— Что делаем? — Отчего-то Монтилья безоговорочно принял лидерство Фея, хотя об этом никто не говорил.

— Атакуем линкор, — решился Фей. — Нанесём ему столько урона, сколько получится.

— Есть! — выкрикнули пилоты роботов, и возглавляемый Феем отряд ринулся в атаку.

Может показаться, что боевые роботы не могут нанести урона такому гиганту, как «Кефайнзель», разве что опосредовано, установив на нём мины или магнитные метки. Однако это не так — у каждого песчаного корабля есть достаточно систем, находящихся снаружи корпуса, их просто невозможно упрятать под броню, и кое-какие из них достаточно чувствительны, чтобы боевой робот мог вывести её из строя. Чем и решили заняться Фей со своим отрядом.

Суета на линкоре пока ещё была деловой — матросы и старшины, словно муравьи носились по коридорам, гасили пожары, изолировали засыпанные песком отсеки, вручную закрывая их стальными листами, вытаскивали раненных, тут же сортируя на тех, кого стоит волочь дальше, в лазарет, а кого можно оставить — всё равно не выживет. Последних оказалось большинство.

На мостике звучали доклады о повреждениях, о поступающем в отсеки песке, о гибели людей, но ничто из этого не волновало Вандеркаума. Он отмахнулся от фельдшера, дежурившего тут же, когда тот сунулся перевязать рассечённый при падении на палубу висок контр-адмирала.

— Ступай к тем, кому помощь нужнее, — оттолкнул его Вандеркаум, и тут же рявкнул старшине наблюдательного поста: — Доклад!

Офицер, командовавший постом, погиб во время торпедной атаки, неудачно упал и свернул себе шею — глупейшая смерть для флотского. Теперь за него отдувался старшина, оказавшийся внезапно старшим по званию. Он знал какой доклад требует Вандеркаум и всё ещё робел и цепенел, когда тот обращался к нему. Не каждый день к унтеру обращается вице-адмирал — для таких как Вандеркаум никого ниже капитан-лейтенанта просто не существовало. Нижние чины они за людей не считали вовсе.

— Есть подтверждение поражения цели главным калибром, — ответил старшина. — Цель продолжает движение, урон неизвестен из-за отсутствия визуального контакта.

Вандеркаум оскалился, сдавив перила, ограждавшие шканцы, с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

— Орудийный пост, сколько до повторного залпа главного калибра?

— Повреждения, нанесённые торпедами, увеличивают время заряжания главного калибра, — был ответ. — Предположительно от десяти до пятнадцати минут.

Вандеркаум врезал кулаком по перилам шканцев. Но следующий доклад заставил его прийти в настоящую ярость.

— Семь единиц противника на броне, — сообщил старшина с наблюдательного поста, — атакуют внешние системы.

Вандеркаум уже видел, как зарябили экраны, по внутренней связи посыпались доклады о нарушении работы систем. Боевые роботы на броне могут создать очень много проблем, если от них вовремя не избавиться. Часть скорострельных орудий в башнях были повреждены торпедами, те, что остались лупили по роботам длинными очередями, однако враги уходили от них. Система из пересекающихся секторов обстрела была нарушена и противник легко находил бреши в огневой обороне «Кефайнзеля». К тому же, с каждым уничтоженным прицельным приспособлением точность огня в башенках со спаренными скорострельными пушками падала. Несколько башенок просто ослепли и вели огонь, полагаясь только на указания с мостика, которые сильно запаздывали.

Именно поэтому для борьбы с роботами применяли других роботов.

— Вывести из ангаров два оборонительных отряда, — отдал приказ Вандеркаум. — Артиллерийскому посту ускорить заряжение главного калибра.

Дождавшись подтверждения от командиров обоих постов, вице-адмирал обратился к старшине.

— При появлении визуального контакта с противником немедленно доложить.

— Есть! — выпалил тот, вытянувшись перед ним во фрунт.

Когда враг выпустил против них отряд роботов, у Фея осталось четверо бойцов. Двоих скосили перекрёстные очереди спаренных скорострельных пушек, когда они попытались вывести из строя системы рядом с ними. Турели были связаны в единую цепь, сохранившуюся даже после того, как торпеды вывели из строя известную её часть, и быстро взяли атакующих в клещи. Длинные очереди спаренных сорокамиллиметровок буквально разорвали роботов напополам одного за другим. Фей сумел подобраться к турелям, благодаря скорости и маневренности Богоборца, и связи с машиной. Ударами кулаков и ног он вывел их из строя, погнув стволы пушек. Но и ему пришлось непросто — он выложился до предела, уходя от скоординированных длинных очередей. Одного прямого попадания хватило бы, чтобы превратить даже столь мощного робота, как Богоборец, в груду металлолома.

Он замер, вскинув руку со встроенной собственной скорострельной пушкой. Конечно, та была не столь впечатляющего калибра, однако её вполне хватило, чтобы скосить расчёт ещё одной турели. Её сильно повредило попадание торпеды, хотя та и врезалась в корпус линкора довольно далеко, но сами спаренные орудия были целы. А вот людей разбитая броня почти не защищала.

Разделавшись с ней, Фей увидел, как с шипением открываются шлюзы, и изнутри песчаного корабля поднимаются будто легендарные воины, выросшие из драконьих зубов, боевые роботы обороны. Фей и сам не понял, откуда у него в голове появилось такое сравнение, но не стал придавать этому значения сейчас, когда они оказалась в меньшинстве. Враг превосходил их числом вдвое — оборонительный отряд насчитывал ровно десять боевых роботов. Они чем-то напоминали машины Монтильи, такие же сутулые с длинными пушками и жужжащими цепными мечами вместо рук. Враги оказались довольно медлительны, но эта медлительность компенсировалась вооружением. Их плечи топорщились стволами пулемётов и пушек, а у двух на спинах были установлены ракетные установки — и они тут же пустили их в ход.

— В стороны!

Команда оказалась лишней — бойцы Монтильи и без неё знали, что делать. Ракеты прошли мимо рванувших с места в карьер, словно взбесившиеся кони, боевых роботов. А следом они атаковали врага — Фей даже приказ отдать не успел. Пираты напали на врагов, хотя тех и было вдвое больше. Сейчас всё зависело не только от скорости реакции и силы ударов, но и от тактики, о которой нельзя забывать. Нужно держаться как можно ближе к противнику, навязать ему бой вплотную, чтобы турели не смогли никого срезать без риска повредить своих.

Это была схватка, к каким Фей не привык. Ему нужно было пространство для боя, а тут его не было. Он бил кулаками, локтями, коленями, но не мог как следует размахнуться — для этого попросту не осталось места. Вот тут он понял, насколько опасны ревущие цепные мечи и пушки, заменяющие руки роботам Аве. Ему стоило очень больших усилий не давать врагам разорвать Богоборца на куски, но несмотря ни на что, по броне не раз скрежетали зубья цепных мечей, а от выстрелов в упор он вообще уклонялся можно сказать чудом.

Когда на связь с ними вышел Макс, Фей почувствовал его голос, говорящий прямо в ухо. Он полностью слился с Богоборцем и уже не разделял себя и машину. У него саднили сбитые костяшки, локти и колени, боль рвала предплечье, которым он принял удар цепного меча, после попадания, даже по касательной, снаряда из пушки, в животе поселилось тянущее чувство и начало подташнивать. Всё имеет свою цену — и полное слияние с боевым роботом обходится пилоту недёшево.

— Разрывайте дистанцию, — передал Макс, — и уходите с брони. Мы — рядом. Пришло время «Фенриру» показать зубы.

— Монтилья, уводи бойцов, — бросил Фей по внутреннему каналу связи отряда. — Я прикрою.

И он закрутился вдвое быстрее, сбивая в сторону клинки цепных мечей и стволы пушек. Ударом кулака разбил жужжащий мотор оружия ближайшего врага, в последний момент перед выстрелом дотянулся ногой до ствола заменяющего руку орудия другого. Снаряд сдетонировал в нём, взрыв превратил левую часть корпуса вражеского робота с груду покорёженного металла. Сбив ударом стопы ногу врага, Фей впечатал колено прямо в кабину неуклюже подавшегося вперёд робота, разворотив её так, что сразу стало ясно — внутри никто выжить не смог бы.