— Господа, могли стучать и потише, мы еще не совсем выжали ушами, — тяжело и прерывиста дыша, развела руками Сара.

— Дамы, — незнакомец чуть приподнял шляпу с широкими полами и слегка склонил голову в знак почтения.

— А не подскажите какой сегодня год? — задумчиво спросил Анноэф.

— 2761, — безразлично бросил незнакомец, недовольный тем, что его ритуал приветствия прервали.

У Анноэфа подкосились ноги. Что-то ему резко поплохело, и это было вовсе не от переедания и уж точно не из-за внезапного ареста.

— Что, далековато? — съехидничал мужчина.

— Далековато, — выдавил из себя Анноэф.

— Прошу прощения, дамы, за столь грубое вторжение, — вежливо извинился перед хозяйками дома мужчина в кашемировом пальто сразу после того, как Анноэфа утащили прочь из комнаты, — Мы возместим все убытки.

— Таки вы не полиция? — сузила глаза Фрума.

— Надеюсь, инцидент останется чисто между нами.

— Да ну, конечно, о чем речь, — простодушно махнула Сара кухонным полотенцем в пухлой, тяжелой на вид руке, — Особенно, если вы простимулируете наше отсутствие памяти починкой крыши и забора.

Фрума пихнула сестру в мягкий бок. Та сохраняла невозмутимый вид, несмотря на то, что еще совсем недавно готовилась упасть в обморок.

— Уже сегодня всем займутся, — кивнул временный гость и так же неспешно и вальяжно, обходя все обломки, направился к выходу. Ненадолго остановившись у выломанной двери, он снова чуть склонил голову и коснулся кожаной перчаткой кончика шляпы, — Всего доброго, дамы.

Начинало припекать солнце. С ним отчаянно боролся промозглый ветер, не уступая своего законного права приближать наступление осени. Сонные зеваки повылезали к своим окнам, силясь разобрать, что же все-таки произошло у соседей напротив. Однако, даже спустя внушительное время никто так и не добился внятных рассказов от двух самых известных сплетниц прибрежного городка, породив тем самым еще больше домыслов и пересудов.

— Сара, таки твоя наглость не знает границ! — покачала головой Фрума. — А если бы они воссоединили нас с моим Семой?

— Знаешь, Фрумочка, тогда бы у нас не было новой крыши, — тряхнула полуседой, растрепанной шевелюрой пышная дама, откусив испекшееся, наконец, имбирное печенье.

Началась тщательная уборка.

2 845 год по Земному календарю. Наши дни.

— Улыбайтесь, девочки, — прошептала за спинами разодетых в пух и прах землянок Фроггуар Доллин.

Прошло уже полтора месяца, как планета устремила свой взор на пришельцев с трагически погибшей материнской планеты.

Две девушки стояли за кулисами, ровно в шаге от черты, отделявшей их от миллионов восторженных взглядов. Позади остались стадионы визжащей толпы, шумные сцены и бесконечные музыкальные шоу. Открытые пространства постепенно сменились небольшими студиями. Фаза активной рекламы перешла в наступление. Обстановка накалялась. Внимание Марса сместилось с внешней, напускной оболочки глубоко вовнутрь. Вопросы сыпались один за другим, выуживая все тонкости земной жизни неожиданных пришельцев. Народ требовал все больше и больше. Он требовал все.

За мгновение до выхода на сцену Фроггуар неожиданно толкнула Медею так сильно, что та, чуть не упав, вылетела далеко вперед. Громоздкие туфли на высоком каблуке неслышно скрипнули. Еще мгновение, и девушка бы распласталась по гладкому полу. К всеобщему облегчению, Медее удалось справиться. Многолетние тренировки не пропали даром — землянка удержала равновесие, мгновенно выгнулась и широко улыбнулась. Восхищенный вздох встревоженной толпы, всплеск аплодисментов, разрозненные причитания фанатов. Фроггуар с досадой поджала тонкие губки.

Опять миллионы устремили на сцену свои взоры, опять сердце начало бешено колотиться. Ладошки покрылись неприятной испариной, а в горле поселялся огромный, колючий ком. Медея много раз пыталась преодолеть свой страх. И каждый раз у нее ничего не выходило. Личный модельер Фроггуар Доллин уже давно смирилась с ее абсолютным нежеланием сотрудничать, не говоря уже о вопиющей, неуместной скованности на сцене. При таком поведении любой наряд терял свой блеск, а Фроггуар не любила портить свою репутацию. Чтобы получить хоть что-то внятное из сырого, совсем неподатливого материала, она отчаянно пыталась создать для Медеи хотя бы образ неуклюжей простушки. К сожалению, Марс подобные образы жаловал не особо охотно. Мода на простоту давно прошла.

Протяжный свист, потом щелчок. Ашера резко развернулась на месте, взметнув широкими полами кроваво-красного платья. Большой лепесток оторвался от розовой мальвы в ее волосах и плавно закружился в воздухе. Все внимание в одно мгновение переключилось на нее. Начался танец.

За кулисами спокойно ожидал Баргет. Спокойный, уверенный и расслабленный. Вокруг него порхала тройка суетливых гримеров, то и дело подправляя и без того идеальный макияж. Фроггуар их разогнала, словно надоедливых мух, оставшись подле своего самого многообещающего подопечного. Пару раз стряхнув невидимые соринки с плеча безупречного костюма, она довольно улыбнулась Баргету. Сегодня девочки были у него на разогреве. Марс оказался как всегда непредсказуем. Вопреки всякой логике, он отдал свое сердце невзрачному, неуверенному в себе юноше, за считанные недели расцветшему под лучами любви своих фанатов.

Танец продолжался. Гибкие, изящные движения опытной гимнастки чуть приподнимали края платья, готовые показать самые интимные части тела. Но Ашера не позволила легкой ткани взмыть выше крепких бедер, сохранив для Марса томительную тайну. Поворот, еще один. Марс ахнул. Грохнули аплодисменты.

Созерцая развернувшееся зрелище, Медея отчаянно старалась сохранить равновесие. Туфли были громоздкими и неудобными. Фроггуар специально сшила их так, чтобы походка Медеи походила на утиную, а стоять было сущей пыткой. Девушка почувствовала, что ее ноги разъезжаются, и если она простоит на своих двоих еще хоть пару минут, щиколотки просто переломятся пополам. Поэтому она решила присесть на одно из кресел, будто назло поднятых слишком высоко над сценой. Майф Дин-Сой покачал головой, давая понять, что не время куда-то лезть. Девушка не поняла этого отчаянного жеста и продолжала упорно штурмовать мебель. Послышались слабые смешки. Затем они стали сильнее. Вскоре зал разразился громким хохотом: девушка зацепилась огромной юбкой за край кресла и свалилась с его края. Танец чернокожей бестии был безнадежно испорчен. Ашера встала как вкопанная. Майф разозлился, но не подал вида. Фроггуар Доллин довольно улыбалась. Вечер удался: наконец, удача оказалась и на ее стороне.

Предусмотрительно выжданная пауза.

— Баргет, дорогой, твой выход, — прощебетала Фроггуар.

Виолет Торн, вездесущий помощник, предоставленный продюсерами, утвердительно кивнула.

— Уииии, Баргет! — заполнил студию оглушительный визг.

Транспоранты взмыли вверх. Над головами фанатов стали порхать голографические сердечки, теряющиеся в бесконечном потоке звезд.

Крутанувшись пару раз, Баргет сделал несколько ловких па и выстрелил в толпу из воображаемого оружия. Блестки его совсем не строгого пиджака сверкнули в лучах сочных софитов. Начищенные до блеска черные ботинки заскользили по глянцевому полу. Что-то похожее на лунную походку свело с ума первый ряд зрителей. Последующие ряды буквально лезли на головы первых, стараясь разглядеть зрелище поближе.

Ослепительная улыбка ровных белых зубов, загадочное подмигивание в камеру. Воздушный поцелуй, небрежно брошенный в толпу. Кто-то разрыдался. Фанатка с длинными волосами цвета спелого каштана упала в обморок.

— Правда? Вырезали дырки в тыквах и ставили их на крыльцо? — удивленно спросил Дин-Сой, повернув голову под небольшим углом к публике.

Страсти немного поутихли. Высокие кресла опустились до нужного уровня, и теперь все трое сидели лицом к толпе. Ашера с высоко поднятой головой, красная, как рак, Медея, и Баргет, деловито закинувший ногу на ногу. Парень вальяжно развалился в удобном пластмассовом кресле салатового цвета, а с лица его не спадала самоуверенная полуулыбка, больше смахивающая на ухмылку. Периодически поднятая рука призывала успокоить разбушевавшихся фанатов, вызывая, порою, совершенно противоположный эффект. Развязная поза парня противоречила его миротворческим жестам.