В колонии для несовершеннолетних более опытные ребята объяснили ему, в чём была его ошибка, приучили к блатному сленгу и заразили воровской романтикой. А дальше парень только катился по наклонной.

Мать навещала его в колонии, пока не скончалась однажды от безысходности и горя. Наш герой остался один-одинёшенек на всём свете. И только, разменяв пятый десяток, он, наконец, осознал всю греховность совершенных им ранее преступлений, раскаялся, задумался о смысле жизни, захотел иметь нормальную семью и твёрдо решил встать на путь исправления.

А, чтоб незрелая молодежь не повторяла его ошибок, герой этой драматической истории написал книгу.

По-моему, всё логично, а главное, искренне и правдиво. Роман, по-хорошему, должен пользоваться большим успехом. Лишь бы меня теперь не подвёл мой соавтор, то бишь Невский. Не могу же я заниматься отсебятиной! Хоть и нет у меня пока ещё литературного опыта, но ведь дураку понятно, что для того, чтобы заинтересовать читателей, требуются различные подробности.

Я вовсе не имею в виду жареные факты. Невский — это всё-таки не Киркоров, чтоб читателей волновало, что, с кем, когда и сколько? А самый что ни на есть заурядный уголовник, которого из общего ряда таких же рецидивистов может выделить написанная им в соавторстве с Астрой Ивановой хорошая книга.

В ней будет без всяких прикрас показана реальная жизнь в тюремной камере. Может, кого-то это остановит от необдуманного шага. Может, правительство, наконец, больше внимания станет уделять вопросам воспитания подрастающего поколения.

Вот лично я на месте министра образования ввела бы в школьную программу в обязательном порядке посещение колоний для несовершеннолетних. Думаю, такая профилактическая мера в разы уменьшила бы количество преступлений. Хорошая идея!

Я, вообще, люблю мыслить на опережение. А, если не дожидаясь выхода будущего бестселлера (Это может занять слишком много времени), я обращусь в министерство образования со своим предложением? Или, лучше в Госдуму? Тут надо подумать, что эффективней.

— Вы опять, Ася, о чём-то задумались?

— Что вы, что вы, Николай, я вас очень внимательно слушаю!

— А мне показалось, что вы заскучали. Я работаю в мужском коллективе, и у нас много говорить не принято.

Ой, держите меня, мамочки! Он "работает"! Нет, по поводу сугубо мужского коллектива я, конечно, не стану спорить. В мужской колонии, разумеется, сидят одни мужчины. Разумеется, не слишком болтливые. А о чём им между собой разговаривать, когда все друг про друга и так всё знают?

Но по поводу работы Невский, мягко говоря, загнул. Для любого заключённого работа — это всегда благо. Когда человек чем-то занят, время летит быстрее. Поэтому их стараются шибко не баловать. Работу в колонии надо заслужить!

Мне Люся Крапивина рассказывала. Она видела по телевизору сюжет о жизни заключенных. А Невский врёт и не краснеет. Ладно, сделаю вид, будто поверила. Мне же с ним нужно наладить контакт, чтоб потом книгу написать.

— Наверное, трудная, Николай, у вас работа, раз уж мужчины в коллективе такие немногословные? Вот у нас в музее, если дядя Ваня начнёт говорить, то его и под дулом автомата невозможно остановить!

— Судите сами, Ася. Я — капитан дальнего плавания.

Батюшки светы, вот это новость! Выходит, Невский — не уголовник?! А также — не токарь, не газоэлектросварщик и даже не дворник?

Как же это я со своим опытом умудрилась допустить такую ошибку? В шутку сказала администратору, будто бы Николай — капитан дальнего плавания, а он таковым и оказался. Чудеса, да и только!

Чёрт возьми, а как же мои планы по поводу написания романа? Какое я для него придумала шикарное, трогающее душу название "Мои жизненные университеты, или Исповедь рецидивиста"! Книга наверняка пользовалась бы успехом. Плакали теперь мои гонорары и литературные премии. И, значит, не видать нам с Нюркой Парижа, как своих ушей. А счастье было так близко…

Я почувствовала, что опять начинаю напоминать Ксению Собчак. Вспомнила свой предыдущий приём и попыталась натянуть на лицо улыбку 6 х 9. Приём не сработал. Мои губы упорно не желали растягиваться, как будто бы их клеем нечаянно смазали. Я запаниковала. Меня выручил Невский, сам того не зная.

— Мою работу нельзя назвать, Ася, лёгкой, но я уже двадцать лет выхожу в море. Человек ко всему со временем привыкает и трудностей, как правило, не замечает. С морем у меня связано всё самое хорошее и светлое в моей жизни. Однако моя работа, к сожалению, зачастую не устраивает женщин. Вот поэтому, Ася, у меня и личная жизнь никак не складывается.

— Но почему?! — ко мне, наконец, вернулся дар речи.

Мать честная! С какими идиотками до меня встречался Невский? Выйти замуж за капитана дальнего плавания — это же мечта любой нормальной девушки! Или Невский, зная об этом, хочет меня разыграть?

Я посмотрела на Николая. Нет, он спокоен, как удав. Только пальцы сцепил на руках. Между прочим, обычные пальцы. Не очень тонкие, не очень длинные. С наколкой в виде якоря теперь тоже всё понятно. Обычная морская романтика! И с чего это я взяла, будто Невский — карманник? Приличный мужчина с грустными глазами.

У карманников-то глаза совсем другие! Я однажды видела одного задержанного по телевизору. Так у него глаза всё время туда-сюда бегали. Такое впечатление, как будто они жили своей жизнью. Пока глаза жили, внимательно наблюдали за окружающими, ручки вкалывали, на кусок хлеба зарабатывали.

Но я всё равно не могла не посочувствовать карманнику: с такими особенностями зрения легко заработать косоглазие. Уж лучше бы он поменял профессию.

Я понимаю, те же самые грузчики, к примеру, получают гораздо меньше, но зато никакой головной боли не имеют. Эх, забывают карманники, что жадность губит фрайера!

— У меня был гражданский брак, — неожиданно признался Николай. — Но моей жене очень не нравилось, что меня месяцами дома не бывает. В итоге, мы с ней расстались. Хорошо, что не успели завести детишек. Я ведь сам без отца вырос и никому этого не пожелаю.

Ну, хоть в этом вопросе я не ошиблась! Осечка вышла с прошлым Николая. Он оказался капитаном дальнего плавания, а не карманником.

Но зато, обдумывая содержание романа "Мои жизненные университеты, или Исповедь рецидивиста", чтобы вызвать сочувствие у читателей, я сделала нашего с Николаем общего героя безотцовщиной и попала в точку! Как приятно!

Мне иногда кажется, что у меня есть экстрасенсорные способности, и вот, пожалуйста, доказательство. С такими способностями мне следует работать в разведке. Ох, чую, по мне ФСБ плачет! Надо бы всё же позвонить туда после праздников.

— А вам со мной интересно, Ася? Вы так часто впадаете в задумчивое состояние, как будто мыслями находитесь совсем в другом месте.

— Я думаю о вашей непростой судьбе, Николай.

— Спасибо, Ася! — Невский порывисто наклонился и поцеловал мне руку. — После того, как ушла из жизни мама, моя судьба, признаюсь, мало кого по-настоящему волновала.

Ну, вот — ещё одно доказательство! Как видите, я ничего не притягиваю за уши. В моем ненаписанном романе мама главного героя также скончалась. Правда, от безысходности и горя, но это уже детали, которые никак не могли бы повлиять на фабулу произведения.

Я дважды попала в точку, а это уже серьёзно. Имея такие факты на руках, карьеру в ФСБ, по-хорошему, нужно начинать не с курьера или уборщицы, и даже не с агента, а с должности помощника начальника какого-нибудь отдела. Ну а зачем мне попусту тратить время?

— А вас, Ася, не пугает моя профессия?

Ох, и наивный же ты, милок, а ведь в душе, небось, мнишь, будто ты опытный морской волк! Но то ж на море, а у нас на суше — другие понятия и законы. С чего бы меня твоя профессия пугала? Это же сплошная романтика!

Я тут же представила, что я замужем за капитаном дальнего плавания. У нас двое маленьких деток — мальчик и девочка. Перед тем, как уложить детишек в кроватки, я под их диктовку пишу письмо нашему папе.