– Наташ, – поворачиваюсь к подруге, понижая голос, – я не могу за Митю выйти.
– Ну вот! Опять!
– Я беременна…
Слова бьют по мне. Я никогда не думала, что они будут звучать как что-то постыдное. Это же счастье? Да, но не то, которого хотелось.
Подруга не смотрит на меня и сразу предлагает:
– Сделай аборт.
– Страшно.
– Не обязательно делать хирургический. На маленьком сроке можно и вакуум, и таблетки. Да у Агафьи Ильиничны небось рецептики есть, – заявляет Наташка. А я в удивлении смотрю на нее – откуда она столько способов знает? – Но это после свадьбы. А то без брачной ночи придется.
Я сглатываю слезы, которые душат. Невыносимо все это. И все это со мной? Глубоко вздыхаю и отвечаю шепотом:
– Не смогу... убить... понимаешь?
Натаха лежит, подергивая носочками правой ступни, а потом поворачивается на бок, подперев ладонью щеку, и говорит серьезно:
– Значит, так… Свадьба скоро, как и первая брачная ночь. Потом сразу говоришь Митьке, что беременна. От него! Вот и все. А со сроками придумаешь. Не ты первая, не ты последняя.
А меня просто тошнит от всего: от этого обмана, от беременности, от такого сравнения. Я не хочу быть такой…
Но Наташа права. Как всегда. Она сейчас мыслит трезвее, лучше… Как еще это назвать? Прагматичнее… Вот! И да, я люблю Митю. У нас еще будут общие детки. Только почему-то опять накатывает тошнота, как только я думаю о первой брачной ночи.
Я думаю над этим день. Свадьба все ближе и ближе, а я так и не знаю, что мне делать. Отменить? И что сказать – почему? Выйти за Митю и всю жизнь ему врать? Начать семейную жизнь со лжи...
Бабушка молчит. Вообще ничего не спрашивает и не говорит. Косится на меня, словно чего-то ждет.
Больше всего на свете мне сейчас не хочется быть на своем месте. Мне вообще ничего не хочется. Я практически постоянно сплю, чувствую такую тяжелую усталость.
Даже винить и проклинать кого-то нет сил. Просто плыву по течению, и мне уже не важно, куда оно меня занесет.
И даже не замечаю, как наступает счастливый для всех новобрачных день.
Он врывается ко мне с шумом и весельем – с утра пораньше прибегают девчонки. Все нарядные, красивые, с улыбками на лицах. Только Наташка хмурится. Девочки украшают улицу и дом, собирают меня: красят, причесывают, одевают. Поют песни, наши, традиционные... А я покорно молчу. Делаю все рефлекторно. Без желания. А бабушкин взгляд, которым она наблюдает за всем происходящим, прожигает изнутри. Осуждает. Не поддерживает. Но молча.
Вскоре начинается выкуп невесты. Я не слушаю, что там происходит на улице. И смех, который все же до меня долетает, не создает должного настроения.
Сегодня я не замуж выхожу. Сегодня я хороню свои принципы и мечты. С легкой и едва уловимой надеждой, что потом будет легче и лучше.
Меня выкупают. Вслед за подружайками в дом заходит Митя. В красивом костюме с довольным выражением лица. А я смотрю на него, такого родного и такого... чужого. Да и в животе все переворачивается и подташнивает. Долго смотреть в глаза ему не могу. Стыдно.
– Ты очень красивая, – произносит мой почти муж. Смотрит так заворожено, жадно, даже причмокивая. Я стараюсь, очень стараюсь выдавить из себя улыбку. Все-таки улыбаюсь, чувствуя при этом, как одинокая слеза скатывается по щеке и падает в декольте платья.
Он берет меня на руки и выносит на улицу под дружные аплодисменты. Громкие, от них закладывает уши. Даже неприятно. Жених доносит меня до калитки… Я выглядываю – надо же, ему удалось арендовать мерседес! Да, пускай явно старенький, но белый. Весь в разноцветных шариках и ленточках. И две куклы на капоте.
Я оборачиваюсь и вижу бабушку на крыльце дома. Она качает головой и заходит в дом, закрыв за собой дверь. Не поедет, значит...
Мы загружаемся в машины. В нашей за рулем сам Митька, на соседнем сидении его дружка Славка. А я и Наташка сзади.
Вижу, как на улице появляется Любовь Николаевна, Митина мама, с иконой в руках. Каменное выражение лица, поджатые губы. Наши взгляды пересекаются через стекло, и мне кажется, что она догадывается или даже знает. Все знает. Я отворачиваюсь и начинаю грызть ноготь большого пальца. Вроде как просто волнуюсь.
Любовь Николаевна обходит машины, потом посыпает землю вокруг зерном. Чтит традиции. Это должны делать родители невесты, но у меня их нет. И моя будущая свекровь наверняка договорилась с бабушкой, что сделает все сама. Она любит все контролировать. После всех традиционных действий мы наконец-то трогаемся с места.
Всю дорогу до ЗАГСа я смотрю в окно. Лето, зелень, жара. А у меня такой холод на душе. Лед... Глубоко и навсегда теперь уж проникли в меня льдинки тех глаз.
Вскоре мы тормозим. У нужного нам здания много машин, много народа. Не одну нашу свадьбу сегодня регистрируют. И все вокруг такие радостные и счастливые, громко кричат, открывают шампанское.
Мужчины покидают автомобиль, а я смотрю на два переплетенных кольца над входом в ЗАГС. И понимаю, что это символизирует: переплетение жизней, судеб, душ и тел... Мое тело уже принадлежало другому, и я не уверена, что душа переплетется теперь так, как надо.
Чувствую вдруг прикосновение к коленке. Наташка. Я поворачиваюсь к ней.
– Пойдем, – говорит она.
Киваю и послушно выхожу. Подруга берет меня под руку, крепко держит, словно боится, что я сбегу, и ведет к крыльцу.
Буквально перед нами двери ЗАГСа широко распахиваются, и на улицу выходят люди во главе с уже ставшей мужем и женой парой. Столько позитива в них, столько любви – это все обволакивает теплой волной, и я невольно улыбаюсь, радуясь за их счастье.
Я тоже его достойна! Счастья... О нем я мечтала. О нем в кругу большой семьи. По сути, и у меня уже есть семья. То, что внутри – оно мое, уже неоспоримо. Но не Митино, господи! А если он узнает, когда-нибудь? Что тогда?
Тогда... Нет, теперь, я просто обязана сделать Митьку самым счастливым мужчиной на свете! Буду все для него делать, стану самой лучшей и послушной женой. Может, мне это зачтется за мой обман?
Наша пара следующая в очереди на роспись. Стоим и ждем у дверей. Митька поправляет галстук и оглядывается.
– А где Агафья Ильинична? – интересуется он, нахмурившись.
– Она дома осталась. Плохо себя чувствует, – отвечаю я. Вот – еще одна ложь.
– Жаль, – пожимает он плечами равнодушно.
Наташка хватает меня за руку и шепчет на ухо:
– Она что, все знает?
– Не обо всем, – отвечаю я тоже тихо.
Здесь нас приглашают в зал. Заходим под стандартную музыку. Марш Мендельсона. Свидетели останавливаются чуть позади нас, остальные гости за ними. А мы с Митькой стоим перед улыбающейся регистраторшей. Ее улыбка кажется мне такой фальшивой, ненастоящей. Как эта свадьба.
– Уважаемые невеста и жених! – начинает она. – Сегодня – самое прекрасное и незабываемое событие в вашей жизни. Создание семьи – это начало доброго союза двух любящих сердец...
Она сказала – любящих? А настолько ли? Взаправду?
Зачем? Зачем все эти слова? Они звучат сейчас так больно, лезвием по сердцу.
– С этого дня вы пойдёте по жизни рука об руку, вместе переживая и радость счастливых дней, и огорчения, – продолжает регистратор. – Создавая семью, вы добровольно приняли на себя великий долг друг перед другом и перед будущим ваших детей...
Наших детей! Господи!
Неужели я все-таки это сделаю? Как? Если я сейчас даже глаза не могу оторвать от плитки на полу?
– Перед началом регистрации прошу вас ещё раз подтвердить, является ли ваше решение стать супругами, создать семью искренним, взаимным и свободным, – она поочередно смотрит на нас, а потом обращается к Мите: – Прошу ответить Вас, жених.
Митя улыбается, берет меня за руку и отвечает:
– Да.
– Прошу ответить Вас, невеста.
