Ибо опыт подсказывал, что меня ждет донельзя бурный вечер.

И ночь.

Интуиция и опыт не подвели.

Спустя два часа в квартире стало весьма многолюдно и шумно до безобразия. Я мужественно терпела, закрывая уши ладонями, а потом и наушниками, пытаясь заглушить пьяные вопли и хохот громкой музыкой, но помогало это мало. Читать, само собой, не получалось, и я все сильнее злилась, бесцельно наматывая прядь волос на палец и дергая за нее же.

Как же это достало!

Причем, если с вышеописанным худо бедно, но еще можно было смириться, то крики матери, каждые полчаса подходившей к моей двери, долбившейся в нее руками и ногами и требовавшей присоединиться к «приличным людям», игнорировать не получилось бы даже у слепоглухонемого инвалида.

Меня ожидала бессонная ночь, завтрашний зачет угрожал вылиться в позорную пересдачу на отработке — мне хотелось одновременно плакать и убивать.

И Владимир, позвонивший, чтобы узнать, как у меня дела и пожелать спокойной ночи, сразу понял, что что-то случилось.

Скрывать от него происходящее смысла не было — в курсе уже наверняка все рядом живущие соседи. Хорошо, если наряд полиции не вызовут — это отдельные грани «веселья», в том числе и для меня. Конечно, гулянку они разгонят, но вопросами потом замучают — в прошлый раз я больше часа давала «пояснения», едва не уснув прям на стуле.

Первым порывом Вовы был приход ко мне. С трудом, но все же отговорила парня — из своей комнаты не собиралась даже в туалет высовываться. Как минимум глупо и небезопасно. А уж добежать до входной двери, не привлечь внимания и открыть дверной замок, так и вовсе квест за гранью человеческих возможностей.

Затем он предложил прийти и лично разогнать «праздник» за моей стеной. Этот вариант тоже пришлось отвергнуть — я слышала голоса минимум трех мужчин, так что численный перевес был не на стороне парня. Вова попытался доказать, что с легкостью раскидает троих нетрезвых индивидов, но меня не проняло. Пригрозила в случае его упрямства лично выйти и подпереть входную дверь понадежнее, несмотря на последствия.

Сработало, но настроение это не улучшило нисколько.

Я попыталась перевести все в шутку, попутно «свернув» на другую тему, но парень не поддержал. Пару раз что-то пробормотал невпопад, а затем, сказав, что перезвонит и попросив не надевать наушники, отключился.

В полном недоумении еще минуту пялилась в черный экран телефона. А затем, пожав плечами, снова уткнулась в конспект. Чтобы через несколько мгновений сильно дернуться, испугавшись. Что-то, судя по всему тарелка, с силой влетело в стену, характерно грохотнув…

Выматерив про себя продавцов алкоголя, людей за стеной, власть, отменившую «сухой закон» и первого изобретателя спирта, я встала со стула и со стоном потянулась. Затем, подумав, перешла на наклоны. А после — на растяжку…

Непонятный высокий звук отвлек на мгновение. Я оглянулась по сторонам, но ничего необычного не обнаружила. Недоуменно хмыкнув, вернулась к внеплановой зарядке…и через две секунду звук повторился.

Я замерла снова. Старательно прислушалась, стараясь отвлечься от шума гулянки…

Звук шел от окна. Аккуратно приблизилась к стеклу, выглядывая…

Чтобы тут же распахнуть створки, впуская прохладный ночной воздух в комнату.

— Ты что тут делаешь? — улыбку сдержать не смогла.

Владимир стоял под моим окном и тоже улыбался, приветственно помахав рукой.

— Тебя спасаю, — ответил, закатывая рукава толстовки, — погоди.

Надо сказать, что под моими окнами был не асфальт, как везде. Как раз прямо подо мной сейчас чернела крыша навеса — входа в подвальное помещение. Сооружение, как пережиток советского прошлого, сохранилось вполне в рабочем состоянии, и даже периодически ремонтировалось силами управляющей компании. Лично меня оно раздражало — дети периодически лазили на него, гремя ногами по металлическим листам, которыми была закрыта крыша этой пристройки. Баба Зина так и вовсе в голос ругалась, предлагая снести конструкцию — ей пришлось вставить металлические решетки, чтобы обезопасить себя от воров, для которых эта крыша могла стать прекрасной лестницей на первый этаж.

И сейчас, наблюдая, как Вова забирается на это сооружение, я испытывала весьма противоречивые чувства.

Что он задумал?

Ответ не заставил себя долго ждать.

— Насть, давай! — окликнул он меня, подняв руки, будто реально собирается кого-то ловить.

— Что давать-то? — растерялась я, не в состоянии всерьез воспринять свою же догадку.

— Себя давай, — тихо рассмеялся парень, а затем пояснил, — прыгай, я поймаю. Переночуешь у меня, заодно к зачету нормально подготовишься! Родителей с Пашкой все равно дома нет, так что никому не помешаешь. Давай!

— Да ты с ума сошел! — выдохнула едва ли шепотом, обалдев от размаха идеи, — ни за что!

И сказать, что меня ошеломило больше — перспектива прыжка со второго этажа или совместной ночевки, сказать было очень сложно…

— Не бойся, все получится, Насть, — проговорил Вовка, глядя мне в глаза, — или хочешь завтра краснеть перед преподом? Осталось только «хвостами» сейчас обзавестись!

Звучало здраво и до боли аргументировано. Самое меньшее, что мне бы сейчас хотелось, так это осложнений со стороны учебы. Да и просто спать лечь у меня сегодня вряд ли получится… а завтра, помимо зачета, еще пары…

Но представить нас с Вовкой одних в квартире, вместе…ночью…от одной мысли поджимались пальцы на ногах, а в животе начинали остро колоть неведомые иголочки, заставляя дышать чаще.

Я мучительно задумалась.

Вовка терпеливо ждал, опустив руки и поглядывая по сторонам на предмет случайных свидетелей. Повезло, что мое окно выходило не на «лицевую» сторону, а с обратной стороны стихийно росли тополя и какие-то кустарники. Желающих здесь гулять и днем то находилось крайне мало, а уж после заката и вовсе отчаянных не было.

Поймала себя на том, что банально грызу ноготь на большом пальце, и тут же одернула себя. И чего, спрашивается, нервничаю? Вова не маньяк же какой! Да и зовет вовсе не за этим, а с учебой мне помочь.

Ага, как же.

Как я себя не пыталась убедить, мне упорно казалось, что мое согласие будет означать только одно. И какой уж тут зачет! В мыслях об учебе не было ни слова, только о том, что мы с Вовой останемся наедине…

И когда я успела стать такой озабоченной?!

Я уже было окончательно решила отказаться, от греха, как говорится, подальше, как…

— Настя! Настя, твою мать, открывай! Пошли выпьем, я сказала! Открывай, дрянь!

От удара по двери я натурально подпрыгнула. Машинально сделала шаг к окну, несмотря на то, что металлическую дверь вряд ли получилось бы преодолеть даже у всей компании, что собралась сегодня в нашей квартире. Мать орала уже не так громко, невнятно выговаривая слова — достоверный признак того, что скоро вырубится прямо за столом. Это должно было бы меня порадовать, но нет. Оставшиеся алкаши редко расходились, продолжая веселиться и без хозяйки праздника.

Секунда — и я подбегаю к двери, хватая свой рюкзак. Бросаю туда конспекты, учебник, телефон, халат и еще несколько мелочей, которые могут понадобиться мне в условиях чужой квартиры, типа расчески и дезодоранта. Скидываю домашнюю одежду, быстро натянув джинсы и привычную толстовку, оглядываюсь по сторонам в размышлениях, что могла еще забыть…

А, точно!

Крадусь к двери чуть ли не на цыпочках, хотя это наверняка бессмысленно — уровень шума за ней такой, что даже вздумай я пройтись «колесом» или устроить соревнования по прыжкам в длину сама с собой, этого бы никто даже не заметил. Стараясь не шуметь, медленно отодвигаю тяжелую щеколду — дверь заперта еще и на ключ, но завтра мне желательно бы открыть ее с обратной стороны. Лезть в окно обратно в мои планы не входило точно.

Сдув со лба выбившуюся прядь волос, я иду, наконец, в окну.

— Вов! — окликаю тихо парня, который тут же поднимает голову. Все это время он стоял на том же месте, и не думая уходить.