Черт!
Обругала себя в сотый раз за глупые домыслы. В конце концов, на дворе не пятнадцатый век и я вполне сама могу позвонить, прийти, спросить…вот только как мне не ощущать себя при этом круглой дурой, так придумать и не смогла.
Рассеянно и невпопад порой кивая на фразы подруги, я накинула ветровку и последовала за ней. И даже не заметила, как она резко затормозила, чуть боднув ее в спину и едва не разбив нос о затылок девушки.
— Ну вот, — отступила она в сторону, шикнув от неожиданности нашего столкновения, — можешь заканчивать истерику.
— Что? — недоуменно выдала я, воззарившись на Лесю, смотревшую куда-то вперед и чуть вправо.
— Что, — передразнила она меня, — вон он, твой Ромео. Ждет тебя. Иди, говорю, не томи пацана! А то уедет, а я тебя придушу ненароком из соображений гуманности. Чтобы не мучилась.
Она ощутимо хлопнула меня по плечу, подталкивая и прощаясь одновременно, а я с диким недоверием и надеждой перевела взгляд…
Чтобы встретить напротив знакомый, темный до черноты, из-под чуть нахмуренных бровей.
Вовка на университетской стоянке, почти около самого выезда, оперевшись на свой байк. В обычных синих джинсах, черной расстегнутой «кожанке», белой футболке и со сложенными на груди руками он производил двойственное впечатление. С одной стороны — мужественный красивый парень, мимо которого просто так не пройдешь, а с другой — нахмуренные брови и сжатые челюсти словно предостерегали от поспешных выводов. И мне было одновременно страшно и радостно…
Первые шаги дались нелегко — ноги будто потяжелели раз в десять, с трудом отрываясь от поверхности уличной плитки, которой было выложено широкое крыльцо в универ. Но затем идти становилось все легче, и на последних метрах я едва не сорвалась на бег, стремясь убедиться, что все это не плод моего воображения.
Я не отрывала взгляд от парня, пытаясь в глазах прочесть его настрой и отношение в себе. Опасалась, что не подпустит, оттолкнет…
Но, увидев, как Вова делает шаг навстречу, нерешительно распахивая объятия…
Я влетела птицей в сильные руки, обхватывая парня за шею и прижимаясь телом. Зажмуриваясь в попытке сдержать лишние сейчас слезы и чувствуя прерывистый выдох парня кожей. Не сдерживая улыбку и осознавая, что мир, наконец-то, начал обретать краски. Только в сравнении ощутив, как плохо было мне без него…
— Насть, прости меня, — прошептали мне куда-то за ухо, не разжимая объятий, — я не знал, как…думал, сомневался…
— Нет, нет, — замотала я головой, пресекая его оправдания, — я все понимаю. Прости, что сбежала…только…
Я отстранилась, но совсем немного. Ровно настолько, насколько требовалось, чтобы заглянуть ему в лицо.
— Только давай договоримся на будущее, — голос прозвучал хрипло, пришлось кашлянуть, — никаких больше тайн и недоговоренностей, хорошо? Пусть лучше неприятно, но честно, чем вот так…
— Договорились, — с облегчением пробормотал Вова, — никаких тайн…
Наши лица оказались слишком близко, чтобы можно было избежать поцелуя. Да и желающих этого самого «избежать» в окружающем пространстве не присутствовало.
Прикосновение губ к губам получилось совсем не нежным. Отчаянно и нетерпеливо мы прижались друг к другу, выпрашивая и даря ласку. Словно таким образом пытаясь наверстать упущенное и, одновременно, убедиться, что все разногласия в прошлом. Я даже не заметила, как оказалась на сиденье байка, а Вова — между моими разведенными ногами.
Мы совершенно забыли о том, где находимся. Студенты, разбегающиеся по домам, преподаватели, чинно шествующие с работы, посторонние люди — нам было абсолютно наплевать. И даже, если бы Земля в этот момент решила сдвинуться с орбиты, мы бы вряд ли это заметили.
Губы припухли от поцелуев, подбородок ощутимо горел от щетины парня, а мои руки давно пробрались под футболку Вовы, оглаживая совершенное для меня лично тело. Горячее и вздрагивающее в ответ на мои прикосновения. Опаляющее тяжелым дыханием кожу на лице и шее…
— Молодые люди, — раздался рядом недовольный мужской голос, отвлекая, — вы вообще в курсе, где находитесь? Здесь учебное заведение, а не дискотека! Так что будьте добры взять себя в руки и прекратить это безобразие!
С запозданием, но мы в Вовой все же отстранились друг от друга. Раздраженное бормотание в мою шею слышала только я, но это не помешало мне залиться жгучим румянцем смущения, уткнувшись лицом в куртку парня.
— Хорошо, извините, — кивнул он оставшемуся неизвестным для меня лично мужчине, а затем погладил меня по волосам, давая время прийти в себя.
А когда я нашла в себе силы поднять голову, расплылся в широкой улыбке, хитро прищурившись.
— Какие планы?
— Вечером на работу, — пожала я плечами, чуть подумав, — а больше никаких.
— Отлично, — Вова сделал шаг в сторону, заставив отпустить его. И лишь тихо рассмеялся на мой недовольный вздох, — тогда, не желаешь ли прокатиться?
И он еще спрашивает! С ним — хоть пешком через всю страну.
— С удовольствием, — с готовностью приняла протягиваемый шлем, предвкушая незабываемый день…
Тремя часами позже, когда мы с удовольствием пили горячий кофе, расположившись на лавочке в большом парке в центре города, я решила последовать совету Леси и рассказала Вове о ситуации с мамой и ее «настоящем» мужчине. Про Борщевского не решилась, точнее — не получилось перебороть какую-то внутреннюю преграду, мешающую вытащить настолько глубокие и болезненные откровения наружу. Успокоила себя тем, что не все сразу, а для первого шага и так более чем достаточно.
К моему удивлению, Вова отреагировал куда сильнее подруги. Я кожей ощутила идущие от парня волны тревоги, несмотря на то, что внешне это никак не проявилось. Разве что напряженная складка на переносице обозначилась, но ее еще поди разгляди…
— Настя, — правой рукой я держала стакан с кофе, а вот левая спокойно лежала на бедре. Её-то Вова и побеспокоил, накрыв своей прохладной ладонью и переплетя наши пальцы, — я очень тебя прошу, будь осторожней. У меня нет стопроцентной уверенности, но ситуация и в самом деле очень странная. Поэтому постарайся не оставаться с этим человеком наедине. И если почувствуешь, что что-то идет не так — сразу звони мне. Я приду и разберусь. Хорошо?
Я с удивлением подняла голову, уставившись в непривычно серьезное лицо парня. Мне было понятно собственное волнение — все же мне свойственно переживать, всегда выдумываю себе кучу всего, да и девушки, как правило, всегда эмоциональны и впечатлительны. Но вот такое беспокойство брата Пашки лишь в ответ на мои слова и домыслы…
Я хотела улыбнуться и разрядить потяжелевшую между нами атмосферу какой-нибудь не особо умной шуткой, но Вова опередил меня. Чуть сильнее сжал мою ладонь, словно призывая прислушаться и делая акцент на сказанном.
— Хорошо, Насть?
— Хорошо, — послушно киваю, растеряв все веселье. Словно заражаясь его тревогой и тяжело сглатывая сухим горлом…
Впрочем, все неприятные ощущения тут же стираются теплой волной, пробежавшей по телу. Искренняя забота парня в который раз заставляла почувствовать себя на седьмом небе от счастья. Интересно, мне когда-нибудь это надоест?
Очень сомневаюсь…
Про Пашку мы не говорили. Не знаю, какие причины для этого были у парня, а я просто не хотела вновь «шевелить» неприятные воспоминания. Слишком остро все еще откликалась ситуация в душе. Слишком горячо бурлила обида. Слишком…
Впрочем, от одного комментария я удержаться все же не смогла. И получилось это совершенно случайно — бродившая в голове мысль спонтанно и самовольно «легла» на язык, явившись миру в лице Вовы неожиданно даже для меня.
И случилось это как раз после его настойчивой просьбы не водить близкого знакомства с неведомым маминым Валерой…
— Нет, ну что за дурацкое имя — Никочка! Звучит, как собачья кличка. Не то Вероника, не то Анжелика, не то обычная Машка с претензией на королевскую кровь.
Потрясенно замолчала, поняв, что ляпнула лишнего. Но быстрый, искоса, взгляд на Вову немного успокоил — парень лишь ласково улыбнулся, обнажив красивые ровные зубы.
