Безо всякой на то причины он оглядел высокие заросли, окружившие дом со всех сторон, выискивая хоть какой-то намек на мамино присутствие. К дому не вело никакой дороги. Поблизости не было машин. Дом казался необитаемым островом, с которого давно бежали жители. Окончательно пав духом, Джаспер опустил глаза на свои мокрые, забрызганные жидкой грязью ноги. Дядя и тетя будут в бешенстве. Опять.

«И все же за стенами дома должно найтись хоть что-нибудь, что поможет отыскать маму», — возражал он себе самому. Джаспер окинул взглядом окрестные поля и прислушался. Его пока не хватились и не начали звать. Если сдаться сейчас, ему ничего не останется, кроме как прятаться в маленькой хижине, дожидаясь неизвестно чего. Не желая без толку сидеть на своем дереве, Джаспер взобрался по трухлявым ступеням на крыльцо и протиснулся в дверь.

Внутри было совершенно темно. Рваные шторы и пыль, плотно устилавшая окна, не впускали сюда рассветные лучи. Двигаясь наощупь, Джаспер миновал гостиную с разбитыми стульями и вступил в глубокую тень кухни.

Разведя руки, ударился об угол буфета.

— Ай!

Щурясь в темноту, он едва мог разобрать очертания задней двери в еле заметном розовом свечении, шедшем сверху. Осторожно ступая, добрался до дверной ручки и с силой потянул ее на себя.

Комнату залил бледный утренний свет. Все здесь было в точности так же, как и в прошлый раз. В надежде наткнуться на фотографии, на письма, хоть на что-нибудь, что подсказало бы, где могла скрыться мама, он обшарил полки буфета и ящики стола. Ничего, кроме разбитых тарелок да мышиного помета.

— Ч-черт, — прошипел он.

И повернулся к опасной с виду лестнице, шедшей наверх, в комнату, когда-то бывшую маминой спальней. Одну за другой одолевать скрипучие ступеньки ему помогал клочок утреннего неба, светивший на них сквозь прореху крыши.

Легкий шорох где-то поблизости заставил Джаспера окаменеть и облиться холодным потом.

— Кто тут? — прошептал чей-то голос.

— Джаспер?

Далекий голос взывал к нему из крохотного окошечка где-то далеко вверху. Но он не мог ответить. Он застрял на самом дне темного колодца с полными легкими воды.

— Джаспер, — чья-то рука осторожно потрясла его за плечо.

В носу свербело от запаха гари. Амбар полыхал. Кто-то кричал. Прямо внутри головы рванул громоподобный выстрел.

— Нет! — Его глаза распахнулись. В измятый череп хлынул поток белого света. Он вновь зажмурился, мотая головой. Нет.

На глаза легла чья-то теплая ладонь.

— Не спеши, Огичидаа. Ты в безопасности.

Веки Джаспера затрепетали в тени этой ладони.

— Доктор Уайтберд?

— А! Так ты живой, — в голосе врача он слышал улыбку. — Это хорошо.

Широкая ладонь медленно приподнялась, позволяя Джасперу оглядеться. Он возвратился в клинику индейской резервации! Крякнув, попытался подняться на локтях.

— Я еще здесь?

Доктор опустил его на подушку:

— Не спеши. Еще не время.

— Я что, все время здесь был? — слова Джаспера спутались, перемешались в распухших губах. Приподняв руку, он увидел трубку капельницы: игла введена уже в другую вену, в дюйме от круглого синяка. Ногти черные по краям. Пальцы изрезаны. В глубине глотки горит смятая наждачная бумага.

Прикрыв глаза, он вновь оказался в наполовину выгоревшей бабушкиной кухне. Он что-то искал там… Когда услыхал голос.

Джаспер дернулся вверх с криком:

— Мама!

И вновь доктор опустил его на кушетку.

— Ш-шш… Тебе нужно отдохнуть, Огичидаа.

Джаспер забился под его твердыми ладонями.

— Нет! Я не могу ее бросить…

— Мама хотела бы, чтобы ты отдохнул.

— Но…

А она ли это была? Джаспер не помнил. Повернул голову и, рыдая, ткнулся лицом в подушку.

Доктор прижал к его лбу теплый компресс.

— Ты очень многое пережил. Не надо стыдиться слез. Только им под силу смыть кровь.

Кровь. На темном фоне закрытых век закружили отрывочные картинки: кровавые брызги на досках пола, желтозубый оскал, впившиеся в его запястья толстые пальцы, охваченные огнем волосы, стремительное приближение револьвера. Джаспер затряс головой, раздирая лицо пальцами.

— Ты пока не готов проснуться, Огичидаа. Но не страшись, все будет хорошо. Сегодня ты не увидишь снов.

Джаспер успел ощутить, как что-то больно клюнуло его в руку. И очень скоро все вокруг померкло, проваливаясь в черноту.

И вновь он пришел в себя под гомон чьих-то голосов. Поначалу те казались невнятным гулом вдалеке, но постепенно делались громче, пока Джасперу не стало ясно, что голоса звучат совсем рядом. И разговор шел о нем самом.

— Когда паренек вернется домой, как считаешь? — спросил дядя Лео.

— Придется подождать, пока его разум не вернет себе равновесие. Он перенес сильный шок и сотрясение мозга, — сказал доктор Уайтберд. — Возможно, очнется уже завтра, но времени может уйти и больше. На то, чтобы устранить все последствия травмы, потребуется не меньше двух недель, в это время нужно избегать любых физических нагрузок.

Джаспер лежал тихо, не желая, чтобы кто-то из них понял, что он проснулся. Кажется, на его грудь давила гиря весом фунтов в пятьдесят.

— А что с его легкими, док? — спросил третий голос. Его отец.

— Отравление дымом не было чересчур тяжелым. Необратимых повреждений оно не вызовет.

— Может, нам отправить его в больницу Святой Катерины в Порт-Гурон? Черт с ними, с затратами! — взмолился Уэндел. В отцовском голосе тревоги было больше, чем раздражения. Вообще-то, сердитым он вовсе и не казался.

— Ничего другого там не скажут, а вопросов зададут куда больше. Сейчас мальчик нуждается в покое. Все-таки он пережил серьезное испытание.

Какое-то время мужчины молчали.

— Быть может, обсудим это снаружи?

— Уэн, он прав. Поговорим на свежем воздухе, а Джаспер пусть отдыхает.

— Я сам разберусь, в чем нуждается Джаспер, — в голосе отца дрожали слезы. — Он все, что у меня осталось. Я и пару слов не смог…

Голос его отца стих, удаляясь по коридору, и дверь комнаты Джаспера закрылась с решительным щелчком. Приоткрыв глаза, Джаспер повернул голову к двери; резкое движение пронзило череп ослепительным зарядом боли. Подняв руку, он нащупал на лбу толстую, влажную повязку, под которой скрывалась невероятных размеров шишка.

Дверь комнаты снова открылась, и к Джасперу вернулся доктор.

— Ну вот. Мы проснулись? — улыбнулся он мальчику. — Как себя чувствуешь?

— Голова болит, — голос Джаспера износился до хриплого шепота, как будто он долго кричал со всей мочи. Может, так и было.

— Да. Ничего удивительного. Сотрясение и двенадцать швов. Знаешь, что это означает? — Доктор придвинул табурет к постели больного и осторожно коснулся брови мальчика рядом с повязкой.

Джаспер покачал головой и вздрогнул.

— У тебя ушиблен мозг. Ты выдержал несколько сильных ударов по голове.

Джаспер насупился, пытаясь вспомнить. Но все, что смог разобрать, — это ступеньки, ведущие на второй этаж сгоревшего дома. И слышал только шепот: «Кто тут?» Запахи и вкус во рту были одинаковы: дым.

— Порой наш мозг забывает вещи, которые не желает вспоминать. Такое случается при сотрясении. Это совершенно нормально… и иногда даже к лучшему. — Доктор вставил трубки стетоскопа в уши и прижал холодный металлический диск на другом конце к груди Джаспера. — Твои легкие звучат сильными, Огичидаа. Это хорошо.

Джаспер не раскрывал рта, пока доктор не завершил обследование.

— Доктор Уайтберд, какой нынче день?

Пожилой индеец отложил инструменты в сторону и обратил к мальчику все свое внимание.