебе и в ближайшее время не позвонит. Тебе больно, потому что ты не можешь понять ее действия, не можешь поверить в то, что она сделала. Но не сомневайся, она всегда такой была. Хочешь ты этого или нет, но тебе придется принять, что ей ты никогда не был нужен.

Миша вскакивает на ноги и почти выбегает с кухни. Кажется, я перегнул.

Мне приходится вставать почти на час раньше, чтобы успеть утром в школу вовремя. Крис, кутаясь в одеяло, выглядывает из своей спальни, в тот момент, когда я разливаю кофе по кружкам.

— М-м-м, кофе… — зевает подруга, заходя в кухню. — Оставайся у меня жить навсегда. Я готова вставать всегда в такую рань, чтобы пить твой божественный кофе.

— Это твой кофе, — хмыкаю я. — Я его только сварила.

— Но вкуснее я не пила ни у кого.

Я вспоминаю, что примерно то же самое мне однажды сказал Иосиф и щеки, непроизвольно, покрываются румянцем.

— Ты чего, Гель? — садится на стул Кристина и берет кружку в руки.

— Задумалась, — отмахиваюсь я.

— О полковнике?

Я краснею еще сильнее и оборачиваюсь к подруге.

— Нет, Крис. Не о нем. Я тебе уже говорила, между нами ничего нет, он мне не нравится, и я не собираюсь ввязываться ни в какие отношения. Я вообще, просто хочу вернуться домой и забыть все это, — неопределенно машу руками, — как страшный сон.

— Не заводись, — поднимает подруга ладони. — Я не буду устраивать тебе сеанс психотерапии, как Анька. Просто полковник видный мужчина, переживает вон за тебя.

— Он за меня переживаем, потому что я нужна ему, чтобы поймать опасного преступника. Не более того, — я сажусь напротив подруги и делаю глоток кофе.

— Мне кажется, ты ошибаешься, — морщит она лоб.

— Это, в любом случае, не имеет значения, — отмахиваюсь я. — Я не планирую заводить с ним отношения.

Я произношу последнюю фразу и утыкаюсь взглядом в кружку с кофе. Крис неопределённо хмыкает, но никак не комментирует мои слова. Я поднимаю голову и ловлю ее задумчивый взгляд. Мне не хочется признаваться себе, но, кажется, Кристина права и Иосиф Давидович Михельсон что-то затронул в моей душе. Он выглядит надежным, заботливым и рассудительным, и мне спокойной рядом с ним. Я ловлю себя не мысли, что не трясусь от страха от предстоящей операции, чувствуя, что Иосиф Давидович меня защитит.

Крис продолжает меня задумчиво разглядывать, а я встаю со стула и отношу кружку в раковину.

— Ты до скольки сегодня? — поднимается вслед за мной подруга.

— В семь, скорее всего, уже буду.

— Отлично, я что-нибудь приготовлю.

— Не надо, — мотаю я головой. — Я приеду и разберусь.

— Гелик, с тебя завтрак, с меня ужин. Все по-честному, — подмигивает Крис.

— С ума сошла, — смеюсь я. — Какой же это завтрак?

— Лучший в мире. Твой кофе — кулинарный шедевр. Тем более, ты кроме него ничего не умеешь готовить.

Крис заливисто хохочет, и я вместе с ней. Отсмеявшись, я прощаюсь с подругой, хватаю сумочку с комода и, надев пальто, выхожу в серую хмарь Питерского утра.

Если из дома путь до школы занимает пешком пятнадцать минут, то от дома подруги мне нужно добираться до работы на автобусе. Когда через сорок минут я выхожу на остановке настроение стремительно падает. Давка в общественном транспорте не то, что способствует заряду положительных эмоций. Я смотрю на часы и, поняв, что пока еще не опаздываю, отряхиваю полы пальто.

К остановке медленно подъезжает черный автомобиль и неприятный холодок проносится по моей спине. Я делаю полшага назад и озираюсь по сторонам. Людей на остановке поубавилось, подошедший автобус забрал большую часть. Надеюсь, что Валера не способен на такое безрассудство, как пытаться что-то сделать со мной на глазах у людей. Тем временем автомобиль плавно движется, словно водитель высматривает кого-то в толпе. Мурашки покрывают мои руки, но я не могу сдвинуться с места и наблюдаю за автомобилем. Он останавливается, и передняя пассажирская дверь немного приоткрывается. Затем резко распахивается и из машины выбирается крупный бритоголовый мужчина. Водителя мне не видно. Мужчина делает шаг ко мне и распахивает руки. Я вздрагиваю, но в этот момент слева от меня вихрем проносится молодая девушка и падает в объятия бритоголового.

— Лешка, ну наконец-то, — взвизгивает девушка.

Я с минуту стою и смотрю на них, с бешено колотящийся сердцем, пока трель звонка не прерывает приступ паники. Нервы ни к черту. Это ж надо было, машины незнакомой испугаться. Я достаю телефон и быстро отвечаю.

— Да, Иосиф Давидович, — говорю я в трубку, отходя от остановки.

— Здравствуйте, Ангелина Андреевна, — произносит мужчина. — Я по поводу нашей договорённости. Вы до скольки будете в школе?

— Примерно до пяти. А что?

— Я хотел бы заехать за вами и отвезти в отдел, где мы обсудим план.

— Нам обязательно куда-то ехать? — морщусь я.

— Поймите, — тяжело вздыхает Иосиф Давидович. — Не я один занимаюсь этим делом. Не я один буду принимать участие в операции. Так что вам стоит познакомиться с командой и обсудить детали с ребятами.

— Это обязательно? — нахмуриваюсь я. — Мне сегодня нужно проверить диктанты.

— Ангелина Андреевна, — строгим тоном произносит Иосиф Давидович, — Ну что вы как маленькая, ей-богу. Вы хотите решить проблему или так и будете прятаться по чужим квартирам.

— Хочу заметить, что я прячусь по чужими квартирам, потому что вы мне так сказали.

— Мы будем с вами пререкаться или все-таки я заеду за вами и вы поможете нам поймать Осокина?

Я закусываю губу и какое-то время раздумываю.

— Хорошо, Иосиф Давидович, — наконец, произношу я. — тогда буду вас ждать в пять у школы

— Договорились, — произносит мужчина и, не попрощавшись, отключается.

День в школе идёт своим чередом. У одиннадцатых классов сегодня диктант по русскому языку, я на автомате зачитывает текст из учебника, но мои мысли заняты исключительно предстоящей встречей с Иосифом Давидовичем. Я чувствую непонятное волнение, и оно точно никак не связано с проблемой с Валерой. Я настолько ушла в свои мысли, что реагирую только на нарастающий гомон в класса. Я поднимаю глаза от учебника и замираю от удивления с раскрытым ртом. На четвёртой парте, не обращая внимания на меня, борются на руках Миша Михельсон и Саша Синицын.

— Миша, Саша! — восклицаю я. — Вы что делаете?

Миша медленно переводит голову в мою сторону и морщится, словно я ему неприятна. Саша, наоборот, опускает взгляд на парту.

— А че, нельзя что ли? — дерзко огрызается сын полковника.

От растерянности я не знаю, что сказать и какое-то время просто молча смотрю на ребят. Но шок от увиденного быстро проходит, и я подхожу к парте. От подростков исходит сильный запах перегара, и я понимаю, что они пили алкоголь.

— Вы что, оба пьяные? — удивлённо спрашиваю я.

— Допустим, — снова огрызается Миша. — И че вы нам сделаете?

— Вставайте оба, — шиплю от злости я. — К директору, прямо сейчас.

— Ой, Лампочкой пугать вздумали? — хохочет Миша, поднимая не меня осоловелый взгляд. — Висит груша нельзя скушать. Это ж наша Елена Ивановна.

Класс, до этого момента не издававший ни звука, взрывается громким хохотом.

— Я сказала — живо к директору, — тянусь я к Михельсону, чтобы взять его за предплечье.

Он отмахивается от меня и попадает мне по руке. Тихо ахнув от боли, я делаю шаг назад. Я в шоке и растеряна. Какая-то идиотская ситуация. Парни явно не намерены по доброй воли идти со мной к директору, но не по потащу же я их силой, в самом деле?

— Миша, Саша, — стискиваю кулаки в бессильной ярости. — В последний раз предупреждаю. Или идите со мной сами, или…