— Ты так считаешь? Наоборот. Меня это интересует даже меньше, чем то, что давали сегодня на обед в школьной столовой.

Эта фраза меня глубоко кольнула.

— И это странно, ты не находишь? — Вспыхнула я злобой, — что парня, который меня трахнул на полу в гостинной, не интересует правда.

— Ты сама- то себя слышишь? — Макс повысил голос. — Парню, что тебя трахнул, как ты выразилась, не должны быть интересны сплетни.

Я затыкаюсь, раскыв рот. Веский упрек в мой адрес, перекрывает доступ к мыслям, что смерчем вертятся в моей голове.

Гениально! Почему мне хочется апллодировать.

— Ты серьезно? — Я делаю шаг, приближаясь. — В твоем мире на самом деле все так идеально?

Я обвожу взглядом бледное, уставшее лицо Макса. Вижу мокрую челку, приведенное в порядок лицо, — он успел утереть кровавые разводы. Выглядит он все еще убого и моргает, на некоторое время задерживая веки в закрытом положении, словно вот — вот упадет.

— Думаешь, если я решилась на этот поступок с тобой, то мои неправильные, нездоровые чувства к брату условно невозможны? — Шепчу я, чувствуя, как пол под моими ногами разверглся, когда я заглянула в распахнутые карие глаза парня. — Думаешь, я позволила случиться этому не потому, что желала заглушить свою нездоровую страсть к нему, воспользовавшись тобой?

Перед падением в пропасть, меня сдерживают лишь крылья монстра, что услужливо распахнулись надо мной. Разве бог не для этого подарил нам возможность говорить, не для того, чтобы убивать словом?

— Очнись, ты мне нужен даже меньше, чем я тебе, — последнее извергаю четко и членораздельно.

Макс раскрывает рот, но не произносит ни слова. Взгляд его гаснет. Маска лица становится непроницаемой, словно ему вкололи анестезию.

О да, я отомстила. Теперь он понимает, что все зря. Зря разыгрывал комедию в стенах школы пытаясь защищить меня от нападок одноклассников, зря попался под горячую руку моего брата, даже Риту поставил на место, — зря. Зря он вообще связался со мной!

Я резко отстраняюсь и бегу к двери, ничего не видя перед собой. Жму на кнопки, распахиваю дверь и врываюсь в освежающий морозный воздух, на ходу срывая шарф.

"Ты свободна", гудит в моей голове и слезы, сами собой бегущие из глаз, обжигают горящие щеки. Возможно, еще никогда в жизни я не падала так низко.

***

Истерия. Легче пролезть в угольное ушко, чем прочувствовать все очарование этоготихого морозного вечера, когда легкие блестящие снежинки, словно искры, резвятся перед глазами; в омуте своих разрушительных мыслей, засунув ладони глубоко в карманы, не замечая всей прелести, что дарит природа, я занята только тем, что борюсь с очевидной жалостью к самой себе.

Под глухое лаянье псов за высокими заборами и скрип снега под ногами, я торопливо шагаю вперед, мирясь с так резко накатившим чувством одиночества, глотая слезы. Да, на этой надрывной ноте, навсегда закончилось мое общение с Максом. Я даже не могу определить, какова доля лжи в моих последних словах, адресованных этому парню. Очевидно, так и есть — искала возможность восполнить недостающие эмоции, которые увлеченному чувственному подростку так необходимы — нежные прикосновения, сладкие слова, понимание. Восполнила пробел — получила сполна — все произошло сумбурно, непонятно, но увлекло и вселило надежду. Надежду на то, что я могу нравиться ему как девушка, не как идея заполучить меня для связавшего наши судьбы, сюжета странной интриги.

Оказалось, нравиться как девушка, ко мне не применимо. Долг игры, судьба выпавшего шанса — не более. Макс с легкостью провернул то, что было верно для выигрыша. Ясно же, как день, хоть и умело скрывает, у этого парня ко всему случившемуся между мной и Владом, свой интерес. И как же трудно с этим фактом мириться. Можете удивляться моей расточительности, но я готова пожертвовать и этой, единственной, едва зародившейся дружбой между нами, лишь бы не выглядеть в своих же глазах — дурой.

На что я рассчитывала, совершая поспешные, необдуманные поступки? Как могло прийти в голову, что один может заменить другого? "Один другого. послушай себя?! У тебя, ни того, ни другого! Это же очевидно, ты просто жертва интриг! Еще не свыклась? Тогда оглянись — за твоей спиной всегда остаётся то, что твоим никогда и не было! Разочаровываешь…"

Довольно сожалений, пора возвращаться к той самой точке, в которой в моей жизни не было Вронского. Или вернее был, но как призрачное нечто — как легкий образ моих недавних девичьих грез. Смирюсь.

Еще несколько шагов, и я наконец выберусь с территории коттеджного поселка, поймаю такси, которое домчит меня в другое пространственное измерение — к обычной пустой жизни.

Едва ли обращаю внимание за урчание мотора за спиной, но все же интуитивно перемещаюсь вправо — ближе к стене кирпичного забора. И даже не замечаю того факта, что машина тормозит рядом. Прихожу в себя уже в тот миг, когда подцепив меня за рукав куртки, кто-то с силой дергает на себя. Вижу голую грудь и знакомое посиневшее плечо.

— Никогда, слышишь, больше никогда так не делай! — Орет Макс, распахивая дверцу машины. Жестко вталкивает меня внутрь салона и нагнувшись, забрасывает туда же мои ноги. — Никогда не убегай от меня! — Добавляет разгорячено перед тем, как захлопнуть дверь машины перед моим носом. Обалдев, смотрю на то, как хромая, но целеустремленно, в том виде, котором я оставила его в доме— без майки, парень обходит капот и ныряет ко мне в салон со стороны водителя.

Устало откидывается на спинку кресла и шумно выдыхает. Обнаженная грудь его вздымается от частого дыхания и я недоуменно наблюдаю за его отражением в лобовом стекле.

— Неужели это так сложно, все нормально обсудить!? — Продолжает он, отдышавшись. — Ты в самом деле решила, что все кончено? Что можно сбежать и все?! Черта два!

Я молчу, не понимая, как себя вести. Что за карнавал? От этого поступка сквозило какой — то ненормальностью. Зачем он бросился вслед за мной? Разве я не приложила все усилия, чтобы разорвать нити, связывающие нашу дружбу и что там еще? Отношения?

Он раздраженно хватается за руль и жмет на педаль газа. Машина начинает неторопливо катиться вперед, минуя разноцветные заборы ухоженных двориков. Мы довольно быстро очутились за пределами поселка, куда я собственно говоря и стремилась, и съехав с дорожки, чтобы не мешаться на проезжей части, Макс глушит мотор. Я же, распахнув глаза, смотрю в одну точку, пытаясь свыкнуться с тем фактом, что происходящее — не сон.

И кажется, придя в себя, он успокаивается, потому что говорит уже тихо. размеренно.

— Послушай, я понимаю, что тебя ждут дома и тебе, как бы я не хотел этого, придется уехать сейчас, но…ты должна знать, — этой ночью мы как бы повздорили с твоим братом и я боюсь, что он накостыляет тебе, когда встретит, — с некоторой задержкой, он неожиданно тянется к моим пальцам и накрывает их своей ладонью. Несмотря на то, что он практически голый и вокруг нас зима, ладонь его, ощущается горячей.

От напряжения, которое сдерживает меня, я неожиданно прыскаю смехом. "Что? Он волнуется за меня? Серьезно?"

Я оборачиваюсь и смотрю Максу в лицо. Он измучен и разбитая бровь блестит сгустком сочащейся свежей крови. Неужели он не понимает, как усугубляет свое положение?

— Честно, я еще не все осознал из того, что ты мне высказала в прихожей. — Парень на секунду зажмурился и тут же выдохнул, будто собирался силами. — Обычно, я соображаю быстрее, — Макс отстранился, потянулся рукой к голове, тронул пальцами лоб.

Догнал меня ради того, чтобы выговориться? Вдавливаю свое тело в спинку кресла. Боюсь того, что могу услышать.

— Все это зря… — шепчу, запрокинув голову, — возвращайся обратно.

— Не зря! — Взрывается парень, оттолкнувшись от руля. — Тебе не обязательно все знать… но я получил по заслугам и можешь быть спокойна.

Некоторое время туплю. Должна быть спокойна? Он думает, я рада тому факту, что его изувечил мои брат?