Как-то в разговоре Макс сказал, что Марго недавно исполнилось шестнадцать, не знай этого Фей дал бы на пару лет меньше. Даже сейчас, когда она сидела в кресле видно было, что девушка небольшого роста, а телосложение её можно было уверено назвать тонким. Услышав звук открывающейся двери, Марго повернулась к нежданным гостям, и увидев её глубокие и очень мудрые глаза, Фей понял, что мог бы ошибиться с возрастом и в другую сторону. У Марго был взгляд много повидавшей и много испытавшей в жизни женщины, ничего детского в нём не осталось.

— Очередные приспешники узурпатора и его союзники, — удивительно спокойным голосом спросила девушка. — И зачем вы явились ко мне? Шахан решил, что хватит держать меня, как приманку для брата, и я снова окажусь в подземелье?

— Я пришёл от Макса, — заявил Фей, — чтобы спасти тебя.

— Пытка надеждой, — отложив книгу, произнесла Марго. — Шахан наконец научился чему-то, кроме угроз и размахивания кнутом.

— Он здесь не для того, чтобы завлечь тебя в очередную ловушку, — вступилась за Фея отчего-то обиженная этими словами Элли, встав рядом с юношей.

Тут Марго замерла, пальчики её разжались, и тяжёлая книга упала на пол.

— Не может быть, — сказала она. — Не может быть.

Девушка вскочила с кресла, схватила кепи, в котором всё равно её голова едва доходила до груди Фея, и почти бегом выскочила в соседнюю комнату.

— Надеюсь, там не уборная, — неуклюже пошутил Фей, но на всякий случай пропустил Элли вперёд.

Комната, куда выбежала Марго, оказалась вовсе не уборной, а библиотекой, видимо, с одной из полок девушка и взяла книгу, о которой забыла. Войдя внутрь забыл о книге и Фею, вместе с Элли они замерли на пороге. Под самым окном, чтобы свет лучше падал, стоял закрытый стеклом недописанный портрет. С него на Фея, Элли и Марго смотрела почти точная копия самой Элли, только одетая в странное платье. Девушка сидела, сложив руки на коленях. Лицо её, немного грустное, но с почти призрачной надеждой во взгляде, были написано в мельчайших деталях. На груди девушки висел крестик церкви Нисан. А вот руки и просторная юбка казались почти наброском, краски лежали неряшливо, лишь бы передать общую цветовую гамму. Как будто неизвестный художник хотел закончить портрет позже, но не успел.

— Это же незаконченный портрет Софии, — произнесла Элли, — Святой матери Нисана времён войны с Поверхностью. Его написал Лакан, художник и один из предводителей ягнят.

Элли смутилась, поняв, что в запале назвала жителей Поверхности уничижительным прозвищем. Но на этот промах не обратили внимания ни Фей, ни Марго.

— Я только слышала о нём, — как можно быстрее продолжила она, — но вижу впервые.

— И неё твоё лицо, Элли, — заявил Фей, хотя это было очевидно всем троим. — Как такое может быть?

— Объяснение есть, — раздался из-за их спин голос, и все обернулись, — но оно будет слишком долгим.

В большой комнате стоял человек в сером плаще с капюшоном и белой маске в виде рыбьей морды, закрывающей лицо. Фей никогда не видел его, но со слов старосты Ли знал, что это Мудрец — тот, кто принёс израненного Фея в Тертер. Человек, к которому у юноши было очень много вопросов. Вот только появился он в тот момент, когда задавать их было не лучшей идеей.

— Что вы здесь делаете? — спросила у него Элли, и Фей заметил, что пальцы девушки как будто сами собой тянутся к кобуре.

— Не надо, — Мудрец оказался столь же наблюдательным, — я не враг вам. Всем. Я пришёл, чтобы вывести вас из дворца.

— Но зачем это вам? — спросила Марго удивительно взрослым тоном. Сейчас Фей ни за что не поверил бы, что она на два года моложе него.

— У меня есть свои резоны, но вам остаётся лишь довериться мне. Без меня вы не пройдёте и сотни шагов, если только не собираетесь прорываться с боем.

План отхода у Сигурда был, однако после того, как они разделились, Фей не знал, что делать. Элли не будет сражаться против своих, а если бы и встала на его сторону, то её одной будет мало против всех солдат и офицеров Геблера, что находятся в этом крыле бывшего королевского дворца. Он понимал, что придётся принять помощь Мудреца, хотя и не доверял ему полностью. Пускай тот и принёс Фея некогда в Тертер, но мотивы человека в рыбьей маске оставались загадкой.

— Идёмте, — махнул им Мудрец, разворачиваясь и направляясь к выходу из библиотеки.

— Я не пойду с вами, — заявила Элли. — Я и так уже практически предала империю, пойти с вами будет настоящей изменой.

— Понимаю, — кивнул Фей и обернулся к Марго. — Идём, надо спешить.

— А братик Макс? — теперь голос девушки звучал совсем по-детски, как будто она скинула года четыре.

— Я провожу вас к нему, — ответил из гостиной Мудрец, — но надо торопиться. Время на исходе.

Расспрашивать его было бесполезно, и Фей с Марго поспешили вслед за человеком в плаще и рыбьей маске прочь из комнат. Уже выходя, Фей обернулся к Элли и спросил:

— Может тебя связать? Ну, для убедительности?

Она замерла, глядя на него, потом махнула рукой.

— Ступайте уже, — почти рявкнула Элли. — Пока я не передумала.

Она хотела было расстегнуть кобуру, но вовремя вспомнила уроки по стрельбе в Югенде, где кадетам втолковывали, что браться за оружие просто так это всегда очень плохая идея.

Фей пожал плечами и поспешил за ушедшими вперёд Мудрецом и Марго, а спустя пять минут в комнаты ворвались солдаты в белой форме Геблера.

В крыле дворца, занимаемом Геблером, жили только офицеры, поэтому гауптвахта представляла собой несколько комнат, запертых на цифровой замок. Перед ними стояли двое часовых в белой форме, вооружённые карабинами. На входе с арестантов сняли наручники и втолкнули их внутрь. Без лишней грубости — скорее с равнодушием, просто потому что так надо. Привычка к насилию, но без злобы.

А вот когда к ним, спустя полчаса заявился кардинал Шахан собственной персоной, от него просто несло злобой. Несмотря на внешнюю благообразность и спокойный тон разговора, все понимали, что он взбешён и будь его воля они бы давно оказались в руках палачей.

— Думаете, Размус защитит вас? — спросил он, хотя вопросительных интонаций в его голосе почти не было слышно. — Он так старательно прятал вас, но просчитался — у меня здесь на каждом углу глаза и уши. Я уже отправил наверх все запросы, и скоро Размус вынужден будет отдать вас мне.

Шахан улыбнулся, и лицо его стало очень неприятным.

— Ты ведь помнишь кнуты, мальчик, — его ровный, благожелательный тон только добавлял жестокости словам, — а они ждут тебя в той же самой камере. И палачи из империи уже готовят свои инструменты, так что всем вам скучать не придётся.

— Зачем ты пришёл к нам, Шахан? — поинтересовался у него Сигурд, даже не вставший со стула, когда вошёл кардинал. — Попугать нас? Рассыпать угрозы? Это же просто смешно.

— Я не пугать вас пришёл, и не угрожать, — ответил Шахан. — Просто хотел поглядеть и убедиться, что удача мне улыбнулась. Теперь оба последних аль-Атрида в моих руках, и яшма будет моей.

— Верь в это, Шахан, — кивнул Сигурд, — что тебе ещё остаётся.

— Ты нас пугаешь, — усмехнулся Цитан, скроив на лице очень неприятную ухмылку. Будь здесь Фей он был удивился, увидев на лице доктора такое скабрёзное выражение, — а нам — не страшно.

— Поглядим, как вы на столе у палача запоёте, — заявил Шахан и вышел. Дверью хлопать не стал — до такой глупости кардинал не опустился, несмотря на всё раздражение.

Когда его шаги затихли в коридоре, Макс обернулся к Сигурду.

— Ты так спокоен, а ведь Шахан прав. Мы с Марго снова у него в руках, и он может пытать меня сколько захочет. Вряд ли теперь одними кнутами, как бы это ему ни нравилось. Не думаю, что он лжёт насчёт палачей сверху.

Он старался говорить как можно спокойнее, однако пытки пугали его, как бы Макс ни старался подавить страх.

— Пусть уйдёт подальше, — загадочно произнёс Цитан. — Слова Шахана о пытках не должны пугать тебя, Макс. Никто тебя пытать не будет.