— Лили, взгляни на меня. — Девушка не хотела видеть выражение отвращения, которое, как она была уверена, появилось на его лице. — Пожалуйста, посмотри на меня.

Она повернулась к нему, глядя на него в темноте. Вместо ожидаемого отвращения, она увидела сострадание и любовь.

В ту же секунду Лили сломалась. Она рыдала по тому ребенку, который никогда не был ребенком. По всем тем годам, которые она провела в страхе перед собственной тенью, и больше всего — по будущему, которое боялась начать с Шейдом.

Обняв ее за плечи, пастор Дин позволил ей плакать, пока она не затихла, прижавшись к нему.

— Я обещала себе, что больше не буду плакать, — сказала Лили, смущенная своим провалом.

— Думаю, этот раз был вполне оправдан. Ты поэтому хочешь стать социальным работником, чтобы помогать таким детям, как ты?

— Да, думаю поэтому, — утвердительно кивнула она.

— Лили, собираешься ли ты осуждать детей, которые оказались в ситуациях, подобных твоей?

— Конечно, нет, — ответила она, потрясенная тем, что он мог предположить, будто она на такое способна.

— Когда завтра люди начнут приходить в церковный магазин, ты собираешься осуждать их за то, что их привела туда нужда?

— Нет, — повторила она. — Им нужна наша помощь.

— Да, нужна, точно также, как в ней нуждалась и ты, но рядом не оказалось никого, кто мог бы тебе помочь. Ты выбрала выжить, Лили. Ты самая добрая, самая сострадательная женщина, которую я знаю, и это настоящее чудо, что эта часть тебя не была уничтожена. Как твой пастор, я больше, чем горжусь тобой. Ты делаешь мои воскресенья значимыми, потому что, когда я смотрю на свою паству и вижу твое лицо, я знаю, что Бог одарил мою церковь твоим присутствием. Ты не сделала ровным счетом ничего, за что могла бы стыдиться. Стыдно должно быть тем, кто виноват в том, что причинил тебе боль. Тебе нечему учиться у меня, а мне, наоборот, есть чему поучиться у тебя, Лили. Потому что, Господь мне свидетель, я бы убил каждого из тех ублюдков, которые прикоснулись к тебе.

— Спасибо, пастор, — с облегчением улыбнулась ему Лили, радуясь, что он не подумал о ней плохо.

— Иди в дом. Здесь холодно. Увидимся утром.

Она встала и остановилась, когда он не последовал за ней.

— Вы не идете?

— Я приду через минуту. Хочу помолиться.

— Хотите, я останусь и помолюсь с вами?

— Нет, ты уже достаточно долго пробыла на улице. Это не займет много времени.

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Лили.

***

— Ты не заслуживаешь ее.

— Я знаю, — сказал Шейд, выходя из тени, не сводя глаз с Лили, идущей обратно в клубный дом.

— Хорошо, что они все мертвы, иначе мы уже сегодня были бы в пути.

— Похоже, все мертвы, кроме одного, — задумчиво сказал Шейд, повернувшись к своему брату.

— Который из них? — нахмурился Дин.

— Тот, который отдал ее родителям Бет.

— Думаешь, что-то из ее прошлого может быть причиной того, что кто-то пытается ее убить?

— Кто бы ни следил за ее домом, он делал это уже много лет. Кто еще это мог быть? — сказал Шейд, придя к единственному выводу, который имел хоть какой-то смысл.

— Черт.

— Поговори с Ноксом, расскажи ему, что мы узнали сегодня. Я собираюсь поговорить с Бет и посмотреть, помнит ли она что-нибудь о том дне, когда Лили приехала к ним. На данный момент любые документы об удочерении, даже поддельные, будут зацепкой. — Единственной надеждой Шейда найти документы была Бет.

— Я поговорю с ним этим вечером, до того, как он уедет.

— Пойдем внутрь. Я не хочу, чтобы Лили сегодня оставалась одна.

Они вместе двинулись по тропинке. Шейд уже собирался войти в дом, когда Дин остановил его рукой.

— Пообещай мне одно.

— Что? — спросил Шейд.

— Если мы узнаем, что тот, кто забрал ее, мог остановить это дерьмо — я получу его первым.

***

Лили устало забралась в постель и, дрожа от холода, натянула на себя одеяло. Щелчок открывающейся и закрывающейся двери едва ли привлек ее внимание. Она не могла остановить стук зубов.

Одеяло ненадолго было откинуто, и теплое тело Шейда окутало ее, прижимаясь к спине. Рукой он обвил ее талию, притягивая ближе. Натянутое сверху одеяло, заключало ее в кокон из тепла.

— Шейд?

— Да?

— В тот день в закусочной, когда у меня случилась паническая атака, за одним из столиков сидела маленькая девочка. Что там произошло?

— Я тогда уехал с тобой, но Нокс сказал, что Даймонд заметила, как ты смотрела на то семейство. Нокс поговорил с ними. Девчушку передали под опеку бабушки.

— Забавно, как все оборачивается, правда?

— Я совсем не думаю, что это забавно, — сказал Шейд, притягивая ее к себе еще ближе.

— Я считаю, что иногда нам суждено пройти через испытания, чтобы мы могли понять, как помочь другим, — голос Лили звучал сонно.

— Засыпай, — успокаивал ее голос Шейда в ночи.

Именно тогда Лили поняла, что комната полностью погружена в темноту. Она не включила свет в ванной.

Переплетя свою руку с его, она пребывала в уверенности, что будет с ним в безопасности, пока спит.

***

Утром, когда Лили подошла к магазину, опередив Рейчел, на улице уже выстроилась очередь. Пастор Дин ждал ее внутри. Выглядел он так, будто совсем не спал.

— Вы приболели? — спросила Лили.

— Нет. Просто я проснулся сегодня утром с головной болью. Буду в порядке, как только получу свой кофе. Рэйчел зайдет в закусочную перед приходом сюда.

— Отлично.

Лили стояла у двери, с нетерпением ожидая, когда можно будет впустить людей. В начале недели они уже приняли заявления и решили, по какой системе всем будет разрешено брать необходимые вещи, и каждой семье будет выделен лимит кредита в магазине в зависимости от их финансовых потребностей.

Рэйчел маневрировала через толпу, неся им по чашке горячего кофе.

— Готовы ли мы к этому? — усмехнулась она, когда наконец вошла внутрь.

— Да. — Лили была воодушевлена, готовая помочь всем тем, кто стоял в ожидании.

— У меня такое чувство, что этот день будет долгим, — с этими словами пастор Дин открыл дверь.

Поначалу их ошеломило количество пришедших. Но, так как Лили упорядочила всю бумажную работу на прошлой неделе и именно сами девушки наполняли запасы магазина, то они смогли помочь покупателям быстро найти нужные товары.

Они легко выработали алгоритм перемещения людей по помещению: Рэйчел с пастором Дином работали в зале, а когда люди находили нужные им товары, их направляли к Лили, которая стояла за прилавком. Она проверяла, на какую сумму они могут получить помощь в этом месяце, и упаковывала вещи. Для Лили это был полезный опыт — видеть, как нуждающиеся получают простые базовые вещи, которые облегчат им жизнь.

К полудню количество покупателей сократилось до редкой очереди, и пастор Дин, извинившись, удалился, объяснив это тем, что у него личная встреча.

— Если бы я не знала его так хорошо, то подумала бы, что у пастора Дина похмелье, — задумчивый голос Рэйчел отвлек ее внимание от заполнения бумаг.

— Я уверена, что ты ошибаешься. Он сказал мне, что сегодня утром у него разболелась голова.

— У меня трое братьев. Я очень хорошо знакома с признаками похмелья. У пастора Дина есть все симптомы. Ты видели его лицо, когда я протянула ему сэндвич?

— Да, но я тоже не любитель бутербродов с паштетом. Я уверена, что утомляет постоянно есть еду чужого приготовления.

— Может быть, — в голосе Рэйчел все еще звучало сомнение.

У Лили не было возможности обсуждать это подольше, потому что дверь открывалась и закрывалась, впуская новых и новых посетителей. Она работала без перерыва, когда пришла одна из прихожанок в поисках зимних курточек для своих детей. Лили опустилась на колени перед пятилетней малышкой, помогая застегнуть той молнию на куртке.