Включаю экран своего компьютера и ищу информацию об Эндрю Манко. Я знаю, что он актер, но играл уже давно. Какого черта он был здесь сегодня?

Ах. Сразу же всплывает сегодняшняя статья в «Форбс»: «Бывший ребенок-актер превращает выходные в виртуальной реальности в миллионы долларов». Всего несколько лет назад Эндрю Манко был на пути самоуничтожения. Теперь он самый молодой всеобщий любимец в мире технологий.

Когда я читаю, на экране появляется оповещение о новом входящем e-mail.

От кого: Элоиза Хэтчер

Тема: Уведомление об увольнении за две недели.

Уважаемый мистер Стоунволл,

Я хотела бы поблагодарить Вас и Вашу компанию за семь замечательных лет работы. Было очень приятно учиться у одного из мировых лидеров в индустрии коммуникаций и работать на него. Тем не менее, сейчас пришло время мне самой расправить крылья. Пожалуйста, считайте это письмо моим официальным уведомлением об отставке, а сегодняшнюю дату — началом моих двух недель перед увольнением.

Удачи Вам в будущем.

О, черт, нет. Она не может уйти сейчас. Две недели? Где, черт возьми, я найду за две недели кого-нибудь, кто ее заменит? Она даже не является частью департамента. У нее нет реальных подчиненных. У нее нет ни интернов, ни ассистентов, ни людей, способных ее заменить.

Этим утром я дал ей гребаное повышение! Еще до того, как начал играть с ней в эти глупые телефонные игры.

Я встаю, натягиваю пиджак и выхожу из офиса. Почти все ушли, когда я вхожу в лифт и спускаюсь на уровень гаража. Долбаный поезд. Сейчас все в поезде. Я возьму гольф-кар и поеду в ангар.

Здесь никого нет, кто бы мог мне помочь найти ключ, и все гольф-кары плотно закрыты, поэтому я выхожу на улицу и бегу. Аэропорт на самом деле нам не принадлежит. Не технически. Мы арендуем ангар рядом с южной частью муниципального аэропорта, куда прилетают все частные самолеты по делам Технического центра. Так что бежать от Атриума до ангара довольно-таки далеко.

Пятнадцать минут спустя я врываюсь в пустой ангар и замечаю маленький офис, освещенный одной лампочкой в дальнем западном углу. Элли Хэтчер стоит там, собирает свои вещи. Я открываю дверь, задыхаясь и потея, как будто только что вышел из спортзала. Я чертовски зол.

— Ты что делаешь?

— Простите? — говорит Жемчужная Пуговка. На ней нет свитера с жемчужными пуговицами. Она все еще в той шелковой блузке-кимоно, в которой была утром. На самом деле, теперь я вижу (не то, чтобы я смотрел), что на ней нет лифчика. Ее соски упираются в тонкую ткань.

— Я только что говорил по телефону с Эндрю Манко. Он расстроен тем, что ты уходишь. Я думал, что мы решили эту проблему.

— Когда бы мы успели? До или после того, как ты поставил меня на колени перед своим членом?

Я поднял руку:

— Я не заставлял тебя ничего делать.

— Нет? Ты не засунул язык мне в горло, не раскрыл полы моей блузки, не сорвал с меня лифчик и не сунул пальцы в мою киску? Мне все это приснилось? Потому что должна тебе сказать, что это был тот еще сон.

Господи. Я становлюсь твердым в тот момент, когда слышу слово «киска», слетевшее с ее сладких губ. Прочищаю горло:

— Я Вас повысил сегодня утром, мисс Хэтчер.

— До кого? До Девки Сосущей Твой Член На Лестнице?

— Прекрати это! — говорю я.

— Что именно прекратить?

— Говорить непристойности! Черт возьми, я этого не потерплю.

— Пофиг, — вздыхает она. — Я ухожу. — Она упаковывает в небольшую коробку личные вещи и идет ко мне. — Выключи здесь свет, когда закончишь, хорошо?

Я забираю коробку из ее рук и кладу на книжную полку рядом со мной.

— Элоиза…

— Элли, — поправляет она.

— Послушай, мне жаль, что унизил тебя сегодня утром. Я просто веселился, окей? Я не думал, что ты так серьезно это воспримешь, извини.

— Дело не в тебе, — говорит Элли, размахивая конвертом перед моим лицом.

Я вырываю конверт из ее руки и читаю надпись:

— Мистеру Александру Стоунволлу, головной офис? Что, черт подери, это такое?

— Мое официальное заявление об увольнении твоему отцу. Я полагаю, что должна была написать ему хотя бы что-то после семи лет. — Она выхватывает письмо и скрещивает руки на груди.

— Ты не отправишь это письмо. И не уволишься, — говорю я более решительно, чем в прошлый раз, когда сказал это.

— Все решено, Стоунволл. Смирись с этим. — Я пытаюсь вырвать письмо, но она бросается в сторону. — Кем ты себя возомнил?

— Твоим боссом, — рычу я, — вот кем. И я тебе говорю, что не разрешаю тебе просто уйти и вот так вот нас оставить. Две недели не достаточно, чтобы освоиться с тем, что ты здесь делаешь. Мне нужны все твои контакты, все графики с расписанием, все твои…

— Как ты смеешь обвинять меня в попытке украсть корпоративную собственность?!

— Отдай мне письмо. — Я снова тянусь к нему, но она ускользает от меня, на этот раз отбегая к другой стороне своего металлического стола. — Хотите поиграть в догонялки, мисс Хэтчер?

— Нет, — усмехается она. — На самом деле, не хочу. Я хочу выйти отсюда, отправить свое письмо и попрощаться с вами навсегда.

— Ну, — говорю я, медленно двигаясь вдоль своей стороны стола. Она делает то же самое, ее взгляд устремляется к двери, словно она собирается бежать к ней. — Этого не произойдет. Ты примешь мои извинения и успокоишься, и мы с тобой поговорим как взрослые люди.

— Ты — взрослый? Правда?

Она снова смотрит на дверь и устремляется к ней. Я отрезаю ей путь. Она меняет направление. Я спотыкаюсь о металлическую урну для мусора, отчего гул раздается по всему офису, и пытаюсь схватить ее за руку, когда она проскальзывает мимо меня. Я успеваю ухватиться за шелковый пояс ее блузки, и она распахивается. Элли продолжает бежать, но ее блузка… ее блузка остается в моих руках.

И тогда Элли Хэтчер смущается. Потому что ее обнаженная грудь предстает передо мной во всем своем великолепии.

— Как ты смеешь, — рычит она.

Я ожидаю, что она прикроет себя, но она этого не делает. Элли стоит с идеально прямой спиной, ее соски твердые и острые, лицо покраснело от ярости, или от смущения, или… черт, может быть, она возбудилась?

Одной этой мысли достаточно, чтобы возбудился я. Я держу ее блузку.

— Давай меняться, — говорю я, смешок слетает с моих губ, прежде чем мне удается его остановить.

— Для Вас все это — игра, мистер Стоунволл? Думаешь, это смешно?

— Нет, — говорю я, махая ее блузкой в воздухе. — Совсем нет. Я просто хочу, чтобы Вы снова надели свою одежду, мисс Хэтчер.

Она приподнимает подбородок, затем подходит ко мне и вырывает свою блузу из моей руки. Ее глаза все время смотрят в мои.

Хотелось бы мне сказать то же самое о себе. Мои глаза уже вышли из-под контроля. И за ними следуют мои руки. Мои ладони обхватывают ее твердую грудь, прежде чем мне удается подумать. Элли стонет и льнет ко мне. Блузка с шуршанием падает на пол.

А потом я наклоняю Элли над столом, положив руки ей на плечи, ее спина оказывается на столешнице, а глаза широко распахиваются от удивления. Я надавливаю, она сопротивляется.

— Что ты делаешь? — задыхается она и поднимает руки, чтобы попытаться оттолкнуть мои.

— То, что хотел сделать с самого утра, — говорю я в ответ. — Поскольку ты больше на меня не работаешь, то это не столь неуместно, как раньше.

— Так теперь ты хочешь, чтобы я уволилась?

Я наклоняю голову в сторону, когда она смягчается. Сдается без борьбы и снова ложится спиной на металлический стол, слегка прогнув спину. Вероятно, из-за холода. Я ногой раздвигаю ее ноги и становлюсь между ними, наклоняясь над ней, хватаю руками оба запястья, удерживаю их над головой и прижимаюсь членом к низу ее живота.

— Скажи мне, чтобы я остановился.

— Остановись, — стонет она.

— Подразумевай это, — говорю я в ответ. — Или не говори этого, Элли. Это не долбаная игра.