— Кто? — непонимающе уточняю я.

— Полковник наш, Иосиф Давидович. Или может у вас амнезия? — округляет от ужаса глаза парень, и я тут же вспоминаю, что видела его в управлении. Веревочкин, кажется.

— Нет, нет, — мотаю я головой и чувствую как тошнота накрывает меня. Сотрясение что ли? — Я поняла. Напомните, пожалуйста, как вас зовут?

— Так сержант Веревочкин я. А зовут Степан.

— Спасибо Степан, — откидываюсь я снова на кушетку. — Их поймали?

— Мне Ось Давидович велел не говорить с вами об этом.

Дурное предчувствие неприятно царапает меня изнутри. Что-то пошло не так, что-то случилось. Они сбежали. Этот кошмар никогда не кончится.

Веревочкин словно что-то понимает по моему лицу и тут же бледнее.

— Вам плохо? — со страхом спрашивает он.

— Нет, — шепчу я. — Осокин сбежал, да? Вы поэтому мне ничего не говорите?

— Ой, что вы, — расслабленно вздыхает парень. — Поймали их, не волнуйтесь. Просто Ось Давидович сказал не говорить с вами о деле, чтобы не волновать.

Я смотрю в честные глаза молодого парня и облегченно выдыхаю.

Надеясь, что это действительно конец, я закрываю глаза, представляя, что я в поезде, который увозит меня далеко отсюда, куда-то в сторону Черного моря.

Иосиф

Операция прошла без сучка, без задоринки. Ну хоть как-то реабилитировались. Можейка — подельник Осокина — настолько охренел от происходящего, что сразу все выложил про своего босса. Мы отправились на окраину города с группой захвата, где, по полученным данным, находился Осокин, Ангелина и нотариус.

Всю дорогу я терзаюсь мыслью на кой черт этот мудак так привязался к Ангелине. Уж точно не из-за машины. Целую операцию устроил по ее поимке. Увел из-под носа ФСБ и не побоялся этого. За этим точно кроется, что-то более серьезное. Только что?

Мы подъезжаем к неприметному двухэтажному зданию.

Только бы успеть.

Я его на куски порву, если он хотя бы синяк на ней оставил.

Словно в замедленной съемке десяток людей с автоматами выбегает из микроавтобусов и быстро бежит к парадной. Я с ними. Кажется что они делают все очень медленно, но, на самом деле, я просто уже хочу всех обогнать и ворваться туда быстрее всех.

Группа действует по уставу. Один открывает дверь парадной и строй оперативников проносится внутрь. Гуськом добравшись до нужной двери, группа останавливается, выстраивается для молниеносного захвата и на счет «три» выламывает дверь. Пока бойцы осматривают комнаты, я иду широким шагом в самый конец. Почему-то именно это дверь меня тянет словно магнит. Серая, обитая обшарпанным дермантином. Не могу объяснить свои поступки, но чувствую, что делаю все правильно.

Встаю напротив двери, краем глаза замечая, как за мной идет пара оперативников, и что есть сил бью по ней ногой. Дермантиновое недоразумение распахивается с жутким грохотом. Внутри трое. Старый хрыч, Осокин и Ангелина.

— Всем на пол! Я сказал на пол! — во все горло ору я.

Девушка оборачивается. Мы пересекаемся с ней взглядом. Не думал, что мои слова так подействует на нее, но она первая без сил оседает на пол. Подхватываю ее рукой, не давая упасть, и в то же время, не сводя прицела с двух мужчин. В ту же секунду в помещение врываются бойцы, и кладут всех мордой в пол, раз уж те сами не соизволили. Поднимается отборный мат и хруст заламывающих рук. Крики боли разносятся по пустой комнате, где кроме стола и пары стульев ничего и нет.

Но до них мне дела особо нет. Убираю пистолет в кобуру и подхватываю Ангелину на руки.

Успел.

Спасена.

И на вид цела.

Вот теперь точно целая гора с плеч. Тепло разливается внутри, когда я прижимаю голову девушки к своей груди, наслаждаясь мягкостью ее волос. Проверяю пульс — ровный, девяносто ударов в минуту. Просто отлично!

Поднимаюсь на ноги и выношу девушку из помещения. С этими двумя разберусь потом.

— Веревочкин, скорую! — кричу в конец коридора, где у входной двери маячит физиономия Степы.

— Уже в пути, Ось Давидыч, — рапортует сержант. — Давайте ее мне, я помогу.

Он бросается ко мне, пытаясь забрать бессознательное тело девушки.

— Я сам! — рычу на него, как лев, чтобы не подходил.

Спускаюсь по ступенькам вниз и в то же время подъезжает карета скорой помощи. Ну хоть что-то в этот день складывается удачно. Только тут могу выпустить девушку из рук, уложив на каталку, вывезенную медиками.

Хочу поехать с ней. Все бросить и умчать, но пока не доведу дело до конца не могу себе этого позволить.

— Веревочкин! — кричу я. Тот оказывается все это время шел за мной по пятам и слегка вздрогнул от крика, который в принципе и не требовался. — Поедешь с девушкой, будешь докладывать о состоянии, — говоря я более мягким тоном.

— Слушаюсь, товарищ полковник, — кивает сержант и залезает в кузов кареты, следом за каталкой.

Спустя час, когда все формальности улажены и двое преступников в наручниках погружены в УАЗик с зарешеченными окнами, я приказываю отвезти меня в Боткинскую больницу, хоть и надо бы поехать в управление — уладить еще несколько моментов. Не обязан ехать к Ангелине, но ноги сами несут меня туда. Веревочкин отчитался, что в скорой девушка сразу пришла в себя. В больнице ее осмотрели и никаких повреждений не обнаружили. Впрочем, профилактика никогда не бывает лишней.

По дороге почему-то нервничаю, хотя давным-давно забыл это чувство напрочь. Все-таки я обещал защитить эту девушку и не справился с задачей. Из-за меня она натерпелась такого, чего вполне могла избежать. Я подверг ее риску. Скорее, даже неоправданному.

Когда мы проезжаем мимо цветочного, я подавляю в себе желание остановить машину и сбегать за букетом. Все-таки с ним буду выглядеть еще более глупо. Да и цветы уже забыл как дарить.

Я успеваю вовремя. Микроавтобус подъезжает как раз в тот момент, когда Ангелина Андреевна выходит из больницы. Я выбегаю ей навстречу. Но по мере приближения ноги предательски замедляют шаг. Девушка поднимает свой взгляд и наконец видит меня. Мы пересекаемся на крыльце. Я стою у его подножья, а девушка остановилась, не дойдя три ступеньки до низа, отчего мы становимся одного роста.

Тону в ее голубых глазах. Словно омут они затягивают меня. Не понимаю, что она сейчас чувствует и испытывает, и даже не пытаюсь прочитать по лицу. Самое главное, что с ней все в порядке, и я снова ее вижу. Вот она, стоит передо мной. И это самое теплое чувство, которое я когда-либо испытывал.

Ангелина открывает рот, чтобы что-то сказать, но я делаю шаг вперед, переступая сразу через две ступеньки, стискиваю ее в своих объятьях и приникаю к распахнувшимся губам. Девушка какое-то время еще напряжена и упирает руки мне в грудь, как будто хочет оттолкнуть. Но буквально через мгновение, она обмякает, позволяя запустить мой язык к себе внутрь. Я давно так не целовался. Так, чтобы аж крышу сносило. Ее губы такие вкусные, такие нежные. Мой язык танцует внутри, хочет исследовать каждый уголочек. Пересекается с ее языком, и мы так жадно сражаемся, как будто хотим завязать узел.

Чувствую, как мимо нас кто-то проходит. Ангелина похоже тоже это замечает. Мы отлипаем друг от друга и слегка отстраняемся. Девушка смотрит мне в глаз.

— Надо же, оказывается у вас есть и другой взгляд, — произносит она.

— Какой другой? — усмехаюсь я, не понимая.

— Нормальный, — мягко говорит девушка. — Который не хочет убить.

Телефонный звонок прерывает нас, и я делаю шаг назад.

— Да, — резко бросает в трубку Иосиф Давидович.

Я смотрю на его лицо, в мгновение ока, ставшее серьезным.

— Сейчас буду, — отрывисто отвечает он собеседнику и поворачивается ко мне. — Мне надо в управление. Я приеду вечером к тебе домой. Хорошо?

Он проводит ладонью по моей щеке, и я киваю. Его губы легко касаются моих, а затем мужчина разворачивается и растворяется в пестрой толпе.

Вечером Иосиф не приезжает, я нервничаю и не нахожу себе места. Телефон молчит, нет ни пропущенных звонков, ни входящих сообщений. Я наливаю себе кофе и сажусь за кухонный стол, гипнотизируя смартфон. Не выдержав, беру его в руки и набираю номер. Но холодный и равнодушный голос на том конце провода отвечает мне, что «Абонент выключен или находится вне зоны действия сети». Нервы натянуты до предела, но усталость и стресс от пережитого накатывают на меня, и я возвращаюсь в комнату и без сил валюсь в кровать, где моментально засыпаю.