— Всех разогнал по местам? — крикнул с порога Уэйн, чтобы Джаспер слышал за воем ветра. — Па говорит, будет сильная буря.

Кузен забежал внутрь лишний раз проверить, все ли в порядке в коровьих стойлах. За проведенные на ферме месяцы Джаспер выяснил, что семейный доход по большей части обеспечивали именно дойные коровы. Он вышел из-за баков и последовал за Уэйном, доливая воду в поилки и закрепляя доильные аппараты. Удостоверившись, что все в порядке, оба мальчика вышли, заперли дверь на щеколду и заторопились к хижине.

— Все загоны и стойла закрыты? — спросил дядя Лео. Он стоял на крыльце, забивая окна досками.

— Да, сэр! — ответили оба.

— Тогда не торчите столбами, ступайте в дом, — в его голосе Джасперу послышалась тревога: дядя Лео всегда недолюбливал грозы. — С такими молниями шутки плохи. За минуту испепелит прочный сарай, ничего не останется. Мотайте на ус.

Тридцать лет назад соседский амбар был уничтожен пожаром после удара молнии. Теперь у каждого имелись молниеотводы, но стоило ухнуть грому, и дядя сразу вспоминал ту давнюю историю. Гроза чуть не разорила семейство Шелдонов.

Едва оказавшись в безопасности своей спальни, Уэйн прошептал на ухо Джасперу:

— А ты слыхал, что отец Шелдона повесился в тот же день, когда они закончили строить новый амбар?

— Правда?

— И в придачу никто не знает почему.

«Наверное, понял, что ему снова есть что терять, и не выдержал», — подумал Джаспер, но ничего не сказал вслух.

За окном спальни наступила гробовая тишина. Даже птицы больше не чирикали. Всмотревшись в небо, Джаспер увидел там неестественное зеленое свечение. В полумиле от них над полями висел грозовой вал сиреневых туч.

— Видел когда-нибудь такое? — спросил Джаспер у Уэйна.

Его кузен стянул с себя рубаху и тоже уставился в окно. За минувший год он подрос, возмужал и теперь походил скорее на взрослого, чем на мальчишку. Всю зиму у него ломался голос, и теперь Уэйн уже не тянул шею, заглядывая Джасперу через плечо.

— Ничего себе, — тихо присвистнул он. — Прямо конец света.

— Что будем делать? — Джаспер вспомнил о запертом в амбаре козленке и ощутил укол совести. В миле от них молния ударила в поле; гром тряхнул хижину, не прошло и секунды.

— Мы ничего не можем, только сидеть и смотреть, — в голосе Уэйна было больше восхищения, чем страха.

Зеленое небо потемнело, как с приходом ночи. В облаках прыгали электрические заряды. Ветер принялся за старое, едва дядя Лео успел заколотить последнее окно, и постепенно набирал силу, пока, кажется, не выдул из комнаты весь воздух до капли. Непроглядная чернота за окном делала содрогания хижины еще более пугающими.

Джасперу еще не доводилось слышать подобного воя. Ветер ревел громче десятка товарных поездов. Задребезжали оконные рамы. Деревья на краю площадки перед домом захлопали ветками, подобно сонмищу мечущихся в панике птиц.

Чья-то большая ладонь вцепилась Джасперу в плечо и оттащила от бренчащего окна. Дядя Лео кричал что-то, чего Джаспер не мог расслышать за воплями ветра. Схватив его с Уэйном за руки, он выдернул мальчиков в кухню и силой впихнул под стол. Там они прижались друг к другу — долговязый Уэйн обхватил руками сжавшегося в комок Джаспера, — в то время как хижина ходила ходуном, дрожа как в лихорадке. Кастрюли и сковородки слетали с крючков, почти без шума. Тарелки одна за другой скатывались с полок. Вокруг стола плясали их осколки.

В надежде нашарить взглядом своих дядю и тетю Джаспер высунулся из-под руки Уэйна, но увидел лишь входную дверь: ветер распахнул ее, силясь сорвать с петель. Дверь яростно колотила о столб крыльца. За ней бушевал странный ливень: капли летели не сверху вниз, а куда-то вбок. Дядин грузовик лежал на боку, а деревья за ним по очереди отправлялись в полет, вырванные из земли с корнями.

Еще один свирепый порыв ветра, и дверь с грохотом захлопнулась. Электрические лампы погасли, погружая дом во тьму. В этой кромешной черноте Джаспер все теснее прижимался к кузену, пока ветер вскрывал остатки окружавшего их мира, как бумажный конверт. В треске и свисте Джаспер не мог расслышать даже собственных мыслей. Громовой раскат расколол хижину надвое, и ветер восторженно устремился внутрь. Стол над мальчишками тяжело оторвался от пола и упорхнул в бездну. Мгновением позже сквозь небо провалился и сам Джаспер.

Его окружало гулкое эхо чьих-то протяжных стонов, истошных криков и жалобного блеяния. Спасаясь от шума, Джаспер отвернул голову, и в ухо ему немедленно хлынула грязная, холодная вода. Вокруг лило как из ведра, и все промежутки между дождевыми струями были заполнены воплями умирающей скотины. «Я что, умер? — размышлял Джаспер, не в силах шевельнуться. — Значит, это и есть ад?» Очередной предсмертный крик прозвенел в считаных ярдах от места, где лежал мальчик. Ветер с шумом раскачивал ветви деревьев где-то поодаль. Земля содрогалась от исполинских, сокрушительных раскатов грома.

Первыми начали оживать ноги. Спутанные, они обнаружились точно под ним. Одна рука лежала, согнутая под непривычным углом. Такое ощущение, будто все тело разобрали на детали, а потом собрали — наспех и с ошибками. Вдали заплакала женщина.

Мама?

Он повернул лицо на плач, но темнота не пожелала расступаться; щеки Джасперу омывал невидимый дождь. Тихие всхлипы продолжали звучать, но Джаспер уже сомневался, что они ему не мерещатся. Может, и глаза его вовсе не открыты. Я умер.

Откуда-то издалека ветер принес чей-то крик:

— Джас-пер!

Снова эти глупые шуточки. Игры рассудка. Он не ответил на зов.

— Джас-пер! — донеслось опять.

Он рискнул оторвать голову от земли.

— Мам? Это ты? — позвал Джаспер, но сухой клекот, вырвавшийся из горла, бесследно растворился в грохоте раздавшегося рядом выстрела. И еще одного, вслед за первым.

Этот звук вскрыл тайные закрома памяти. Он лежал, распростертый на земле у бабушкиного дома. Полыхавший там огонь ревел, обдувая лицо жарким ветром. Ба-бах! Он слышал, как внутри рухнули перекрытия. Ба-бах! Джаспер слышал мамин плач: она была заперта в огненной ловушке.

— Нет! — Джаспер замолотил руками и ногами, пытаясь подняться и бежать к ней. Вспышка боли в плече заставила его вскрикнуть.

— Я нашла еще одного! — перекрывая выстрелы, прозвучал крик.

С каждым очередным хлопком хор умирающих животных делался все тише.

Пара ладоней приподняла его голову из грязи. По холодку, пробежавшему вдоль спины, Джаспер понял, что остался без одежды. Невдалеке прогремел новый выстрел.

— Не надо, — прохныкал Джаспер, и лишь тогда догадался, что давно плачет. — Не стреляйте в нее…

— Тсс! — прошелестел чей-то голос.

— Он сильно изранен? — спросил другой, более низкий. Кто бы ни говорил, этот человек казался выдохшимся от долгого бега. Рядом с Джаспером зависло яркое, теплое свечение, хлестнувшее по глазам. Вздрогнув, Джаспер отвернулся.

— Кажется, нет. Дай сюда одеяло, — велел женский голос.

Миг, и колючая мокрая шерсть накрыла его с головой. Чьи-то сильные руки оторвали от земли плечи Джаспера, и крик заметался в горле. Странно согнутая рука повисла сбоку от тела, раздираемая страшной болью. Он не мог даже вздохнуть.

— Мне понадобится доска и что-нибудь для шины, — распорядилась женщина.

Когда она приподняла Джаспера, холодная, жидкая грязь стекла по его спине в ложбинку обнаженных ягодиц. Будто почувствовав его неудобство, женщина осторожно опустила голову мальчика на стопку мокрых тряпок. В нескольких ярдах от них раздались мужские голоса:

— За рога хватай!

— Вали набок. Нужно покончить с ней прямо тут.

— Мне бы нож побольше.

Ветер принес с собой зловоние свежей крови и внутренностей. Джаспер ощутил их вкус. И выплевывал содержимое своего желудка в ближайшую лужу, пока в голове проявлялись спутанные черты чьего-то лица. Щетина на подбородке. Пьяная, потная улыбочка на влажных губах. Горячее дыхание на шее. Пара рук, крепко его сжавших. Стараясь высвободиться, он сидел, пригвожденный к подпрыгивающему колену.