— Михельсон… — доносится задумчивый голос Вовы с задней парты. — Еврей что ли?

— А ты фашист что ли? — поворачивается к нему Миша.

— Э-э-э, а че такого я спросил? — тушуется Краснов.

— Херню, — сквозь зубы цедит Миша и садится на свое место.

Я вспоминаю свой разговор с его отцом и раздумываю как поступить всего пару секунд.

— Вова, это прозвучало грубо и некорректно, — назидательно произношу я.

— Да, блин, ну а че такого-то? — обиженно тянет парень. — И спросить-то ничего нельзя. А вы сразу за новенького впрягаетесь!

— Не за новенького, а всего лишь хочу, чтобы ты своими неосторожными высказываниями не создал себе же проблем. —

Вова бросает на меня неодобрительный взгляд, но дискуссию не продолжает. А я стискиваю кулаки. Сложно добиться авторитета у подростков, когда они младше тебя всего-то на десять лет. Придется изрядно потрудиться.

Я перевожу взгляд на Мишу и обнаруживаю, что в его ушах уже торчат беспроводные наушники, а сам парень уткнулся носом в телефон.

— Миша, телефоном пользоваться запрещено, — как можно жестче произношу я. — И убери, пожалуйста, наушники.

Парень поднимает на меня равнодушный взгляд и тут же опускает обратно в телефон. Кажется, его отец был прав, и мальчик создаст нам проблемы. Но я вспоминаю причину его протеста и проникаюсь жалостью к ребенку. А если вспомнить его отца, то вряд ли Мише живётся с ним так уж просто. Мне хватило буквально десяти минут общения с Иосифом Михельсоном, чтобы понять насколько он властный и какой сложный у него характер.

— Слышь, пацан, ты слышал, что классуха сказала, — раздается громкий шепот Краснова. — Убери трубу.

— Пошел ты, — огрызается Миша.

— Да ты часом не дурак? — поднимается крупная фигура Вовы с задней парты.

— Вова, прекрати, — повышаю я голос. — Сядь немедленно на место.

Ну Вова меня словно не слышит и продолжает возвышаться над Мишей. Миша медленно, словно лениво, разворачивается к Краснову, также медленно поднимается со стула и, неожиданно, со всего маху бьет его прямо в нос. Со всех сторон раздаются крики и громкие визги девочек.

Спустя несколько минут парней, все-таки, удается разнять, и я веду обоих по школьным коридорам в кабинет директора. Ничего не скажешь, потрясающее начало моего классного руководства.

Устроив выволочку обоим парням, Елена Ивановна их отпускают и поворачивается ко мне.

— Это что же получается, Ангелина Андреевна, — скрестив руки под подбородком, спрашивает меня директор. — Не успели взять класс как тут же двое парней успели подраться. Да ещё и новенький там оказался замешан.

— Как раз дело в новеньком, Елена Ивановна, — понуро отвечаю я. — Меня предупреждал его отец о том, что парень может создать нам проблемы. Он пережил развод родителей, смену школы перед выпускным классом и, по всей видимости, сейчас активно демонстрирует свой протест.

— С этим протестом вам придётся что-то сделать. В этом году от нашей школы кто-то поедет на конкурс «Учитель года» и драки первого сентября не помогут нам взять награду.

— Конечно, — киваю я директору.

— Вот и хорошо, Ангелина Андреевна, тогда идите и займитесь этим вопросом немедленно. Не знаю, звоните родителям или сами решайте, но чтобы такого больше не было в вашем классе, — разводит она руками. — Вы поняли?

— Да, Елена Ивановна.

— Тогда может идти.

Я выхожу из кабинета директора, стиснув зубы. Быстрым шагом направляюсь в свой кабинет и подхожу к рабочему столу. Найдя нужную мне визитку, я набираю номер Иосифа Михельсона и прикладываю телефон к уху.

Я сижу во главе массивного стола под орех, вокруг которого расположились мои подчиненные. Мерно постукивая пальцем по столешнице, смотрю сквозь них, не особо вслушиваясь в слова докладчика. Утреннее совещание обычно крайне важно для меня, но не сегодня. Все мысли сейчас в школе вместе с сыном. Я знаю, мне нужно как-то перестроиться и погрузиться в работу, но не могу. Отчего только еще больше угнетаю себя. Я не привык к такому, не привык к событиям, которые могут выбить меня из колеи. А их в моей жизни случалось немало и самых разных — полковник Федеральной Службы Безопасности все-таки. Но переезд сына ко мне, почему-то стал самым особенным.

Он живет у меня с начала лета, и мы никак не можем найти общий язык. Хотя раньше вообще такого не наблюдалось. Мы же дружили! Гоняли вместе в Карелию сплавляться по горной реке, ездили на рыбалку на Ладогу, постоянно устраивали марафоны на великах. Куда все это делось? Я чувствую, как он отдаляется от меня, уходит в себя, закрывается и ничего не могу с этим поделать. Ощущение беспомощности только усиливается с каждым днем.

Еще эта классная руководительница в новой школе…

Совершенно не вызывает доверия. Как она собралась детей к ЕГЭ готовить? Она же сама его только недавно сдавала! И уже преподавать. Ничего не имею против молодых кадров — они наша главная надежда на будущее. Но, видимо, только в тех случаях, когда это не касается лично меня и мою семью. А я ведь пытался устроить сына в «А»-класс. Там отличный классный руководитель — физик. И класс с физическим уклоном. Все лучше, чем… русский язык и литература, блин. Но мест, в «А»-классе не было. А эта крыса-директриса совершенно не хотела идти навстречу. Надо бы ее пробить, кстати. Может завалялись какие скелеты в шкафу. В «А»-класс уже не переведут, да и незачем ребенка мотать туда-сюда. Итак, школу поменял. Но вот на будущее будет не лишним, мало ли что понадобится от нее еще.

— Иосиф Давидович?

Из оцепенения меня выводит голос Макарова. Я вздрагиваю и смотрю на майора. Грузный мужчина тридцати пять лет, с командирским голосом и выправкой офицера. Короткие черные волосы, легкая щетина, карие глаза. Я окидываю взором присутствующих. В гробовой тишине все уставились на меня. У Борисовой русый хвост плохо собран — совсем не тугой и часть прядей выбилась из него. Похоже собиралась второпях. Проспала? Маловероятно. Похоже, что опять ругалась с мужем с утра. Девушка под моим взглядом тушуется и заправляет выбившуюся прядь за ухо. Я скольжу взглядом дальше. Веревочкин снова тырил вафли из автомата — весь воротник в крошках. Хотя собирался ведь на диету садиться. А вот мешки под глазами Смирнова и красноватое лицо очень красноречивы. Выпивал вчера допоздна значит. Опять! Что-то он зачастил.

Чтобы окинуть взором подчиненных и сделать свои выводы мне хватает пяти секунд. Мысли на подсознательном уровне проносятся со скоростью света. Кто-то называет это интуицией, я предпочитаю считать, что это опыт и цепкий глаз.

Взгляд доходит до Макарова. Мужчина хмуро смотрит на меня. Я одаряю его строгим взглядом, чтобы он расслабился.

— Что? — коротко спрашиваю я.

Макаров дергает губой от негодования и громко сглатывает.

— Я говорил о побеге Скуратова, — повторяет он сказанное ранее. Из его доклада, только этот момент я и выцепил, а он именно его мне и повторил.

— Дальше что? — вывожу его в более информативное русло.

— Еще раз — наш информатор утверждает, что он в Сибири, — недовольным тоном повторяет он. — Мы передали дело местному управлению, но сами продолжаем поиски здесь.

— Отлично, — киваю я, доставая из кармана вибрирующий мобильный телефон.

Училка Миши.

Ёп твою мать!

Ну первый день же! И уже что-то случилось.

— Я на секунду, — бросаю подчиненным и выхожу из зала для совещаний. — Алло! — я не хотел, но голос получился настолько грубым, что на том конце на пару секунд теряются. Ну а как тут контролировать себя, когда ребенок в первый же день что-то натворил.

— Иосиф Давидович? — спрашивает красивый мелодичный голос. Странно, но при первом знакомстве я этого не заметил. Или это не она?

— Слушаю, — отвечаю коротко.

— Это Ангелина Андреевна, — робко представляется девушка. Все-таки она.

— Я в курсе.

— Вы сказали сразу позвонить вам, если будут проблемы с Мишей, — голос подрагивает, она явно нервничает.