«Полицейское государство», — с раздражением подумала Присцилла, прикинув, стоит ли ей выйти на какой-нибудь антиправительственный митинг по этому поводу.

— Свобода всем и для всех! — снова послышалось из гущи распластавшейся на песке толпы, — Мы творцы, а не рабы! Мы творцы, а не рабы!

Браслет пропищал настойчивей, начав Присцилле действовать на нервы. После проигрыша в Гоне ей остро хотелось кого-нибудь убить и сейчас она пыталась не сорваться. Для расширения «дозволенных целей» ей оставалось какая-то пара тысяч монеро, и тогда можно было бы совершать «акт закрытия покупки» не только во второсортных общественных местах, но и ресторанах высшего пользования. Где-то вдали послышался вой полицейских сирен. Видимо, за протестующими уже выехали. Присцилла резко встала, вынув из-под горы наваленных в кучу вещей небольшой нож с обоюдоострым лезвием. Она хотела успеть до тех пор, пока валяющихся на песке граждан заберут служители порядка.

— А ты ниче так соска, — послышалось совсем рядом.

Присцилла повернула голову. Рядом стоял высокий гражданин с искрящимися квадратными зрачками. Тощий и жилистый, он был одет в красный купальник с принтом из черных чаек. Скрывая тело по самое горло, он совершенно не давал определить половую принадлежность Тени.

— Подожди секунду, — бросила Присцилла.

Сирены гулко взвыли прямо перед тем, как мгновенно заглохнуть. Полиция была уже здесь. Браслет отчаянно запищал. Девушка быстро подошла к группе вопящих протестующих. Кто-то громко крикнул, а потом речевки внезапно оборвались. Резким движением руки откинув на спину одну из лежащих Теней, Присцилла ловким движением полоснула ей по горлу холодным лезвием. Мертвой хваткой вцепившись в тугой воротничок легальной цели, Присцилла пристально смотрела ей в глаза до тех пор, пока та не захлебнулась собственной кровью.

В воздухе послышался громкий плеск звенящих монет. Многолетний счет охоты на восполнимые ресурсы мгновенно обнулился.

«Поздравляем с удачным закрытием покупки!» — радостным голосом проверещали за спиной.

Удачное закрытие покупки? Перепачканная в черной крови, Присцилла стояла, размышляя над тем, получила ли она ожидаемое удовлетворение. Очевидно, что нет. Своими собственными руками девушка оплатила новую оболочку Тени и еще десять процентов ушли на моральный ущерб. Нет, это было не то. Совсем не то. В глазах жертвы же не вспыхнуло ничего, кроме кратковременного ужаса, а затем радости от осознания внезапного заработка.

«Полицейское государство», — вновь с досадой подумала девушка.

— Гражданка, отойдите, — попросил полицейский, вдруг возникший перед глазами, — Ваша покупка закрыта. Вы обязаны покинуть место окончания акта в течении пятнадцати минут.

— Да поняла… поняла я, — бросила Присцилла и, запинаясь о лежащих под ногами отдыхающих, направилась к своим вещам.

Честно сказать, ей было очень жаль потраченных денег. Мало того, что ощущения оказались совсем не такими, как ей хотелось бы, так и произошло все как-то впопыхах, посреди скучающих и безучастных прохожих, которые явно не впечатлились увиденным. Это было должно произойти не здесь, не сейчас, и явно в другом окружении. В таком, которое бы восхищалось совершенным убийством и снимали бы все на камеры. А потом… А потом Присцилла получила бы в сети свои пятнадцать минут славы. Нет, все должно было быть определенно не так.

— Дык что, к тебе или ко мне? — снова появился странный гражданин в красном купальнике с черными чайками по периметру.

— Ты кто?

— Асклет.

— А я афродитоморф.

— Состыкуемся?

— Без проблем.

Недолгий разбор полетов быстро определил обоюдное согласие на приятное времяпровождение. Присцилла цокнула: ну хоть тут у ДИМ хватило мозгов дать гражданам хоть какую-то толику свободы. И раз уж она не получила пятнадцать минут славы, она хотя бы получит свои пятнадцать минут удовольствия, и может быть, даже больше. Главное, бесплатно.

Байк стоял на своем прежнем месте — широкой плоской подставке в дальнем углу, ближе к правой стене. От него пахло совсем не так, как обычно. Никакого запаха смазочных жидкостей или разогретых топливных элементов. Веяло свежестью и дальней дорогой. Налипший кое-где мелкий песок, смешанный с кристалликами морской соли, пробуждали не успевшие еще потускнеть воспоминания о небольшом путешествии к побережью. Морган не спешил очищать своего преданного друга. Наверное, потому, что не часто выдавалась свободная минутка, чтобы вырваться из города по иному поводу, нежели очередная жатва. Хотелось еще немного насладиться теми ощущениями легкости и беспечности, в которых Жнец пребывал последние несколько дней. Только он, байк и свобода. Ветер в лицо днем, ужин у костра с тем, что успел догнать накануне. Следы от босых ног на мокром песке и шум приливных волн. То, что он почти забыл за долгие годы погони за деньгами. В голове все еще возникал крик вечно голодных чаек, мельтешащих на фоне кроваво-красного заката. Впервые за несколько лет Морган взял незапланированный отпуск в целую неделю. Который, впрочем, уже заканчивался.

Полицейские не стали усердствовать в выяснении обстоятельств заминок на Гоне. Сославшись на якобы «незначительные нарушения», рассмотренные в рамках заявленных правил, их притормозили организаторы шоу. Служители порядка, в свою очередь, под давлением общественности закрыли глаза и на несанкционированное проникновение в запретную зону. Рейтинги Гона оказались настолько высоки, что в официальные правила внесли корректировки, позволяющие использовать природные явления для усиления зрелищности шоу. Однако, продюсеры тщетно пытались склонить Моргана на многочисленные интервью. Жнец предпочел отдохнуть в одиночестве, оставив купаться в лучах славы других оставшихся в живых участников.

Морган демонстративно скатился с невысокого дивана из пружинистого волокна, ловко принимающего форму тела. Купил он его лет двадцать назад на одной из местных распродаж, и ни разу не пожалел о своем выборе. Серая ткань покрытия отталкивала любую жидкость, жир и буквально все, что могло запачкать гладкую поверхность. Это полезнейшее свойство крупно симпатизировало тому уголку характера мужчины, где обитала лень. Вернувшись домой поздно ночью, хозяин небольшого жилища, не раздеваясь, мог с чистой совестью плюхнулся туда, где по всем параметрам можно было уснуть. На утомительную чистку не тратилось драгоценное время, так как с утра следы грязи можно было просто стряхнуть. Правда, Морган задумывался приобрести робота-уборщика, чтобы не делать и этого. Медлил он только потому, что подобные устройства могли напортачить с мелкими деталями, разбросанными по всему помещению. Вернее, лежали-то они на своих местах, честно собирая пыль и ожидая своего звездного часа, но как безмозглый механизм мог постичь этот тонкий хозяйственный расчет? А проводить инвентаризацию всего, что лежит под столами, шкафами и невесть еще где, только для того, чтобы избавиться от пыли, Морган не собирался. Поэтому ожидал очередного приступа острого желания чистоты, посещавшего его примерно раз в несколько месяцев, чтобы сделать тотальную генуборку и успокоить совесть еще примерно на столько же.

Жилье располагалось на отшибе Мемнонии, городка, расположившегося в нескольких километрах от трущоб Арсии. Подобных строений в Мемнонии насчитывалось достаточно много, и почти все они кучковались в местах, где жили исключительно Жнецы. Предрекали, что Арсия поглотит городок через каких-то пару лет, но пока что в его сторону не тянулись даже многочисленные трущобы окраины соседа-мегаполиса. Предположительно, именно из-за скопления Жнецов. Для охотников правительство установило определенный свод правил поведения, а в обществе за много лет сформировался негласный «этикет», отделяющий Жнецов от простого населения. Все без исключения общественные места предусматривали отдельные зоны для посещений. Такие меры предосторожности уже вошли в привычку и прочно обосновались в сознании общественности, поэтому не воспринимались чем-то из ряда вон выходящим. А сами виновники подобных неудобств уже давно привыкли к статусу «неприкасаемых». Во всех смыслах этого слова.