На четвертой неделе начинаю увольнять людей. Тех, которые меня смущают, вызывают подозрение. По фирме прокатывается волна, что я неадекватный. Те, которые продолжают работать, боятся. А мне только на руку, пусть уважают так, через страх. Потом ему на смену придет другое уважение.

 В последнее время все чаще подумываю снять квартиру недалеко от офиса. Но как только переступаю порог дома отца, передумываю. Это мой, черт побери, дом. И жить я хочу в нем. Но для начала надо избавиться от "матушки".

 В прихожей бросаю ключи на столик, на звон от соприкосновения металла со стеклом ко мне выходит Фаина. Смотрит на меня, улыбается:

– Добрый вечер, Матвей Георгиевич.

 Я улыбаюсь ей в ответ. Видеть Фаину приятно. Она, пожалуй, более-менее близкий для меня человек из тех, которые меня сейчас окружают. – Ужинать будете?

– Буду.

 Помыв руки, я прохожу в гостиную. Фаина уже накрыла стол, я сажусь. Сначала по инерции на свое прежнее место, а потом кошусь на стул отца и пересаживаюсь на него.

– Марина дома?

– Уехала еще вчера. Не появлялась.

– Отлично, – киваю я. – Надо собрать ее вещи. Ей пора съезжать.

 Соглашаясь, Фаина кивает. Но продолжает стоять на месте. Жмется, словно на что-то решается.

– Что-то случилось? – спрашиваю я.

– У меня есть к вам важный разговор.

– Хорошо, после ужина, – отвечаю я, беру вилку и начинаю есть. Не потому, что хочу, а потому, что надо. Еда, как для обычных людей, так и для спортсменов в частности банальное топливо. Вот им я и заправляюсь.

Закончив, зову Фаину, она сперва собирается убрать со стола, но я ее останавливаю, прошу присесть и начать ее важный разговор.

– Боюсь, что мне придется уволиться, – сообщает Фаина.

– Ты не хочешь работать на меня?

– Нет, что вы, – качает она головой. – У меня проблемы со здоровьем. Настолько запущенные, что требуется операция. Дискэктомия.

 Удивительно, но я понимаю, о чем речь. У нашей домработницы грыжа межпозвоночного диска, и, судя по названию озвученного ей хирургического вмешательства, операция ей необходима. А знаю я, потому что не мало приходит клиентов в фитнес-центры с подобным заболеванием. Я даже разрабатывал для таких тренировки со специальными нагрузками. Странно, что я не замечал, что с Фаиной нечто похожее... хотя я вообще мало что замечал.

– Восстановление долгое, да и... мне все равно тяжело уже работать.

– Ясно, – киваю я. – Жаль, конечно...

 Мне действительно очень жаль. И Фаине, по ее выражению лица, тоже.

– Я могу подобрать Вам новую домработницу. Из хорошей и проверенной фирмы, – предлагает она. – Если вы, конечно, мне доверяете.

– Доверяю, – киваю я и поднимаюсь. У двери оборачиваюсь и добавляю: – Спасибо... Спасибо за все. Надеюсь, операция пройдет успешно и все у тебя будет хорошо.

 Фаина улыбается с легкой грустью и начинает убирать со стола.

 Мне будет не хватать ее. Она как какая-то ниточка, связывающая меня с прошлым, готовая вот-вот оборваться.

 Я долго стою в душе под струями воды, смывая с себя весь негатив этого дня. А когда возвращаюсь в комнату, только и могу сказать:

– Блядь.

 На моей кровати поверх покрывала лежит «матушка», прикрыв ладонью глаза. Она берега не попутала, нет?

– Ты какого хрена тут забыла?

– Матвей! – всхлипывает она очень ненатурально и приподнимается на локтях. – Мне так одиноко без Жоры, так пусто в постели, холодно.

– Ты бы оделась тогда теплее и кондиционер на ночь выключала.

 Марина вздыхает и снова откидывается на подушки. Взять ее, что ли, за волосы и с пинком под зад выставить из комнаты?

– Слушай, вали отсюда, пока я не разозлился.

– Матвей, почему я так тебе не нравлюсь? Мы же семья…

– Ты обычная шлюха, присосавшаяся к моему отцу. Мы не семья и никогда ею не были, так что вали из моей комнаты и из моего дома.

 Подхожу ближе к кровати и указываю пальцем на дверь. Тут «матушка» неожиданно резко поднимается и садится на самый край, схватив рукой полотенце на моих бедрах. Я держу махровую ткань некрепко, так что от ее движения остаюсь полностью голым. Марина недвусмысленно облизывает губы, глядя на мой член. Только этого, блядь, не хватало!

– Пошла на хуй отсюда!

Подхватываю полотенце и снова обматываюсь им.

– Матвей, ну мы же оба нуждаемся в утешении. Я же видела, как ты все время на меня смотрел. Теперь нас ничего не останавливает.

– У тебя, блядь, белая горячка? Я на тебя вообще не смотрел, потому что ты для меня пустое место. Чтобы завтра твоего духу здесь не было. А чтобы покинуть мою комнату, у тебя минута. Время пошло.

 Марина поднимается и смотрит на меня грустными глазами. Может, я бы и повелся на этот взгляд, но таких шлюх перетрахал в последнее время с сотню. Так что взглядом невинной овцы меня не пробрать. Решила найти себе нового спонсора?

Хрена с два, пусть ищет в другом месте.

Стася

Город меня всегда немного пугал. Тут шумно, многолюдно, и эти люди вечно куда-то спешат. Словно жить торопятся.

 И сейчас, находясь на вокзале областного центра, я опять пугаюсь. Еще бы, почти год я провела практически в заточении. Причем в добровольном. А здесь столько лиц и тел мелькает, что от этого становится дурно – голова начинает кружиться от хаотичности, ноги слегка подкашиваются.

 Но я старательно держу себя на ногах, стою. У лестницы оглядываюсь. Прижимаю сумку, перекинутую через плечо, к животу. Там документы, деньги. Это все, что у меня есть. Ну, еще небольшой лиловый чемодан на колесиках, отданный мне два года назад Наташкой. Она часто, покупая себе что-то новое, отдавала мне старое.

 Мы с ней, кстати, давно не общались. Она перестала приходить ко мне. Бабушка предположила, что она боится осуждения, если продолжит со мной общаться. Но я-то знаю – на это ей плевать. О ней и так поговаривали и шептались, мол, растет распутной. Хотя поймана на этом не была. В деревнях для таких клейм многого не надо, достаточно увидеть ее в том откровенном купальнике. И мне было плевать, я все равно с ней общалась, дружила, сохраняла ее секреты. Она была единственной моей близкой подругой. И вот так Наташа мне ответила. Обидно.

– Такси? – обращается ко мне мужчина в синей кепке, крутя на пальце длинную цепочку с ключами. – Такси, красавица?

 Он говорит с акцентом. С кавказским. Подобных мужчин я всегда стараюсь игнорировать. Столько гадостей про них рассказывают, что лучше не связываться.

 Я качаю головой и отхожу в сторону. Быстрым шагом пересекаю привокзальную площадь и вскоре подхожу к остановке. От нее ходит нужный мне автобус. Мне необходимо добраться из центра города на одну из его окраин. Там живет старая бабушкина знакомая, которая согласилась сдать мне одну из комнат за небольшие деньги.

 Автобус подходит минут через пять. Я, вместе с нахлынувшей как будто из ниоткуда толпой людей, загружаюсь в салон. Оплачиваю проезд и замираю в конце автобуса между рядами сидений. Радуюсь тому, что автобус довольно новый, современный. А не те, что ходят в нашей сельской местности. Тут и просторно, и кондиционер работает.

 Еду минут двадцать. Выхожу на остановке и оглядываюсь в поисках десятого дома по Рябиновой улице. Дом нахожу почти сразу – милая, разноцветная пятиэтажка, видимо, построенная недавно. Подхожу ко второму подъезду и набираю на панели домофона номер квартиры.

– Да, – отвечают мне.

– Добрый день, это Станислава, внучка Агафьи Ильиничны.

– Проходи, третий этаж.

 Пищит сигнал, дверь мне открывают, и я захожу в прохладный подъезд. Поднимаюсь пешком, таща за собой неожиданно ставший неподъемным чемодан, а в общем холле меня уже встречают.

 Женщина, на вид ровесница бабушки. Высокая, немного полноватая, с густой копной рыжих волос. Крашенных, на корнях заметна отросшая седина. На женщине зеленый халат в желтый горошек.

– Здравствуй, – кивает она.