***

Опустив Силдж у самого алтаря, Грассом первым делом укрыл церквушку пологом тишины. Он не сомневался, что кроме Рагнара и Эрики на улице рядом никого нет и не будет, однако не хотел рисковать. Все же то, что он собрался делать — и о чем его так просила Силдж, о чем она так мечтала — для демонов слишком интимно, слишком важно. Нельзя подпускать посторонних.

В себя княжна не приходила, даже не шевелилась. Вряд ли она вообще уже проснется — человеком, во всяком случае. Ее время подходит к концу, Грассом слишком хорошо это чувствует. Слишком хорошо, слишком ярко ощущает, будто впервые, как стремительно последние капли жизни покидают тело Силдж. Теперь самое важное не прогадать с моментом, не упустить. Не позволить душе отправиться в цикл перерождения, помочь ей сделать это на месте. А для этого нужно оставаться рядом и внимательно следить за магией вокруг Силдж.

Грассом, впрочем, никуда не торопился. Казалось, теперь у них есть все время мира и ничто его уже не отнимет. Только не теперь, не после того, как одна только мысль о том, что Силдж мертва от его рук, едва не свела Грассома с ума.

Демон горько усмехнулся от этой мысли, на мгновение прикрывая глаза. Они ведь с Силдж не раз обсуждали, мечтали, как это произойдет. Грассом давно обещал ее обратить, и княжна прекрасно знала, что для этого придется пройти через смерть. Вот только от чьей руки Силдж должна умереть? Сама девушка заявляла, что у нее духу не хватит сделать что-то с собой, Грассом же сомневался, что смерть от его рук не оставит Силдж плохих мыслей и воспоминаний. А тут, так уж вышло, случай все решил за них. Теперь Грассому лишь оставалось надеяться, что его опасения не сбудутся.

Пожалуй, самым сложным оказалось ожидание — сначала смерти Силдж, а затем и трансформации ее тела. Не спасло даже то, что у Грассома нашлось занятие: оставлять обращающегося в демона человека в одежде не стоит — в момент перестройки тела и магического фона это может навредить, особенно если есть даже самые слабые артефакты. Да и, откровенно говоря, другую одежду Силдж с собой вряд ли прихватила. А если то, что на ней сейчас, порвется, когда полезут крылья и хвост, то позже будет по меньшей мере неловко, особенно перед Рагнаром с Эрикой.

На этот раз Грассом собственными ушами четко услышал, как сердце Силдж перестало биться — на одну долгую, мучительно бесконечную минуту, за которую демон сумел поймать душу девушки, влить в нее массу собственной магии и вернуть ее обратно в тело. Тогда сердце забилось вновь — бешено и неистово, с новой силой. Рана, с которой Грассом так же снял повязку, затянулась на глазах, а затем все тело княжны накрыло магическим искрящимся живой энергией пологом. Он должен исчезнуть к утру, когда Силдж обретет новое, более сильное и более выносливое тело. Тогда и царапины от кинжалов ей будут не страшны.

Откровенно говоря, Грассом не помнит толком, как прошла ночь. Лишь обрывками он помнил кромешную темноту, в которой демоническое зрение без проблем различало сломанные лавки, очертания рисунков фресок на потолке, заколоченные досками окна и раскиданные вещи — те, что не вынесли за все время после того, как церковь перестала действовать. Пахло деревом, немного сыростью и плесенью, еще меньше духотой. Свежесть ночи в помещение не пробивалась, оставляя только холод и звенящую тишину — сквозь заклинание Грассома с улицы не доносилось ни звука.

Все время он провел рядом с Силдж, осторожно вливая время от времени в нее новые порции своей магии, проводя рукой порой по куполу силы и прислушиваясь к происходящему внутри. К счастью, обращение проходило спокойно — следствие того, что демоническая магия находилась в крови Силдж задолго до смерти, уж Грассом об этом позаботился. Тело из-за этого трансформировалось легко и, демон надеялся, почти безболезненно. Во всяком случае, княжна в коконе силы спала спокойно, а не металась, мучаясь от боли.

Ночь прошла бессонно и, может, и нескоро, но незаметно. Во всяком случае, Грассом не обратил внимания, в какой именно момент в церквушке начало постепенно светлеть, а шальные солнечные лучи стали неловко заглядывать в щели между досками в окнах. За всю ночь демон ни на минуту не сомкнул глаз, внимательно следя за состоянием Силдж в коконе. Он прекрасно понимал, что раз обращение началось, то пока он рядом, пока никто не мешает — проблем уже не возникнет. Но все равно не мог перестать переживать, не мог позволить себе уйти отдыхать, пока его эллиске не проснется. Не после того, что он сделал.

Внутри сворачивалась тугая пружина страха. Ждать пробуждения Силдж оказалось тяжело, но еще тяжелее — представлять ее реакцию на обращение. Да, да, да, они столько раз обсуждали этот момент, Силдж так хотела остаться с Грассомом навсегда после того, как он разберется с Николасом и получит свободу, но…

Грассом, джалв возьми, убил ее. Да, Силдж настаивала, чтобы с ней это сделал именно он, но демона, словно маленького мальчика в грозу, все равно накрывала волна ужаса от лезущих в голову неуместных мыслей. А если она возненавидит его за это? Если захочет уйти? Если скажет, что без него ей было бы лучше?..

Чем выше за окном поднималось солнце, чем тоньше становился слой магического кокона, тем больше крепчали сомнения в душе Грассома, тем сильнее он ощущал, как кончики пальцев трясутся, а ладони — как же давно с ним этого не случалось — потеют от переполняющих его переживаний.

В очередной раз за утро облизнув пересохшие губы, Грассом тяжело поднялся на ноги и сделал несколько медленных шагов вдоль стены, убрав руки за голову и ошарашенно рассматривая побледневшие потрескавшиеся фрески под потолком. Какие-то сюжеты о том, как Оверст победил орду демонов, очищая мир для людей… Интересно, люди и правда в это верят?

Фыркнув себе под нос, демон остановился и, развернувшись, окинул внимательным взглядом Силдж. Кокон почти исчез, девушка вот-вот проснется… И ждать этого еще тяжелее сейчас, чем всю прошлую ночь. Чем ближе становился момент, когда его эллиске, наконец, откроет глаза, тем больше Грассом ощущал паническое желание сбежать и оставить все, как есть. Кто знает, может, он именно так бы и поступил, если бы слышал разговоры Эрики и Рганара на улице, если бы вообще помнил о них — и понимал, что о Силдж будет, кому позаботиться. Но полог тишины он так и не снял, и от трусливого отступления его останавливало лишь одно. Вопрос: а кто позаботится о Силдж, если он сейчас сдастся?

К счастью, к моменту, когда Силдж открыла глаза, Грассом так и не нашел правильного ответа, а потому — оказался рядом. Когда защитный кокон с тихим мерцанием рассыпался в пыль, осыпаясь на тело девушки, Грассом первым делом стянул с плеч плащ и, опустившись рядом с ней, поспешил укутать в ткань, чтобы не замерзла после ласкового тепла магии.

Бережно переложив Силдж к себе на колени и позволив облокотиться о плечо, демон поправил ворот плаща и осторожно провел ладонью по рогу новорожденной демоницы. Еще совсем небольшой, спиралеобразный, ярко выделяющийся на фоне светлых волос. На скулах, совсем близко к вискам виднелись полупрозрачные сероватые чешуйки — еще совсем свежие, влажные и мягкие, не способные ни от чего защитить. Но это пока что…

Такие же маленькие серые чешуйки Грассом заметил на локтях Силдж, боках и бедрах, но рассматривать не стал — потому что не время и не место. Но, если чуть позже девушка даст ему такую возможность… От этой мысли стало чуть спокойнее, и демон склонил голову, чтобы лучше рассмотреть спящую на его руках девушку. И как раз вовремя: ресницы Силдж дрогнули, девушка полусонно скривилась от ставшего слишком ярким для ее восприятия солнца и наконец открыла глаза. Все такие же прекрасно красивые, как помнил Грассом, но теперь — с легким отблеском Тьмы где-то в глубине.

— Грасс?

Голос Силдж, сейчас непривычно хрипловатый, раздался настолько тихо, что Грассому даже пришлось прислушаться внимательнее. Тут же девушка закашлялась, прочищая горло, и осторожно протянула тяжелую руку к лицу демона, очевидно, чтобы удостовериться, что перед ней действительно он. Грассом осторожно перехватил ладонь Силдж и позволил ей коснуться своей щеки.