Она открывает глаза:

— Может быть, мне хочется, чтобы ты меня заставил?

— Ты хочешь или нет? — спрашиваю я.

К моему члену прилило столько крови, что сейчас он пульсирует, причиняя боль. Мне нужно трахнуть эту девушку прямо сейчас. Чтобы избавиться от этой странной навязчивой идеи. Я обхватываю одной рукой оба ее тонких запястья, когда она не отвечает, а другой грудь. Она прикусывает губу и говорит:

— Трахни…

— Тебе это нравится?

— … меня

Я смеюсь и целую ее. Сильно, словно наказывая.

— Трахни меня, Стоунволл. И тогда у меня появится хороший повод не приходить завтра на работу. И вообще никогда тебя не видеть.

— Что? — спрашиваю я. Заклинание разрушено.

— Ты меня слышал, — говорит она сладко. — Вот твой шанс: либо удержи меня рядом, либо возьми то, что хочешь. Трахни меня. Прямо сейчас. Грубо и быстро, или как захочешь. Но если ты это сделаешь, я уйду и никогда не вернусь.

Я выпрямляюсь и отступаю.

— Как ты можешь выглядеть так мило и одновременно быть такой безжалостной? Я имею в виду, черт, я ожидал такого от Эллен Абрахам…

— От Эллен Абрахам? От той рыжей проститутки, которая прервала нас этим утром? Что ты сделал, трахнул ее на той лестнице после того, как я ушла? — Она садится, кладет обе ладони мне на грудь и толкает меня. — Уйди с дороги. Ты омерзителен.

— Да, — отвечаю я. — Я трахнул ее. Потому что таким и был мой дьявольский план с самого начала. Я снова появляюсь через десять лет отсутствия, чтобы прийти на работу и трахнуть двух девушек за один день. — Я пользуюсь случаем, чтобы выхватить ее письмо и сунуть его в свой нагрудный карман. — Ты не уволишься. Поняла? Лучше бы тебе быть завтра на седьмом этаже в семь тридцать утра или…

— Или что? — спрашивает Элли, поднимая блузку, и продевает руки в рукава. Ее грудь двигается и покачивается от этого движения, и я не могу (не могу, хоть убейте) отвести от нее глаз.

— Или, — говорю я, как только она крепко завязывает пояс и ее грудь снова оказывается прикрыта. — Или… я отправлю Хиту все твои сообщения. И, — добавляю я, — расскажу всем о твоей маленькой доске со сплетнями в Пинтерест. Ты же понимаешь, что я получил то сообщение. Ты использовала телефон компании, когда публиковали все те вещи. У меня есть доступ ко всей той информации. И я использую ее.

— Ты не посмеешь, — кипятится она.

— Испытайте меня, мисс Хэтчер. Просто рискни.

Мак

Почему, черт возьми, я только что ей угрожал? Вел себя, как придурок. Она, вероятно, собирается подать на меня в суд. Наверное, придумывает десять способов отрезать мне член. И меня больше не одурачишь тем милым фасадом, за которым она скрывается. У меня такое чувство, что Элли Хэтчер безжалостна.

Иду прямо к парковке, где стоит мой BMW. Я купил этот автомобиль онлайн на прошлой неделе, а доставили его сегодня, когда я был на совещании. Нажимаю на брелок, и он пикает, затем снимается блокировка дверей. Забираюсь внутрь и нажимаю кнопку, чтобы завести машину, двигатель довольно сильно ревет, так что несколько человек уезжающих поздно обращают на меня внимание.

Теперь домой.

Дом.

Я снова и снова произношу про себя это слово. Дом.

Не начинай, Maк. Просто не начинай.

Я включаю передачу и с взвизгом выезжаю со стоянки, поворачиваю налево на первом повороте и еду по этой дороге к «Оккулус-билдинг», где у меня теперь есть пентхаус.

Дом.

Едва ли. Я бы не назвал это чудовище на верхнем этаже домом. Это место для жизни. Временное. Но не дом.

В доме есть люди, а в этом месте их нет. Нет даже постоянных сотрудников. Работавшая там раньше семья была в ярости, когда я их уволил, но есть много других мест, где они могли бы работать. А мне нужно побыть одному. Раз меня заставляют оставаться здесь, пока мы продаем «Стоунволл Энтертейнмент», то я хочу быть один, пока это происходит.

Через несколько минут я въезжаю в подземный гараж и направляю телефон на датчики ворот. Нужно раздобыть специальную наклейку для машины, тогда мне даже не нужно будет останавливаться. Ворота открываются, я плавно заруливаю на частную парковку, потом вхожу в свой частный лифт, чтобы добраться до пентхауса.

И все это без столкновений с кем-либо.

Добравшись на место, я достаю из карманов все содержимое и нахожу заявление Элли об увольнении.

Почему, черт возьми, я так остро среагировал? И я говорю не только об угрозе в конце. Какого черта я набрасываюсь на эту девушку? Она… ну да, она милая. И это в сочетании с тем, что мы почти занялись сексом — дважды — в офисе, ну, она не выходит у меня из головы.

Убирайся, убирайся. Не хочу, чтобы она была там.

Завтра, когда окажусь в офисе, а она будет находиться за соседней дверью, я стану воплощением профессионализма. Ни разу не загляну в вырез ее блузки, ни разу не схвачу руками за сиськи, ни разу не нагну над столом.

Я снова твердый. Что за херня?

Я начинаю открывать ее письмо; даже дохожу до того, что слегка надрываю уголок конверта. Но затем останавливаюсь.

Думаю, на сегодня я уже достаточно проникся сокровенными мыслями Элли Хэтчер.

Поэтому я вхожу в кабинет, открываю ящик стола и бросаю его туда. Не похоже, что она не может распечатать еще одно заявление, верно? Уверен, что она уже это сделала. Уверен, что мои угрозы были вызовом для нее, чтобы победить меня в моей собственной игре. Я уверен, что она, вероятно, отправляет это письмо по электронной почте прямо сейчас. Наряду с длинным списком жалоб на мое плохое поведение.

Как обычно. Я разочарован.

Прошло десять лет, а я чувствую, как возвращаются все те же старые заблуждения на мой счет.

Что дает ей право меня осуждать?

Я иду к бару, наливаю себе выпить из хрустального графина и делаю глоток. Мне может понадобиться вся бутылка, чтобы пережить эту ночь.

Нет, говорит мой внутренний голос. Нет. Ты не вернешься к старым привычкам только потому, что снова стал частью реального мира.

Мой мобильник звонит в другой комнате, поэтому я беру стакан и иду, чтобы ответить на звонок. Я улыбаюсь, прочитав имя на экране: мистер Романтик.

— Привет, засранец. Как дела?

— Мистер Совершенство, как, черт возьми, все прошло?

Я рад слышать голос Нолана Делейни. Став друзьями с тех пор, как в седьмом классе начали вместе учиться в закрытой школе, мы прошли через ад и вернулись обратно.

— Ну, дерьмово, — говорю я. — Примерно так же хреново, как и предполагал, но не совсем в том плане, как думал.

— Плохо, да? — спрашивает Нолан. Я слышу сочувствие в его голосе.

— Наверное, могло бы быть и хуже. А у тебя как дела? Бизнес успешен?

— Я просто отжигаю с этим дерьмом, Совершенство. Я просто охрененный.

— Ты всегда такой, — вздыхаю я.

Я практически слышу, как он улыбается на другом конце, а потом хмурится:

— Все наладится, мужик. Знаешь что, просто нужно подождать.

С самого рождения у Нолана была сказочная жизнь. Что он знает о неудачах? Что он знает о том, что не начинается и не заканчивается успехом?

Это не честно, и я это знаю. Он был там. Я — единственное черное пятно в его совершенной жизни. Даже в худшие времена он никогда не был целью. Целью всегда был я. Я просто прихватил своих друзей за компанию.

Мы еще немного болтаем, он желает мне удачи. Я благодарю его и вешаю трубку. Наш короткий разговор — это как бальзам для моей души.

Я снова один.

И так продолжается вот уже десять лет, так что значит еще одна ночь?

Это моя мантра. Я жил с ней десять лет. Могу прожить и еще одну ночь.

Проблема в Элли. Я постоянно вижу перед собой ее лицо. Ее грудь. Ее плоский живот, когда толкнул, чтобы она легла спиной на этот стол. Я был так чертовски близко. Дважды за сегодня. Так чертовски близко.

Завтра мне нужно быть другим. Нужно положить этому конец, прежде чем все снова покатится к чертям. Нужно быть осторожным, выбирая тех, кому можно доверять. Кого впускать в свою жизнь. С кем сближаться.