— Но если останусь я, то Саманта…

— Погибнет, — некогда такой кроткий взор неожиданно сверкнул сталью. — Я лично позабочусь об этом.

— Для чего я нужен тебе, Серафима? — обреченно спросил Френсис, опираясь спиной о шершавый ствол дерева.

Он и не ожидал ответа, но помедлив, Серафима проговорила:

— Ты причинил мне боль, Френсис. Я хочу отомстить. Именно поэтому я вызвалась добровольцем на сегодняшнюю операцию. Ведь только я могла пройти через все иллюзии, магические ловушки. Они на меня просто не действуют, вот сюрприз? Для меня ваш спрятанный ото всех лагерь виден, как на ладони. Я знала, что приведу тебя. А твоя драная кошка потащится следом, как только узнает, что тебя похитили. Идеальный исход, не правда ли?

«Нет, — подумал, заскрипев зубами, Френсис. — Ты ошибаешься в одном. Я сделаю так, что Саманта не пойдет спасать меня, а возненавидит. Пускай… Волчица сумеет пережить еще одно предательство, но зато армия «отступников» под ее началом продолжит борьбу. Я перехитрю тебя, Серафима, чего бы мне это ни стоило!»

— А ты не боишься, что я могу воспользоваться магией и прикончить тебя на месте? — вслух осведомился Френсис, даже не надеясь на такой исход, просто пудря ей мозги.

Он слишком хорошо знал чувственную блондинку, стоящую перед ним. Она не стала бы рисковать, не имея парочку козырей в рукаве. Так и получилось: ее губы исказила змеиная улыбка, а глаза будто превратились в две фиалки.

— А ты попробуй, — лаконично бросила она, демонстративно опустив руки на бедра.

— Вот дьявол! Что за?..

— Считаешь меня дьяволицей? — гордо расхохоталась Серафима. — Знаешь, мне это даже льстит. Френсис, ты меня не знаешь. Совсем не знаешь. Прежде ты был крутым магом, а я — обычной девчонкой. Но «Миротворцы» обнаружили мои способности, весьма редкие, кстати. Мои глаза способны нейтрализовать любую магию. Ты плохо слушал, когда я говорила, что иллюзии на меня не подействовали!

— Вот это да… — сглотнул Френсис, понимая, в какой переплет попал. — Но сейчас я в твоих руках, а Саманта — нет. Ты не сможешь причинить ей вреда.

— Разве?

— Девочка сладко спит… — нараспев заговорила Серафима, и в руке, как по волшебству, появился особый кинжал из красного дерева. — Смотри.

Каблук с хрустом раздавил кристалл переноса, и они с Френсисом оказались рядом с кроватью Саманты. Миг — и кинжал был приставлен к ее сердцу. Она спала слишком крепко. И не проснулась. Не почувствовала вытесанное до остроты деревянное лезвие. Френсис прикусил губу, чтобы не закричать.

— Один взмах, Френсис… И она — покойница. Господи, не передать, насколько мне хочется сделать это движение. И плевать на последствия, — шепотом, снова нараспев, бросила Серафима.

Френсис стиснул зубы, понимая, что даже с его отменной реакцией он может не успеть выхватить оружие. Они стояли в разных углах, как борцы на ринге, и смотрели друг другу в глаза. Шансы были… пятьдесят на пятьдесят. Так рисковать Френсис не мог. Поэтому снова покачал головой, и Серафима кивнула, принимая его ответ.

— Я даю слово, Серафима, что пойду с тобой добровольно. Тебе не придется применять силу. Только позволь мне единственное… Написать прощальное письмо.

— Ладно, — поморщилась Серафима. — Голубки, все никак не наворкуетесь… Ничего, скоро этому придет конец. А тобой завладею я. Безраздельно.

— Пара минут. Не больше.

И действительно, Френсис уложился в полторы минуты, а потом тщательно запечатанный конверт был спрятан в вещах Саманты. Очередной кристалл переноса хрустнул под ногой. И оба, держась за руки, шагнули в искрящуюся воронку, чтобы исчезнуть, пропасть из виду… А Саманта так и не проснулась, лишь поморщилась во сне, переворачиваясь на другой бок. Пока в комнату утром не вбежала малышка Кэт, чтобы пожаловаться, что никто не варит кашу, а взрослые обзываются «маленькой еще».

***

Опустошенная, обессилевшая, опечаленная, Саманта стояла у стола, вертя в руках так и не распечатанное письмо. Нашла, как только вернулась в комнату. Было страшно. И холодно, несмотря на тропическую жару. А еще одиноко. Не осталось того огня, что грел вчера. И та ночь была, как вспышка. Потрясающая, незабываемая, отчаянно короткая… За одну ночь Саманта успела найти и потерять любовь. А взамен осталась горстка воспоминаний, похожих на кучку остывшего серого пепла. А еще это письмо.

«Прости меня. Прости и отпусти. Отпусти с миром, забудь обо мне… — писал Френсис. — Я не могу иначе. Я должен уйти. Вернуться к Серафиме, раз она жива. Так будет лучше. Лучше для всех… для тебя тоже, мой волчонок. Мы оба совершили ошибку».

Белый листок, словно бабочка, выпорхнул из разжавшихся пальцев, и безжизненно опустился на пол. А по щекам Саманты катились горькие слезы. Впервые за долгое-долгое время. Слезы — это слабость, но сейчас можно было их простить себе. А вот то, что сделал Френсис, простить невозможно. Саманта хотела бы его возненавидеть! Но не могла. Пока не могла.

«Не зарекайся… От любви до ненависти — один шаг», — буркнуло подсознание, но она не обратила на него никакого внимания.

Слишком тяжело, слишком больно… Господи, ну, почему у нее все «слишком»?! Совсем, как говорила сестра когда-то. Даже счастья на долю Саманты было отпущено слишком мало. Несколько драгоценных ночных часов. А потом Френсис узнал, что его невеста жива и ушел вместе с ней. Куда? Зачем? Саманту это больше уже не интересовало.

Она не собиралась преследовать их, мстить или совершать еще какие-то глупые ненужные поступки. Он сделал свой выбор, а сделанного, как говорится, не воротишь. На плечах Саманты — стая. Нужно собраться и быть идеальным командиром, ведь теперь рядом нет Френсиса, на плечо которого можно опереться. Прежде они делили тяготы командования пополам, теперь же ей придется снова полагаться только на себя. А это, ох, как сложно!

В сражении с врагом светлый маг, знающий «Миротворцев» изнутри, был незаменим. Но что поделать… Нужно стиснуть зубы, сжать кулаки и постараться не делать ошибок. Ведь Саманта теперь одна в ответе за всех своих, начиная от младших «волчат», заканчивая ее друзьями — матерыми волками-оборотнями. Все они поддержат ее, помогут, но отныне она всегда будет знать внутри, что сражается одна.

Одну истину Саманта усвоила крепко-накрепко: нельзя никому доверять. Даже самым близким. Даже, если очень хочется.

«Беда не приходит одна», — поняла Саманта, когда к ней влетела Мелани. Она замерла в дверном проеме, растрепанная, с лихорадочно блестящими глазами. Цветастая блузка, завязанная узлом на ребрах, часто-часто вздымалась на груди. А эту лисицу-оборотня было не так-то просто заставить запыхаться. Ведь она привыкла носиться среди раненных так, словно у нее на ногах не тяжелые черные ботинки, а крылатые сандалии Персея.

— Что-то случилось, да? — выдохнула Саманта.

Она сидела, прижимая к груди чуть смятое письмо Френсиса. Так что сейчас торопливо спрятала листок под подушку. Не хватало еще выглядеть сопливой девчонкой, рыдающей о несчастной любви!

К счастью, Мелани было не до ерунды. Она подошла ближе, засовывая руку в карман объемных походных брюк. Оттуда показалась знакомая заколка с бабочкой. Саманта сама подарила ее Кэт не так давно, прицепив на светлые волосики, такие мягкие, что даже чуть вились от этого.

— Кэт пропала! — выпалила Мелани. — Ее нет ни в замке, ни поблизости…

— Что?! — вскочила на ноги Саманта.

Глаза инстинктивно вспыхнули золотым волчьим огнем. Она была готова хоть сейчас кувыркнуться в воздухе, приземляясь на мощные лапы Волчицы. И бежать-бежать-бежать! Только бы найти малышку.

— Я лично проверила, Сэм, — вздохнула Мелани, покачав головой. — Превратилась и оббегала весь лес вокруг, но нашла только заколку. Дальше след обрывается — мы сами ставили там магическую защиту, которая отбивает запахи.