Макс мотнул головой отгоняя липкие мысли, отошел от окна, торопливо пересек большую светлую гостиную; Скривился, отведя взгляд от большого черного рояля, который призывно лыбился щербатыми зубами черно-белых клавиш.
"Максимушка, — вырывается отдаленное из сознания, — этот минуэт играется весело, плавно, под легато… — а его взгляд прикован к большой, спелой груше, что призывно манит желтым боком с вазы на рояле, и когда его на минуту оставляют наедине с этим солнечным фруктом и ненавистными нотами, он тянется к ней руками и прижав к губам надкусывает сахарный бок. Нектар брызжет на клавиши, течет по подбородку, заливает тонкие худые пальцы. Его озорной, радостный взгляд встречает мать, что наконец вернулась в комнату. Но она расстроена и взбешена; выбивает из его рук грушу и не переставая хлещет по ладоням. — Возмутительно! Это возмутительно! Разве мы учили тебя этому свинству?"
У проема с перекладиной- штангой задержался. Лениво подпрыгнул и несколько раз подтянулся, шумно выдыхая. Коснувшись голыми стопами пола, запрокинул голову разминая шейные позвонки и мышцы.
Сердце гулко бъется. Взгляд скользит по стене, цепляет семейное фото в белой с позолотой рамке.
"Белые скатерти, звон хрусталя, столы ломятся под тяжестью всевозможных блюд. Между столиками снуют упитанные холеные дядечки и чванливые дамы. Изнывая от боли в голове и от скуки, он невозмутимо пялится на носки своих начищенных черных ботинок, стараясь не замечать озорные, многообещающие взгляды потрепанных возрастном женщин.
У плеча материализуется крепкая фигура отца.
— Что с тобой? Ты выглядишь диким.
— Болит голова.
— Собираешься вечно отмазываться головной болью?
— Забыл принять лекарство перед выходом.
— Как предсказуемо. У тебя хорошо занимать деньги, — о долге и не вспомнишь.
Напротив, у него была отличная память.
— Зачем я здесь? Поесть я мог и дома, в более приятной атмосфере.
— Ты меня удивляешь, сын. Здесь собралось столько замечательных людей, знакомство с каждым из которых поможет в реализации твоих самых смелых планов на будущее. Надеюсь, ты еще не забыл, куда мы совместными усилиями собираемся шагнуть?
Где-то в конце зала, за спинами гостей, звоном скорби разбилась посуда. Макс отвернулся, пытаясь делать вид, что рассматривает что-то важное… Тема данного разговора достала до скрежета в зубах.
Но каторга не закончилась. Выждав пару секунд, отец ободряюще похлопал сына по плечу, привлекая внимание.
— Присмотрись-ка к той девушке, сын. Это дочь нужного человека. Я хорошо знаю эту семью… давно знаком… достойный выбор, отличное образование…
Стараясь ни чем не выдать своего изумления, Макс окинул взглядом столики и наткнулся на белобрысое худенькое создание. Милое, но с через чур широким улыбающимся ртом. В его понимании, иметь такой рот граничило с чем-то неприличным. Сознание тут же подкинуло картинку, в которой он целует эти губы и этот образ тошнотворной массой скатился в пищевод.
— Я хочу чтобы вы наконец познакомились. Иди, заинтересуй ее чем-нибудь.
— Это обязательно? — Ровный голос парня едва ли выдал разочарования, но отец заметил.
— Не задавай глупых вопросов и не делай поспешных выводов, сын. Вронским это ни к лицу."
Все в прошлом. Да, оно еще с ним повязано, еще ест поедом, еще беспокоит ноющей болью, давит, но он уже давно научился с этим сосуществовать.
Теперь он сидел за столом в своей комнате, с крайним нежеланием касался мышки и пялился в монитор. Перелистывал страницы своих одноклассников пока не обнаружил то, что искал.
Загруженное фото.
Снежная и он сам, застывшие в поцелуе.
Его пальцы тонут в ее волосах, она сжимает в кулачках ткань его свитера.
Ни капли не удивлен тому, что кто- то прозорливый и изобретательный успел запечатлеть их в обнимку, пока они впивались в губы друг-друга.
Откинувшись на спинку кресла, в котором сидел, Макс некоторое время был увлечен — всматривался в картинку, задумчиво водил по ней стрелочкой- указателем, перечитывал комментарии.
Поймал себя на какой-то скоропостижной мысли и отбросил мышь. С минуту пялился в потолок затем вскочил, прошелся по комнате, добрался до книжной полки. Избирательно, следуя от одной к другой, скинул несколько ненужных- неинтересных книг на пол равнодушно поддев каждую пальцем, пока не коснулся увесистого томика Ницше… Распахнул его, расслоил корешок обложки. Осмотрел три тонкие белые таблетки, спрятанные под картоном, выбирал одну и забросил в рот.
Через минуту вернулся к столу, щелкнул камерой телефона копируя фото с экрана в память гаджета, и, с некоторой задержкой все же отослал фото поцелуя по известному номеру.
Он ничего не ждал, но знал, что это случится. Входящая смс озарила экран.
Hell*: "Отличная работа, братик. Работай глубже в том же режиме. Жду подробностей."
"Мне нужно еще!"
Hell: "Нет проблем, мой ангел! Увидимся на днях."
Матрас прогнулся под тяжестью тела. Потолок затанцевал солнечными зайчиками, что вызвало безмятежное удивление: такое слепящее солнце в сером декабре?!
Амфетамин не так давно стал его верным спутником. Мелкие редкие дозы высшего качества. Не те, что толкают глупым подросткам в подворотнях. Он справится. Зависимость не для него.
Дышать становится легче, мышцы расслабляются. Сознание ясное, и картинки, что танцуют в нем, красочные и запоминающиеся.
Who are you?
Задается скользким вопросом Макс, когда в комнату влетает девушка. Бывшая девушка. Ее имя, — легкое, воздушное крутится на языке, но он не может вспомнить. Скорее не хочет. Она перемещается ближе к кровати нависает над ним и своим большим ртом что- то орет.. жестикулируя длинными, превратившимися в жуткие провода руками, и он находит это настолько комичным, что прикрывает глаза, чтобы судорожно не заржать. Из какофонии звуков различимы только несколько фраз: "ты растоптал мои планы..", "будешь объяснять им сам!"
What is your name?
И что-то маленькое летит в его лицо, отскакивает от щеки, моргнув переливами бриллиантовых граней. Комната наполняется звонкой пощечиной и оглушительной тишиной, когда эта кукла исчезает в другое пространство.
Рука на ощупь находит подушку и та тут же оказывается на лице. И вдруг он почувствовал, что способен бежать со скоростью восемьдесят миль в час и что это непременно нужно сделать, потому что если он так и останется здесь лежать, грудь разорвется и оттуда выскочит демон, стряхнет с крыльев его кровь, на долю секунды задумается о том, что придется торчать в этом мире, — и взмоет в небо, чтобы потом вернуться в ад. Он глубоко вздохнул и почувствовал себя невероятно хорошо. Как же классно, что можно дышать, — это самое главное. Он чувствовал, что растет вверх, раздается вширь, становится могущественным — с ним бесполезно спорить, потому что он всегда и во всем прав. Он непререкаем. Потому как, что бы он ни сделал, все правильно. Именно так и никак иначе. Можно запросто выстроить в ряд всю эту прорву вариантов и решений, которые он должен принять, и сбивать их из ружья, как в тире. И выиграть главный приз. Самый-самый главный! Ура победителю! Мир рукоплещет и носит его на руках. Как же хорошо! Необычайно… Он больше не раб распланированной судьбы, которая давит на плечи неподъемным грузом. Можно отвлечься, убежать… Перестать все просчитывать, убить в себе ледяную невозмутимость. Прекратить нелегкий бег на опережение..
Когда на тебя так много возлагают, страшно оступиться и разочаровать.
"В этом, другом, разноцветном мире, ты имеешь право не быть идеальным."
Where am I?
How did I get here?
____________________________
Hell — ад, черт; (перевод с анг.)
Who are you? — кто ты?;
What is your name? — как твое имя?;
