Я подливал масла в огонь, доводя Теона до бешенства и заставляя чиновников постоянно призывать нас к порядку. Но едва им это более менее удалось, как я выдал сразу целый набор разнообразных фраз, подлинность которых была для всех довольно очевидной, касаясь при этом артефакта и постоянно меняясь местами с Аней:

— Я Огнева Анна! *Зеленый*.

— И на самом деле мы с Олей Громовой вовсе не враждуем, а очень даже близки! *Зеленый*.

— Диего в академии уже много лет! *Красный*

— Я люблю бегать по воде! *Зеленый*.

— Пламя — моя стихия. *Красный*.

— Я жительница Альтарии! *Красный*.

— Мне довелось биться с самим Громовым Медведем в прошлый четверг! *Зеленый*.

— Все понятно. Этот артефакт — чертова насмешка над справедливым разбирательством! *Красный*.

Я сказал все, что хотел, после чего в зале воцарилась суматоха. Но если Теон и чиновники суетились, недоумевали и раздражались, то вот преподаватели начали откровенно веселиться, глядя на все происходящее. Впрочем, как и студенты.

Через некоторое время чиновники пришли к довольно очевидному выводу — рассудить конфликт им придется по-старинке, не опираясь на показания артефакта Истины. Предложение Теона о повторном слушании с новым артефактом было отклонено: он и так потратил много ресурсов и нервов чиновников, да еще на такое незначительное дело…

А поскольку почти единогласно все подтверждали версию Диего, то друга вот-вот освободят от каких-либо обвинений. Только Оле еще оставалось ответить на вопросы чиновников, но ее голос уже мало что решал: довольно очевидно, что против отца она не станет свидетельствовать, уж тем более когда нет артефакта Истины…

Более того, я сам ей велел поддержать отца. Я был уверен, что мы сможем провернуть схему и сами, а подставлять девушку мне хотелось меньше всего. Теон уже проиграл с разгромом из-за Григория, чего совершенно сегодня не ожидал, судя по его реакции, и теперь просто кипел от злости. А после новой неудачи ему совсем должно снести крышу. И, думаю, будет намного лучше, если Оля не станет его провоцировать. Пусть поддержит Теона, это ведь ничего уже не изменит…

Так я думал. И был уверен в Оле даже больше, чем во всех остальных ребятах. Полностью ей доверял, и буквально знал, что она обязательно сделает так, как я ее попросил…

Я ошибался.

— Оль, ну какого черта?! Я же ясно сказал — поддержи ты этого ублюдка, неужели это так сложно? Даже Максим откликнулся на просьбу и солгал для нас, хотя такое поведение явно не в его стиле. Для этого я сохранил тебе жизнь? Чтобы ты теперь сама вешала на себя мишень?

— Нет, но…

Девушка вся осунулась под моим напором. Кажется, еще немного, и вообще до слез ее доведу… Хорош, ничего не скажешь. Но ведь я не просто так ворчал, а очень за нее переживал и, в первую очередь, хотел оградить от опасностей. Вот только она мне эту задачу отнюдь не упрощала…

Когда Олю вызвали рассказать ее версию событий, она сначала замялась, а затем стала свидетельствовать все же против своего отца. Сказала, что Диего на него не нападал, и Теон сам упал. А перед этим еще и оскорблял за столом Огневу и Киселеву…

Это была очевидная точка в разбирательстве, все показания свидетелей сошлись, и снятие обвинений с Диего уже, по сути, было решенным вопросом. Вот только на Теона было страшно смотреть… Ему сегодня здорово досталось, а дети разочаровали его настолько, насколько это вообще было возможно.

Не дожидаясь решения чиновников, Теон покинул зал, в ярости разбив об пол свой стул в щепки и пообещав, что мы все еще пожалеем о своей клевете. Однако хоть и обращался он ко всем, но его пылающий яростью взгляд так и впивался в Олю…

— Что «но»? Только не говори мне, что ты вдруг забыла, о чем я просил! А если ты загорелась в открытую противостоять отцу, то это тоже нужно делать с умом!

— Я не забыла! Ты не понимаешь, просто…

— Что не понимаю? Так объясни же мне, ну давай, — я скрестил руки и уселся на стул рядом с кроватью девушки.

Сейчас мы были вдвоем в ее больничной палате, но на разговор у нас времени не оставалось совсем немного, а разобраться мне очень бы хотелось. Самому было тошно от того, как я себя веду, но ничего не мог поделать. Сам себя накрутил уже, завелся весь…

— Прости, пожалуйста… Я не хотела тебя разочаровывать и подводить. И очень ценю тот шанс, что ты мне дал. Я была не права и признаю это…

— Не начинай… Я сам знаю, что веду себя сейчас как последний засранец, а ты и так напугана. Просто переживаю за твою безопасность вот и ворчу, а этот риск сегодняшний кажется мне совершенно лишним. Потому и хочу узнать причину, только и всего.

Я взял Олю за руку, чувствуя, что нам обоим становится легче. Раздраженность отступала, и теперь мне хотелось лишь позаботиться о девушке и успокоить ее, а не ворчать и стыдить за то, что уже не изменишь.

Оля явно была сильно расстроена, но после моих слов вдруг изменилась в лице. Для нее очень много значил тот факт, что между нами все оставалось по-прежнему, даже если со стороны и кажется, будто мы ссоримся.

— Я правда не собиралась противостоять отцу. До последнего момента хотела сделать все так, как ты мне говорил. Но, знаешь, потом я увидела то, что заставило меня передумать… И смотрела не на отца и не на чиновников. Все ведь в зале прекрасно понимали, что я, скорее всего, скажу, верно? Вот только когда я посмотрела на ребят, то увидела совершенно другое!

Оля сделала небольшую паузу, будто ожидая от меня какой-то реакции, или что я начну снова ворчать и ругаться, однако я больше не собирался ее перебивать.

— Понимаешь, они надеялись на меня! Не верили до конца, но все равно надеялись. И Ваня, и Максим, а Соня… Она ведь дважды заходила меня проведать, и она же вступилась за меня на боевой магии. Как я могла ее подвести? Их всех? И, можешь считать меня сумасшедшей, но мне показалось, что даже Аня надеялась, что я все же поступлю правильно! И я настолько не хотела вновь увидеть в их глазах разочарование во мне, что даже страх перед отцом отступил! Но в итоге я подвела тебя… Прости меня, этого больше не повторится!

— Эй, все хорошо… Ты не подводила меня — это называется «думать своей головой». И это хорошо, этим ты мне и нравишься. Я не хочу, чтобы ты была какой-то послушной безмозглой куклой без собственного мнения. Если ситуация вдруг изменилась, а ты приняла решение отойти от первоначального плана… Что ж, это твой выбор. И я его уважаю и вполне могу понять. Мне определенно не стоило срываться на тебе, даже не узнав причин. Так что и ты меня прости.

Оля почувствовала облегчение, что наконец все рассказала и повинилась, но моей реакции все равно удивилась.

— Ты самый необычный человек во всей Альтарии, Симон! Если бы я сама тебя не знала, то решила бы, что ты вообще не из этого мира — слишком отличаешься, слишком хорош!

— Выдумаешь тоже! А теперь давай-ка собирайся, мы и так многовато времени потратили на разговоры. Сейчас испытаешь на себе любимой особый экспресс до подземелья! Только чур не визжать! Пойдем к окну…

На этот раз Оля беспрекословно подчинилась, не задавая лишних вопросов. Я подготовил заклинание «Водной пушки», которое доставит ее прямиком в озеро, где подключится Вол-Дир, который обеспечит ей возможность дышать и доставит ее в уже привычную девушке комнату в подземелье. Нам оставалось только попрощаться.

— Знаешь, за последние несколько недель я переосмыслила всю свою жизнь. Поняла, насколько много на мне было невидимых цепей, что сковывали меня по рукам и ногам, а некоторые висят до сих пор, но я стараюсь избавиться и от них. И рано или поздно у меня это обязательно получится! Я стала лучше понимать, что такое настоящая свобода. И что мнение отдельных людей о тебе может быть куда важнее мнений сотен других.

Что-то мне подсказывало, что я тоже вхожу в категорию «избранных», а вот большинство студентов академии попадают в категорию «плевать на них с высокой колокольни».