После этого я уже ничего не слышу. Просто думаю о стипендиальном фонде, который я основала несколько месяцев назад, пока остальные заканчивают шоу и говорят зрителям, где можно купить книгу. Мы все еще собираем деньги, но у нас уже есть достаточно средств, чтобы десять студентов могли проучиться четыре года в колледже.

В конце концов, моя интрижка с Маком не была пустой тратой времени. Он преподал мне ценный урок. Отдавать гораздо лучше, чем брать. Я чувствовала себя такой глупой из-за того, что сомневалась в его честности после нашей последней ссоры. Я разузнала все о Маклине Каллистере. Он делает много хорошего в этом мире. Даже после того, как люди очень постарались причинить ему боль. Попытались разрушить его жизнь. Он все изменил и сделал что-то хорошее. Так что, теперь это моя миссия. Если моя сверхсила — это профориентация, то что может быть лучше, чем помочь молодым людям найти свое призвание и достичь своих академических целей?

После окончания шоу я стою и болтаю со всеми своими друзьями, чувствуя себя очень-очень счастливой, что в моей жизни есть такие замечательные люди.

Но все же… внутри меня есть какая-то пустота.

А через десять минут я больше не могу здесь находиться.

— Я сейчас собираюсь домой, Мин. У меня еще куча работы.

— Давай я отвезу тебя к твоей машине, — говорит Мин.

— Нет, — отвечаю я. — Я могу сесть на поезд. Я знаю дорогу. — Я припарковалась у ангара, чтобы случайно не столкнуться с Маком. — Ребята, спасибо вам всем огромное за это. — Я обнимаю всех, а потом бегу вниз по лестнице к поезду.

Я не узнаю никого из тех, с кем еду в аэропорт, но «Стоунволл» — гигантская компания, так что ничего удивительного. Но я чувствую себя незваным гостем. Словно все знают, что мне здесь больше не место.

Странно. Почти всю свою взрослую жизнь я провела здесь, помогая людям. Я ездила на этом поезде с рок-звездами и профессиональными бейсболистами. Общалась с бизнес-магнатами и генералами. Я сопровождала сотни, а может быть, и тысячи людей в нужные места.

Прямо сейчас мне следует отпраздновать. Потому что, если я не заставлю себя найти что-то хорошее, то печаль возьмет верх.

Я совершила ошибку, уйдя от Мака.

В сумочке вибрирует мой телефон, и я рассеянно достаю его, наблюдая за тем, как в поезд садится парочка. Они возбужденно болтают, рука мужчины крепко сжимает руку девушки. Он наклоняется к ее уху, чтобы сказать что-то личное, что вызывает у нее румянец и улыбку.

Я опускаю глаза на экран телефона, и у меня замирает сердце.

Мак: Я создал доску в Пинтерест. Возможно, ты захочешь на нее посмотреть?

Какого черта? Я нажимаю на ссылку в сообщении и замираю. Требуется довольно много времени, прежде чем мне удается смириться с тем, что я вижу. Когда я поднимаю глаза, то парочки уже нет. На самом деле я, вероятно, пропустила свою остановку.

Доска называется «Бредовый любовный роман Мака».

Я на самом деле громко смеюсь. Потом я беру себя в руки и оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться, что меня никто не слышит.

Здесь сотни прикрепленных фотографий. Фотографии дома, которые я отправила Хиту прошлым летом. Большой фермерский дом, окруженный широким крыльцом. Трава зеленая, значит это, должна быть, одна из тех фотографий, которые я прикалывала на свою доску в прошлом году. Я увеличиваю изображение на одной из фотографий и вижу, что на кухонном столе стоят две кофейные кружки с именами на них. На одной написано «Мак», а на второй — «Элли».

Здесь десятки фотографий комнат внутри дома, но не те фотографии, которые были у меня на доске, которую я удалила несколько месяцев назад. Новые фотографии. Я нажимаю на первую фотографию, которая на самом деле представляет собой две комнаты, расположенные рядом. Детская комната в розовом цвете с надписью «Малышка Элли и Мака» на стене. И детская комната в голубом цвете с надписью «Малыш Элли и Мака» на стене. Каждая из комнат прекрасно декорирована плюшевыми игрушками, детской кроваткой, пеленальным столиком и даже креслом-качалкой соответствующего цвета — в розовых и голубых тонах.

Под фотографиями стоит надпись: «Возможно, у нас нет ни сына, ни дочки, но всегда хорошо быть подготовленным».

А это что такое?

Я нажимаю на следующую фотографию, и она ведет меня на кухню. На потрясающую кухню. Затем я просматриваю их все. Комната за комнатой, заполнены вещами. И в каждой из них есть что-то особенное, на чем написано «Мак» и «Элли». Фотографии в рамках. Подушки. А в домашнем офисе два стола стоят друг напротив друга. А вот фотография настольных табличек крупным планом. И снова «Мак» и «Элли».

Я пишу ему сообщение в ответ.

Элли: Ты что делаешь?

Мак: Делюсь с тобой своими бредовыми мечтами.

Я снова смеюсь, ничего не могу с собой поделать.

Элли: Зачем?

Мак: Потому что это все, что у меня осталось, Элли. Просто мечта обо всех тех вещах, которых у нас не было, но я отчаянно хочу, чтобы они были.

Я чувствую, как по моей щеке скатывается маленькая слезинка.

Мак: Ты все фотографии просмотрела?

Я возвращаюсь к доске и прокручиваю страницу вниз. На самой последней фотографии запечатлен Мак, стоящий перед вывеской «продано» во дворе дома моей мечты.

Со щенком на руках.

Со щенком староанглийской овчарки.

Мак: Просмотрела?

Теперь я уже действительно плачу.

Элли: Что ты сделал?

Мой телефон вибрирует, и я нажимаю кнопку «Ответить».

— Алло?

— Я хочу, чтобы сбылась эта мечта, Элли. Хочу этого больше всего на свете. И знаю, что тебе нужно было время, чтобы собраться с мыслями. Пойти своим собственным путем. И я очень сильно тобой горжусь. Но я больше так не могу. Я больше не могу ждать, Элли. Мне нужно, чтобы ты сошла со своего поезда в аэропорту. Потому что я никогда не перестану писать тебе сообщения со своими бредовыми мечтами, пока ты не станешь их частью.

— Мак…

— Просто встреться со мной в ангаре.

Мак

Элоиза Хэтчер входит в ангар в длинном красном шерстяном пальто с черным поясом на талии. Черные сапоги до колен скрывают ее восхитительные ножки, и единственное, о чем я думаю: есть ли на них сзади молния, облегчающая их снятие.

Возьми себя в руки, Мак. Это твой единственный шанс ее завоевать. Ты не станешь трахать ее до бесчувствия, пока она не «купится» на твою мечту.

Я не знаю, чего ожидать, но румянец и скрытая улыбка — хороший признак того, что я на правильном пути.

Скаут скулит и размахивает хвостом по грязному бетонному полу.

Подходя ко мне, Элли качает головой, ее руки глубоко погружены в карманы, а ветер от вертолета на летном поле легко треплет волосы вокруг лица. Я не могу отвести от нее глаз. Она выглядит… невероятно. Идеально.

— А это еще кто? — спрашивает она, кивая головой на щенка, довольно большого для своих восьми месяцев.

— Скаут, — отвечаю я. При одном упоминании своего имени Скаут вскакивает и опирается передними лапами на Элли, отчаянно пытаясь лизнуть ее лицо. — Прости, — говорю я. — Она училась в пяти «школах послушания», но… — я смеюсь и пожимаю плечами. — Девочки всегда будут девочками. Они послушны только тогда, когда сами этого хотят.

Элли наклоняется и позволяет собаке себя «поцеловать».

— У меня была такая же, когда я была маленькой.

— Знаю, — тихо говорю я. Элли поднимает на меня глаза, они покраснели, словно она плакала. Господи, надеюсь, не я стал тому причиной. — Я купил ее прошлым летом, после того как мы… Мне Мин рассказала. Понимаешь, мне потребовалось много времени, чтобы подумать обо всем, о мечтах, прежде чем, наконец, удалось собрать все части воедино.