Сразу по приезду тетя Вельма заправила Джаспера под одеяло — ласково, словно тот был фарфоровой куклой, — и занялась приготовлением обеда.

— Может, мне остаться сегодня с ним? — прихрамывая, Уэндел мерял кухню шагами по другую сторону занавески. — Не против, если я заночую в амбаре?

— Нисколько, Уэн. Делай, что считаешь нужным, — сказал дядя Лео.

— Тогда прокачусь, пожалуй, до «Талли-Хо» и звякну на работу. Что-нибудь захватить?

— Спроси, не расстанется ли Клинт с капелькой своего скотча. Думаю, всем нам не помешал бы глоток…

— Непременно.

Джаспер слушал, как отец выходит из хижины и заводит мотор грузовика, а потом переключился на звон посуды и аппетитное скворчание стряпни. Все что угодно, лишь бы голоса в голове вели себя тихо. Он разглядывал потолок и пересчитывал шляпки гвоздей, боясь ненароком уснуть.

Интересно, остались ли Мотега и другие работники из резервации где-то поблизости? Джасперу хотелось найти своего спасителя и спросить, что же случилось в сгоревшем доме, но он слишком пугался того, что мог узнать. Он не собирался слышать мамин голос в пении птиц, или ветра, или чего там еще, что наплел ему доктор Уайтберд. Он хотел верить, что мама где-то есть, что она жива. Вот только сама мысль о том, чтобы приблизиться к сгоревшему дому или тому, что от него осталось…

Джаспер вздрогнул и снова стал считать гвозди.

Занавеска открылась, впуская тетю Вельму с миской супа в руках.

— Джаспер, милый, постарайся подняться. — Она поставила миску на комод и осторожно подложила еще одну подушку ему под спину. — Нужно поесть, маленький. Доктор Уайтберд говорит, тебе нужно хорошо кушать, если хочешь поправиться.

Джасперу вовсе не хотелось поправляться, но тетя Вельма не стала бы слушать возражений. Голова кружилась, а от толчка, колыхнувшего кровать, когда тетя уселась рядом, и вовсе разболелась. У высохших губ Джаспера возникла ложка с горячим супом. Он не потянулся навстречу.

Тетя опустила ложку.

— Можно по-хорошему, а можно и по-плохому, Джаспер.

Он понял, что потерпел поражение. Горячий суп скользнул по ожогам в горле, провалился в истерзанный желудок. Вкус кукурузной браги, которую дядя Лео насильно влил в Джаспера перед тем, как обработать его колено щеткой, вернулся — заодно с дымом от пожарища.

Еще пять мучительных ложек спустя дверь хижины снова открылась. Тетя Вельма на время оставила пост кормилицы и скрылась за занавеской, чтобы встретить отца Джаспера.

— Удалось отпроситься? — спросила она.

— Само собой. Клинт передает привет и угощение.

— О, это ужасно мило с его стороны. Надеюсь, ты пригласил его пообедать?

— Пытался, но нынче вечером он ждет большой наплыв клиентов в таверне. Билла Валассиса из Бартчвилля только что нашли мертвым.

Заслышав это имя, Джаспер затаил дыхание. Большой Билл.

— Господи боже, что стряслось? — упавшим голосом спросила тетя Вельма.

— Автомобильная авария. Довольно жуткая, кажется. А вы были знакомы?

— Не очень близко. Ох, бедная его семья… Давно это случилось?

— Сегодня рано утром. Он врезался на своей машине прямо в одну из тех топливных цистерн. Видно, был в стельку пьян.

— Ого! Серьезно? — встрял Уэйн. И секундой позже откинул занавес их с Джаспером общей спальни:

— Эй, Джас! Ты слыхал? Большой Билл из «Клуба мистера Джи» только что… ой, прости.

Занавес снова задернули. Джаспер остался сидеть с закрытыми глазами, изображая крепкий сон, в то время как перед его внутренним взором бабушкин дом вновь и вновь исчезал в пламени.

Уже после того как в доме стихли голоса, а Уэйн вернулся в спальню и улегся, в дверь громко постучали. Джаспер перестал притворяться спящим и поднял голову: по тонкой занавеске скользнула дядина тень.

— Добрый вечер, офицер. Чем могу помочь?

Джаспер уселся на кровати.

— И вам добрый, мистер Уильямс. Жаль, что приходится так поздно вас беспокоить, — то был голос детектива Руссо.

Переданное Уэйном предостережение пчелиным роем засвербело в голове. «Если кто-нибудь заявится с расспросами, нам придется сказать, что тебя тут давно нет».

Без единого звука Джаспер сполз с кровати и, опустившись на пол, закатился под нее, и скрылся под матрасом. Замотанная бинтами голова глухо стукнула о корзину для мокрого белья, спрятанную там тетей Вельмой, но он лишь поморщился. Кровать заскрипела, когда Уэйн перегнулся через край, проверяя, как он там, но Джаспер не прошептал ни слова.

— Я хотел бы задать пару вопросов вашему зятю, мистеру Уэнделу Лири. Ведь это его грузовик стоит у дома? — не переступая порог, продолжал детектив.

— Полагаю, что так.

— Можно мне войти?

Джаспер всасывал воздух по чуть-чуть и заклинал, чтобы его сердце колотилось потише: он был уверен, что детективу слышен этот грохот.

— Если ищете Уэндела, он ночует в амбаре. А в чем, собственно, дело, офицер? — голос дяди Лео стих, когда он шагнул за порог и прикрыл за собой дверь.

Уэйн спрыгнул с кровати и следил из окна за обоими. Стоя вполоборота, шепнул Джасперу, застывшему на полу:

— Как думаешь, что ему нужно?

Прежде чем Джаспер мог бы ответить, на площадке перед хижиной что-то громко бухнуло, за чем последовали крики. Не утерпев, он выбрался из-под кровати, чтобы встать у окна плечом к плечу с кузеном. Его отец стоял во дворе в одном белье, сжимая в руках лопату на длинном черенке.

— Чихать мне хотелось на твое идиотское расследование! — кричал он детективу. — Сначала ваша братия тащит меня за решетку, донимает мою родню расспросами, а теперь тебе хватает наглости просить о помощи? Да катись ты прямиком в пекло!

Детектив отступил к машине без полицейской маркировки, выставив левую руку перед собой, а правой схватившись за кобуру на поясе. Он что-то сказал, но никто из мальчиков не разобрал, что именно.

— Нет ее больше, черт вас всех подери! И она уже не вернется, слышишь? Считайте ее покойницей, ладно? Она уже мертва! Все кончено! А теперь слушай: если ты еще хоть раз приблизишься вплотную ко мне или к моему сыну, богом кля…

Отец умолк, едва заметив в окне перекошенное лицо Джаспера.

Той осенью снег выпал рано. На многие мили во все стороны поля оказались беззвучно укрыты плотным белым покрывалом. Скотину уже не выводили из амбара, кормя запасами сена и кукурузы. Никто не заговаривал об Алтее или пожаре, пряча боль точно так же, как снег скрыл перепаханную землю. Из внешнего мира за замерзшие окна хижины не долетало новых вестей, но каждый автомобиль, что проезжал по Харрис-роуд, служил Джасперу напоминанием: мама не вернется.

Каждую неделю отец приезжал на ферму с шахматной доской, чтобы обсуждать с ним стратегию с логикой, — и ничего кроме.

Каждое утро Джаспер помогал Уэйну доить коров и расчищать снег лопатой. Он брел по сугробам в школу и обратно. Голову держал опущенной, а рот — закрытым, твердо зная, что все кругом считают его безумцем. Ночные кошмары он никому не пересказывал и, выдергивая себя из очередного сна, старался проглатывать крики.

Месяцы холодов расплылись и смешались, исподволь уступая весне, но в жизни Джаспера перемен не наступало.

До самого июня.

— Джаспер! — громко крикнул дядя Лео.

— Да, сэр? — вскинулся сгребавший сено мальчик. Уже девять месяцев минуло с того дня, как он спалил дотла старый бабушкин дом, но наказания так и не дождался. И теперь, стоило дяде повысить голос, Джаспер всякий раз замирал в готовности к худшему.

— Уроки свои помнишь? — махнул Лео в сторону трактора.