Сантиону рассказали, что больше всего Ее Высочество мечтает освободиться от дворцовых оков, оставить Двор и начать новую жизнь где-нибудь вдали от света, в компании книг и немногочисленных умных людей. Сабине показалось, что Сантион помрачнел.

Девушки были уверены, что никакого подвоха он не заподозрил.

Мужчины делятся на глупых, умных и очень умных. Третьи, в отличие от вторых, допускают, что женщины могут быть не "прелесть какими дурочками", а "стрикс, что она задумала?" Но Сантион был просто умным.

Записку рассмотрели и снова обнюхали — увы, теперь запах едва чувствовался. Я была уверена, что опознаю даму по духам, но помочь мне никто бы не смог.

Но мы, по крайней мере, можем прояснить родство моего “жениха”. Самые опасные и дорогие артефакты были заперты в сейфе, который звался Золотым хранилищем и кроме ключей требовал кровь королевского рода. Кровь у меня была, ключей нет, но по счастью, Камень родства стоял в Серебряном отделе, ключи от которого были не только у папеньки, но и у Первого советника, чтоб не пришлось монарху раз в неделю, а то и чаще спускаться в подземелье.

В дни папенькиной молодости одна придворная дама обнаружила в семейных записях, что прапрапрабабку судили за ведьмовство. Магии в даме не было ни на медяк, но она уверилась, что может предсказывать судьбу по линиям руки. Папенька неосторожно пригласил ее на танец, и когда подал ей руку, леди не выдержала искушения, глянула на ладонь и объявила во всеуслышание: "О ужас, Ваше Величество, знаки ясно говорят, что корона скатится с вашей головы, едва вы встретите рассвет под землей!" Папенька немедленно предсказал ей отставку от Двора и тут же исполнил свое предсказание, но в подземелье с тех пор спускался крайне неохотно, очень редко, только когда солнце стояло в зените, и не проходило и четверти часа, как резво поднимался назад.

После таковой истории просить Его Величество отпирать Золотое хранилище всякий раз, когда требуется проверить кого-нибудь на родственные связи, было бы не только невежливо, но и опасно, поэтому артефакт расположили в Серебряном.

Первый советник от меня скрывался, но связи слуг творят чудеса, и я его настигла в Игровой комнате, где следуя новой моде, установили столы для карточных игр, и куда советник не ступал ни разу из-за совершенного отсутствия азарта. Приняв свою судьбу он покорно спустился в подземелье и открыл дверь, но взял с меня обещание объяснить, чем я занимаюсь. Я пообещала — завтра.

Приложив к камню письмо с пятном и платок, я ничуть не удивилась, увидев ровный синий цвет.

Когда мы в задумчивости возвращались из сокровищницы, нас нагнала служанка и передала записку от Сантиона. В витиеватых выражениях он звал меня пройтись по саду после обеда.

Наступив на горло гордости я дала дозволение фрейлинам, приставленным ко мне папенькой, сопровождать нас на прогулке. Мужчина, который может оказаться, кем угодно, и три юных девицы — это не лучшая идея. Присутствие папенькиных гарпий должно уберечь Сантиона от неосторожных действий.

Но прогулка прошла совершенно мирно. Сантион рассказал, что поразмыслив на досуге, он пришел к выводам: в нашем королевстве многое нуждается в переменах. После чего принялся излагать, что именно. Я узнала эти идеи — их обсуждали в журнале "Аналитический обзор объективных тенденций современного социума и многоукладной экономики" — как можно угадать из названия, для чтения требовалось хорошее образование и умение распутывать витиеватые фразы. Это было одно из тех изданий, которое я регулярно штудировала как младший помощник королевской канцелярии. Уже после первого чтения я заключила, что привычка многоумных мужей оборачивать всякую мысль в три слоя наукообразной шелухи служит лишь одной цели — заставить человека с недостаточным образованием отступить перед словесным лабиринтом. Проще говоря: чем заумнее звучит, тем меньше дураков будут это читать.

Перемены, о которых говорил Сантион, действительно, пошли бы на пользу государству. Смутило меня одно: Сантион упирал на то, что меня он видит прогрессивным и понимающим нужды народа человеком, и мне непременно нужно заняться внутренней политикой. Когда я стану замужней дамой, мое слово будет иметь больше веса.

Возвращаясь в себе я пришла к двум неутешительным выводам. Первый: Сантион очень хочет на мне жениться. Второй: я нужна ему во дворце как политический рычаг. Учитывая, что он вовсе не Сантион, это все заставляло задуматься. Возможно, он из новомодных вольнодумцев, которые ищут возможности повлиять на государственное устройство, несправедливое для простого народа? В этом случае, нужно сказать, он избрал весьма остроумный способ.

* * *

Я перебрала листки с именами.

Итак, Сантион — самозванец. Мне, разумеется, все еще любопытно, кто та храбрая дама, но исключительно из праздного интереса. Мужчину с такой тайной за плечами подпускать к верхушке управления королевством нельзя, особенно, если он так туда стремится.

Вольф... Нет и нет. Я не знаю, возвысит ли папенька Вольфа до благородного сословия или низведет меня до горожанки, но так или иначе я не собираюсь отказываться от прежних занятий, а Вольф ясно показал свою приверженность старым традициям.

Дженкинс... Внутри что-то зашевелилось что-то неясное, не то ощущение исходящей от него опасности, не то... Непонятное.

Я сменила платье на более легкое и мы с Энни вышли в гостиную, когда Агни и Дагни уже расставляли принадлежности для чая. Катриона и Сабина сидели на софе. Едва я переступила порог, как уловила нотку тех самых духов. Кто?! Неужели кто-то из тех, кто рядом со мной, бегает за Сантионом? Почерки обеих фрейлин я знала. Сестрички-горничные? Если их и учили писать, то очевидно без ненужных украшательств, но высоким слогом они не обладали. Неужели моя камеристка Энни? Нет, я бы почуяла еще в спальне. Подойдя к столу я потянула носом, и запах стал еще явственней.

— Гидра семиглавая узлом да с морским змеем... — в восторге едва ли не завопила я, глядя на вазочку с нарезанными желтыми кружочками. — На записке не духи! На записке лимонный сок!

Конечно, увлечение тайными чернилами не могло пройти мимо нас. Я бросилась в кабинет и вытащила записку из секретера. Осторожно мы подогрели ее над свечой, и затаив дыхание наблюдали за проступающими буквами:

"Шептун согласен. Перо ломается, просит удвоить. Кралю дожимаю".

— Волосы горгоны, — прошептала я. — На кого он работает? Хвост Минозавра мне в... Он обучен лучше, чем гвардейцы, и более того, Прастон сказал, что такую школу фехтования он никогда не видел. Конечно, не видел, если Сантион учился сабле не в Ангории! Энни, я напишу записку, отнесешь капитану охраны лично в руки. Я прикажу не выпускать Сантиона... нет, не выпускать из дворца никого из женихов до особого распоряжения. Дворцовая охрана не сумеет арестовать его тихо, и он улизнет. Кьюрит и Лерой уже покинули дворец. Я не знаю, кто из агентов остался. Нет, поднимать шорох сейчас будет глупо, — рассуждала я вслух.

Написав послание я прижала печать с малой короной над вензелем Б к сургучу и отдала Энни. Агни и Дагни были нужны мне для другого.

— Катриона, садись за секретер. Ты вызываешь Дженкинса на встречу, чтобы сообщить ему нечто важное про Ее Высочество.

Катриона послушно взяла перо, но все же поинтересовалась:

— Трис, что ты еще задумала?

— Повторим вчерашний трюк. Мне нужно обыскать комнату Дженкинса. Сержант сказал, что не смог определить школу фехтования ни Сантиона, ни Дженкинса, а мастера такого уровня он непременно знал бы. Про Сантиона мы знаем. Я хочу выяснить, кто таков Дженкинс.

— Но что я ему скажу, когда он придет на встречу?

— Стрикс... Скажи то же, что и Сантиону: что Ее Высочество мечтает сбежать из этой клетки, и если поможет принцессе вырваться на свободу, она станет принадлежать ему душой... м... вся целиком.

Катриона хихикнула и принялась писать. А у меня внутри что-то перевернулось. Если бы Дженкинс и впрямь помог мне бежать... Нет, нет, у меня сейчас важное дело. Я не знаю, кто он на самом деле.