Он так это сказал, будто делился с кем-то удачной шуткой, хотя в автобусе уже не осталось никого. Джасперу захотелось вжаться в сиденье, но внутреннее чутье заставило его подняться на ноги.

— Я… Мне казалось, этот автобус идет до самого Кросуэлла.

— Ага, только в эту дыру никто не ездит. Не в мою субботнюю смену. — Водитель подступал все ближе. Он сбросил с плеча одну из лямок рабочего комбинезона. — Не был там уж и не знаю сколько месяцев, а ни одна живая душа не нажаловалась.

Джаспер пятился от него, пока ручка запасного выхода не вжалась в спину, как раз между лопаток. Он снова оглянулся на окно. Мили и мили непроглядной черноты во все стороны.

— Я доплачу, — поскорее объявил он, шаря в кармане. — Вот, у меня есть еще четвертной. Возьмите. Мне просто хочется попасть домой, мистер.

Джаспер выставил руку, чтобы показать водителю блестящую монетку, и тот крепкими, толстыми пальцами ухватил его за запястье:

— Нет уж, малец. Я придумал кое-что получше.

Четвертак покатился по полу.

Раскрыв в ужасе рот, Джаспер попытался вырвать руку, но ее будто тисками зажали.

— Пустите! — крикнул он.

— Не дергайся, малец, а то хуже будет. Просто расслабься, — водитель схватил его вторую руку и впихнул в приспущенные штаны своего комбинезона.

Глаза у Джаспера выпучились и полезли на лоб. Он не мог даже облечь в мысли свое потрясение от этого кошмара. Водитель автобуса был явно безумен, а в штанах у него сидело какое-то чудище. Растопыренные пальцы Джаспера наткнулись вдруг на поросшего шерстью монстра с тугой, горячей кожей; водитель водил его рукой вверх-вниз, заставляя гладить какую-то мерзкую тварь. При этом мужчина тяжело дышал, одобрительно кивая головой. Джаспер задергался, пытаясь высвободиться, но без всякой пользы. Наоборот, водитель запихнул его руку еще глубже, и Джаспер нащупал между толстыми бедрами еще больше шерсти и что-то мягкое, свободно подвешенное.

Наконец в сбитом с толку, онемевшем мозгу Джаспера блеснула догадка. Яйца. И это единственное слово вывело мальчика из ступора: выходит, водитель автобуса попросту чесал себе яйца его, Джаспера, рукой!

Вскипев от возмущения, он намертво зажал их в кулаке — в точности так же, как сделал его дядя перед тем, как кастрировать беднягу Роя. Охнув от неожиданности, водитель ослабил хватку.

«Быстро зацапал и сразу режешь, не то хряк живьем слопает», — предупреждал тогда дядя Лео.

Ножа не было, а потому Джаспер изо всех сил перекрутил и дернул яички мужчины, надеясь их просто-напросто оторвать. Издав оглушительный вопль, на драгоценный короткий миг водитель выпустил оба его запястья.

Джаспер моментально вернул свободу рукам и, отскочив, дал водителю автобуса увесистого пинка в пах. Пузатый здоровяк качнулся, рухнул на задницу, сложился вдвое и визгливо захрюкал — совсем как свинья в загоне у дяди Лео.

«Сделал дело и беги наутек. К нему сейчас подойти — все равно что осиное гнездо палкой ворошить».

Джаспер крутанулся на месте и всем своим телом налег на ручку запасного выхода. В замке что-то громко щелкнуло, поддаваясь, но дверца даже не дрогнула.

— Ну! Давай открывайся, чтоб тебя! — заорал Джаспер и ударом ноги заставил ее распахнуться.

За спиной стонал, пытаясь подняться, пострадавший водитель, но оглядываться Джаспер не стал. Не теряя времени, он выпрыгнул из автобуса и помчался куда глаза глядят. В кромешной тьме глаза были, к сожалению, бесполезны, и очень скоро он почувствовал под ногами траву на обочине, после чего с негромким плеском растянулся в придорожной канаве. Но не остановился, а, посчитав укрытие ненадежным, продолжал ползти по дну все дальше.

— А ну вернись, мелкий кусок дерьма! — завопил водитель из задней дверцы автобуса. — Да я пополам тебя переломаю, щенок, когда найду! Слышишь? Руки-ноги вырву! Еще пожалеешь, что на свет народился!

По дороге затопали тяжелые башмаки. Джаспер вовсю работал локтями и коленями, пробираясь все дальше по дну грязной канавы. Луна укрылась в облаках, и единственным источником света в этих полях были звезды. Впереди Джаспер едва мог разобрать преграду в виде земли, сваленной в кювет у края поля, и круглое отверстие большой цементной трубы, прошившей насыпь насквозь. На четвереньках подобравшись вплотную, он протиснулся в трубу, скрываясь из виду.

Шаги водителя сделались тише; он направился в другую сторону, выкрикивая все новые угрозы, живо передающие, как он расправится с дрянным сопляком. Джаспер сжался в комок внутри трубы. Грязная вода забралась под рубашку и промочила штаны. За всю свою жизнь он еще никогда не был так растерян и напуган. От отвращения ему хотелось отрубить себе руку — единственное, что он знал наверняка. Но он мог только с силой тереть ладонь о шероховатый цемент трубы.

Где-то на шоссе водитель автобуса растерял остатки терпения и прибег к новой тактике:

— Ты же сдохнешь тут, в глухомани. Здесь на многие мили ни единой живой души. Тебя койоты затравят и слопают на обед. Выходи! Обещаю, что довезу домой живым и невредимым…

Джаспер предпочитал койотов. Не подавая голоса, он только сильнее съежился в своем укромном убежище, под слоем грязи и глины. Наконец у водителя автобуса не выдержали нервы:

— Да и хрен с тобой! Гори в аду, мелкий засранец!

За громким всплеском чего-то, брошенного в канаву, последовал лязг захлопнувшейся автобусной дверцы. Вскоре мотор проснулся, и автобус с ревом укатил прочь. И лишь когда этот рев окончательно стих, натянутыми мышцами Джаспера завладела неукротимая дрожь.

Джаспер всю ночь провел, свернувшись клубком в трубе водостока. Она укрывала от ветра, но куда важнее было другое: он потерял способность шевелиться. В конце концов мальчику удалось забыться беспокойным сном, из которого его то и дело выдергивали кошмары, полные заросших шерстью водителей автобусов и визгливых причитаний бедняги Роя.

Дернувшись всем телом, он проснулся. Небо над уходящей вдаль канавой высветил приглушенно-серый зачаток рассвета. До восхода оставалось никак не менее часа, но время уже поджимало Джаспера. Он выпростал одеревеневшее тело из дренажной трубы и заставил себя выпрямиться. Первые осенние заморозки еще не подоспели, но холодный воздух уже намекал на их близость. Джаспер поежился в своей вымокшей одежде и направил негнущиеся ноги вдоль дна канавы. Недалеко от места, где накануне водитель остановил автобус, в жидкой грязи валялся его чемодан.

Першение в горле предупредило Джаспера, что он чересчур перемерз, всю ночь пролежав в холодной лужице. Где-то глубоко в памяти зазвучал дядин голос: «Самый верный способ замерзнуть насмерть во время охоты — дать себе промокнуть».

Вняв предостережению, Джаспер добежал до чемодана и выдернул его из стылой жижи. Лишь по счастливой случайности тот падая не раскрылся. Сцепив окоченевшие пальцы на его ручке, Джаспер вскарабкался по дальнему от шоссе склону канавы. В сотне ярдов впереди темнела небольшая рощица, за которой тенью проступал фермерский дом. Нужно было спешить: в любую минуту мог проснуться фермер и выйти позаботиться о скотине.

Джаспер опрометью бросился под спасительную сень деревьев и поспешил скинуть с себя мокрую грязную одежку. Даже трусы с носками вымокли. Дрожа от утренней прохлады, голый, он пописал под толстым стволом дуба, а затем открыл чемодан. Два комплекта одежды — все, что у него осталось, зато она была сухой. Натянув чистые рубаху и штаны, он сразу начал согреваться, хотя недостаточно быстро. Охваченный сомнениями, Джаспер переводил взгляд с последней чистой стопки одежды в чемодане на кучку грязных тряпок на земле. Мокрые одежки запачкают все остальное, заодно с маминым дневником. Он подхватил книжицу со дна чемодана и быстро пролистал, чтобы убедиться: все страницы на месте и не повреждены.