— В баскетбол, — расцвела Леся, и подмигнула, — горячие красавцы в шортах и майках превращают эту игру в очень увлекательное зрелище…

— Леся!

— Что? — расхохоталась эта поганка в ответ на мое искреннее возмущение, — еще скажи, что не интересуешься!

— Тьфу на тебя! — отмахнулась я, понимая, что спорить бесполезно. Лишь сильнее раззадорю Леську, потом вообще не отвяжусь!

— Да пожалуйста, не жалко, — снова рассмеялась она, — только…о, какие люди!

Резкий обрыв фразы и удивленный тон в голосе подруги заставили меня вопросительно приподнять брови. А заинтересованный взгляд девушки за спину — еще и насторожиться.

Интересно, что так привлекло ее внимание?

Или кто?

— Да уж, не интересуется она, ага, — подруга подарила мне еще один хитрый прищур, а затем резко развернулась, бросив на прощание, — ладно, до завтра, мешать не буду! И не забудь про соревнования!

Машинально кивнув, я еще секунд пять продолжала пялиться в удаляющуюся девичью спину. Не спеша обернуться и чувствуя, как ускоряет бег собственное сердце.

Потому что фантазия уже нарисовала того, кто должен сейчас стоять за спиной в ожидании моего внимания…без улыбки и с обманчиво серьезным взглядом…

Но это было невозможно!

И от этого желалось еще сильнее… Пытка! И стоять так глупо и встретиться лицом к лицу с неизвестным — пока! — страшно…и чем дальше, тем мучительнее становилось ожидание…

Закусив губу, я быстро обернулась.

— Привет, — звучит тихо и знакомо, а я удивлена и разочарована одновременно.

— Привет, — почти шепчу в ответ, но память не подводит — и растерянность сменяется так и не утихшей обидой, заставляя сжать губы и нахмуриться.

— Злишься? — несмело улыбается Пашка, а я молчу. Только нервно тереблю «собачку» замка на кармане куртки — привычная реакция, сколько не пыталась избавиться.

Несмотря на несбывшуюся, хоть и мимолетную, фантазию и легкое огорчение, я была рада видеть друга. Мы редко ссорились и вся ситуация здорово меня расстроила. Но и делать вид, что ничего не случилось, не собиралась.

— Злюсь, — дернула я плечом, не видя смысла отрицать очевидное, — и обижаюсь. Странно, что ты об этом спрашиваешь.

Пашка выглядел таким спокойным, даже несмотря на виноватые ноты в голосе, что во мне непонятно откуда поднялось раздражение. Хотелось сказать что — то гадкое, обидное, чтобы друг понял, насколько мне было неприятно в тот вечер. Чтобы до глубины души ощутил то, что иначе, как предательством, я назвать до сих пор не могла.

— Почему странно? — парень искренне удивился моему вопросу, а меня, как говорится, уже «понесло».

— Потому что тогда, на даче, ты назвал это дурью, истерикой и глупостью, — на предпоследнем слове голос дрогнул. Надо же, мимолетное воспоминание, а менее гадко не стало…

— Настя, ну зачем ты снова… я же извиниться пришел…

И мелькнувшее, как мне показалось, осуждение в глазах рыжего окончательно довело меня «до ручки».

— Пришел? Молодец! — с трудом сдержалась, чтобы не повысить голос, — извинился? Тоже молодец! Если у тебя все, то я пошла! Дел еще много, некогда мне тут…

Оборвала фразу на полуслове, отворачиваясь. Собираясь просто уйти, пока остатки разума способны хоть как-то отфильтровать рвущиеся наружу резкие фразы. Иначе наговорю лишнего, потом сама же жалеть буду…

— Настя, подожди, — Пашка успевает схватить меня за плечо, останавливая. Заставляя чуть повернуться, но не настаивая, — постой, пожалуйста.

Я дышу. Глубоко и ровно.

Молчу, но и не двигаюсь с места.

И этого для Пашки оказывается вполне достаточно.

— Прости меня, — тяжелый вздох, а эти два таких простых слова заставляют мое раздражение испариться без следа. Или дело в том, КАК эти слова сказаны? Друг не в курсе моих мыслей и продолжает спустя буквально секунду, — я не хотел, чтобы так все получилось. Ты никогда не рассказывала подробностей, а Енот оказался очень убедителен. Он так красочно рассказал о том, что хочет помириться, о том, что ты ему давно нравишься, и просто неправильно понимала его знаки внимания. Повелся на уговоры ничего тебе не говорить…да, я дурак, что поверил! Дурак! Но я, правда, не хотел тебя расстраивать. А потом, поняв, что натворил, не смог сразу признать, что накосячил… Извини…

Я повернулась.

И с трудом удержала хмурое выражение лица. Просто вид Пашки получился донельзя комичным — здоровый парень, пытающийся втянуть плечи, изобразить заискивающий взгляд и взглянуть снизу вверх, когда я ему по плечо — это надо было видеть!

Но нельзя же простить сразу! Это не по протоколу, в самом деле!

— Мир? — на этот раз пришлось закусить щеку, чтобы не рассмеяться. Потому что к комичному виду прибавился протянутый мизинчик…детский сад, честное слово!

— Мир, — после короткой паузы с царственной медлительностью киваю, но руку не протягиваю. Не из вредности — теперь уже из любопытства, что дальше придумает.

Но друг уже прекрасно видит, что я не злюсь. По крайней мере, выпрямляется, не пытаясь согнуться причудливой фигурой.

— Ясно, — так показательно-огорченно вздыхает, что всем понятно — не всерьез, — что же еще придумать…

Хитрый взгляд на меня, пока я безуспешно борюсь с улыбкой, и рыжий отворачивается. Возится со спортивной сумкой, болтающейся на плече, а мне безумно охота подойти ближе и засунуть туда свой любопытный нос.

Что он там ищет?

Но ждать, хвала всем, приходится совсем недолго…

— Уверен, что это тебя точно сделает чуть добрее, — с довольной ухмылкой на всю моську оборачивается Пашка, держа в руках…

— О-о-х, — не могу сдержать восхищенно-удивленного вздоха я. Потому что с первого взгляда узнаю эту маленькую коробочку с логотипом самой известной в городе кондитерской…

— Нет? — продолжает свою игру Пашка, снова притворно хмурясь и качая головой, — ну, а если так?

Еще одна коробочка, а я с трудом сглатываю набежавшую слюну.

В этой кондитерской мне довелось побывать всего три раза — в первый раз меня привел туда сам Пашка, зная, какая я сладкоежка. И еще дважды формально я там не появлялась, но на день рождения Леська делала заказ на дом.

И это было восхитительно! Каждое пирожное, что мне посчастливилось попробовать, просто таяло на языке. Растекалось чистым блаженством по телу, рождая такую волну кайфа, что становилось стыдно. Потому что получать такое наслаждение от еды просто грешно. Но как же хотелось еще и еще!

Но, к сожалению, ценник за эту амброзию был соответствующий. За одно такое пирожное мне пришлось бы выложить половину суммы проездного на месяц. Для моего бюджета слишком накладно и неоправданно.

И сейчас Пашка держал в своих руках мой личный наркотик…

Двойную дозу!

— Ой, вижу, что еще немного не хватает, — снова качает он головой, а я уже не верю ни глазам, ни ушам, словно наблюдая настоящее волшебство, — тогда вот так!

Третья коробочка…

Невероятно…

— Знаешь, а нам надо чаще ссориться, — заявляю, пока руки сами тянутся к желанным вкусняшкам. Парень не препятствует, только усмехается беззлобно.

— Нет уж! Давай лучше я тебе каждую неделю буду покупать эти пирожные, но мир-дружба-жвачка?

— Уговорил! Согласна!

— Ну, вот и договорились, — смеется рыжий, а затем кивает головой в сторону остановки, — тогда поехали ко мне? Чаю попьем, в хоккей погоняем?

Прижимаю коробочки к груди, но счастье слегка меркнет перед жестокой реальностью — есть пальцами и на улице такую красоту точно нельзя, а до дома еще дойти надо.

— Блин, Паш, не могу! Черт!

Огорчаюсь едва ли не до слез, но еще один день без телефона кажется настоящей каторгой. Тем более, что завтра занятия до упора, потом на работу, а это значит, что новый поход состоится не раньше, чем послезавтра…

— Что случилось?

— Мне в торговый центр надо, телефон купить.

Мы говорим практически одновременно, но, в отличие от меня, рыжего информация не огорчает.

— Ну, тогда чего мы ждем? Вместе однозначно веселее! — он снова убирает сладости в сумку, откровенно веселясь над тем, как я неохотно выпускаю их из рук, — да не съем я их! Тем более, вместе им там будет веселее…