Правда было и кое-что гораздо хуже, что мне пришлось услышать от Вол-Тары лично: Оля не должна была знать о водных аватарах. И хотя Вол-Тара понимает, что я не отдавал себе отчет, и что под моим присмотром девушку можно считать «условно безопасной», под мою ответственность, конечно. Однако предупредила, что если Оля без моего сопровождения попадется кому-либо из аватаров, то ее просто-напросто лишат жизни, как и возможности выдать их секрет…

И никакие мои доводы тут уже не работали. Если Катя доказала им свою верность, как и полезность, то Оля происходила из рода Громовых, чьи предательства известны были даже стихийным духам. И одного лишь моего слова тут было недостаточно.

Придется еще внимательнее присматривать за… моей девушкой? Могу я ее так называть? Она явно будет не против после ее признания, да и после недавних споров про клонов наши отношения уже не такая и тайна. К тому же мы больше не в академии. Осталось лишь определиться до конца, что я буду делать, когда верну свое тело…

За этими мыслями я и преодолел остаток пути до Барьера. И прямо на наших глазах в непреодолимой преграде показалась маленькая круглая прореха. А затем стала разрастаться, пока не оказалась около полутора метров в диаметре. И хотя обе девушки знали, что нам должна помочь сама Вол-Тара, но они ее не видели и не разговаривали с ней, а потому их удивленные взгляды оказывались то на мне, то на новом проходе… В который, после небольшой заминки, мы с девушками и устремились, навстречу неизведанному. Навстречу охваченному войной континенту, где опасность будет подстерегать нас за каждым углом, в каждом встречном путнике, стражнике, смотрителе или имперце… Навстречу единственному для меня шансу на спасение!

После преодоления границы я плыл рядом с Аней и Олей почти на автопилоте, поскольку отвлекался на клонов, которых постоянно приходилось поддерживать, стараясь не врезаться ими никуда и выглядеть хоть более-менее по-человечески. И все же у меня они действовали слишком уж синхронно. А из-за все увеличивающегося расстояния контроль давался все труднее. Выручил меня Ванька: я просто упал Аней и сказал, что мне нехорошо, после чего одним клоном продолжил путь уже на руках у друга, сконцентрировавшись только на Олиных движениях. Вот только вместе со стражниками ребят настиг и Хвостов. И его положение дел явно не устраивало, особенно странное состояние девушек.

Так что как только мы добрались до лагеря, всю группу беглецов он позвал на разговор без свидетелей в небольшую комнатушку. И тогда Соня выдала заготовленную речь о том, как это все было необходимо, и что решается вопрос жизни и смерти, а другого варианта у них просто не было. И что девушки обязательно вернутся…

Вот тут уже пошло все не совсем по плану, и подруга немного растерялась: ведь говорили мы сначала только про Аню, а теперь к ней присоединилась и Оля. На вопросы же преподавателя, ожидаемо, ребята ничего толком не могли ответить.

Хвостов был очень зол. Мы его нереально подставили, так еще и даже причину не говорим. Может, он мог бы тогда помочь или хотя бы понять…

Соня тем временем перешла к следующему пункту — просьба. Мда, наглости моим планам не занимать, особенно когда выполнять его задумал чужими руками…

— Вы могли бы… Отправить Олю с Аней в больницу? Чтобы у них было алиби. Это и вам будет выгодно, в том плане чтобы официально они не пропали, а лишь заболели и вскоре поправятся…

Соня быстро стушевалась, глядя на лицо Хвостова.

Он быстро понял, кто именно из ребят пропал и был заменен клонами. Также быстро сообразил и то, кто за всем этим стоял…

— Выгодно?! Тебе самой не стыдно повторять за ним эти слова, Киселева? А ты, Симон… Я был о тебе лучшего мнения! — преподаватель до конца не определился к кому ему лучше обращаться: к Ане или к Оле, но несомненно попал в точку со своей догадкой. — Так, все вон! И будьте уверены, что получите наказание! А ты, Симон, будь мужиком и прекрати изображать из себя овощ!

Когда Таня, Соня и Ванька ушли, я полностью сосредоточил свое сознание в клоне Оли. Это было не случайное решение — я уже почти выбрал для разговора Аню, просто по-привычке, однако тут же осознал, что Хвостов может догадаться, что это не уже первый раз, когда он говорит со мной, в теле Огневой, если сейчас будет знать об этом наверняка. А тогда могут появиться новые проблемы…

Нет уж, лучше не рисковать.

— Прошу прощения, Степан. Мне жаль, что доставил тебе проблем.

— Жаль? К черту твою жалость! Что ты творишь?! Двойное похищение тебе не сойдет с рук, кем бы ты ни был! — неожиданно Хвостов остановил свою тираду и глубоко вдохнул, а затем продолжил уже почти с идеальным спокойствием: — Ладно, я думаю, у тебя были на то веские причины. Но лучше бы тебе поскорее их мне объяснить.

— В том-то и дело, что не могу. Соня уже сказала то, что было можно. А если вдруг все пойдет плохо, то тебе придется отвечать под артефактом истины… Надеюсь, ты понимаешь. Но на кону действительно стоят жизни, поэтому мне и пришлось пойти на столь радикальные меры. И я никого не похищал. Девушки пошли со мной добровольно. Но я буду у тебя в долгу, если ты… скроешь их пропажу. Пока клоны еще действуют, мы можем разыграть небольшой спектакль, как ты отправляешь их в больницу с каким-то серьезным недомоганием…

— Я должен еще и помогать тебе?! Притом что ты даже не уверен, что они будут в порядке? За что ты так со мной? И зачем ввязал в это? Не верю, что они сами решили впутаться в опасную для жизни игру от нечего делать.

— Хочешь верь, хочешь нет, а выбора ни у меня, ни у них особого не было. Я лишь пытаюсь все исправить. И тебя подставлять я не собирался…

— И потому уговорил меня отправиться в эту чертову поездку на целый месяц раньше?!

— …

Ответить на это мне было нечего.

— Когда они вернутся?

— Не знаю точно. Может, через неделю, а может, и через три. Но постараюсь сделать так, чтобы как можно скорее. Говорю как есть, уж извини.

— От твоей честности никому не легче.

— Понимаю. Но клонов долго поддерживать не смогу. Нужно что-то решать…

Преподаватель ходил из стороны в сторону, обдумывая свое решение. Спокойствие удерживать ему было все труднее, но он очень старался.

— Ладно. Я сделаю, что ты просишь. Но если с ними что-то случится… Не важно по какой причине — я буду винить тебя. И это станет личным, Симон.

— Понял тебя. Спасибо.

Хвостов тяжело вздохнул.

— Слушай, почему именно их? Они же сами друг друга покалечат! Я бы еще понял, если любую одну, но обеих? Что их связывает, кроме вражды предков?

— Не могу сказать.

— Но ты сделаешь все, чтобы они обе вернулись назад в академию, верно?

— Да… — уверенности в моем голосе явно не хватало, и Хвостов это заметил. В случае с Аней-то, само собой, я сделаю все, чтобы вернуть ее домой. А вот с Олей…

— Обе?!

— Я постараюсь.

— Ты уходишь от ответа, не можешь обещать, что девочки вернутся домой, и после этого хочешь, чтобы я тебе помогал? Да что с тобой?!

— Я обещаю сделать все, чтобы Аня вернулась домой! В академию и к своей матери. Доволен?! А Оля решит сама, потому что возвращать ее домой к отцу психопату силком я точно не планирую, ясно?! Ты сам-то этого хочешь? Сможешь ее в таком случае защитить? А?!

Мои слова заставили Степана Викторовича серьезно задуматься. И он довольно долго молчал. Пока наконец не ответил коротко, но уверенно:

— Я помогу. Надеюсь вы справитесь, что бы там ни было, и с девочками все будет хорошо… Удачи. И иди ты к черту, Симон!

Мы уложились в десять минут, чтобы собрать и отправить из лагеря небольшой экипаж с «заболевшими» девушками и преподавателем. После чего я наконец смог ослабить концентрацию, поскольку поддерживать контроль за клонами стало уже невмоготу. Достаточно будет и того, что девушки просто еще побудут какое-то время в качестве груза, пока экипаж доберется до ближайшего городка. А потом пусть исчезают и ладно. Дальше уже Хвостову придется разбираться самому, после чего ему еще понадобится вернуться в лагерь за остальными своими воспитанниками, заботливо поинтересоваться их состоянием, не болен ли кто еще «странной болезнью», а затем продолжить маршрут этой чертовой поездки, которую он уже трижды успел проклясть.