— Какая девушка?
Взгляд, которым его окинул Большой Билл, не сулил ничего хорошего.
— Не лез бы ты, дружок, в чужие дела.
Мимо, совсем близко к бортику, лихо пронесся Уэйн, но Джаспер едва заметил обращенную к нему недовольную гримасу кузена. Какая девушка?
Сидящий рядом седой исполин сокрушенно покивал, словно заслышав, как в голове Джаспера отчаянно щелкают шестеренки.
— Ну и ну. Сынок-то весь в мать пошел, да?
Джаспер выпрямил спину:
— Нет. Совсем не так.
— Тут нечего стыдиться. Правда нечего. Алтея всегда была мне симпатична. Настоящая красавица к тому же. Жаль только, не могла удержаться, чтобы не сунуть свой нос куда не следует. Видишь теперь, куда это ее завело, — Большой Билл сочувственно похлопал его по спине.
Этот непрошенный жест заставил Джаспера вскипеть накопленной за последние недели злостью. Вскочив со скамейки, он крикнул:
— Так вы ее видели или нет?
Усмехнувшись, Большой Билл тоже поднялся на ноги. И заставил Джаспера следовать за ним до самой стойки, чтобы наконец услышать:
— Не видал. И давно уже. Но, как найдешь ее, передай, чтобы зашла повидаться. Пора бы нам с ней поговорить.
— О чем?
Исполин не ответил. Он только вглядывался в лицо Джаспера, словно не находя на нем чего-то важного. Тут к стойке подошли двое мужчин, и Большой Билл сразу переключил внимание на них.
— Перри! Таки! Как у вас сегодня, ребята?
— Лучше не придумать, Уильям. Похоже, дела идут как нельзя лучше, — заулыбался тот, что постарше. У него были седые волосы и густые черные брови. Он выставил на стойку кассы свой портфель. — Кто бы подумал, что каток — настоящая золотая жила?
— Все дело в детишках. Что тут скажешь? Им бы кто позволил, они всю неделю бы катались. Деньги буквально печатают себя сами, — Билл катнул пару коньков в сторону Джаспера. — С тебя пятьдесят центов, дружок.
Джаспер верно услышал сигнал: разговор окончен, — но не был готов так легко сдаться.
— Что вы хотели ей сказать?
Двое мужчин у стойки смерили его удивленными взглядами. Две пары густых бровей поползли вверх. Лицо второго, помоложе, покрывали синяки и порезы. Казалось, он дрался с кем-то не на жизнь, а на смерть.
Большой Билл лишь хохотнул в ответ:
— Прости, дружок. Не видал я твоей ненаглядной. Беги теперь, развлекайся.
Глава 14
Вы намерены очертить весь круг подозреваемых?
Тогда отвечайте на заданный вопрос!
На следующее утро Джаспер проснулся под глухой перестук свежих поленьев, которые тетя Вельма бросала в зев печи по другую сторону занавеса. Уэйн еще похрапывал на своей стороне кровати. Перед тем как оторвать голову от подушки, Джаспер выждал, чтобы входная дверь отворилась и затворилась вновь, погрузив хижину в тишину.
Ощупав под собой совершенно сухой матрас, он испытал полнейшее облегчение. В розовом утреннем свете, льющемся сквозь окно, тихонько выбрался из постели и натянул одежду. Уэйн перекатился на другой бок, но так и продолжал спать. Джаспер же вынес свои ботинки к двери и надел их, только оказавшись на крыльце.
Тетя Вельма как раз скрылась из виду в будке нужника за хижиной: горизонт был чист, и Джаспер торопливо перебежал через дорогу, в амбар. Коровы зашевелились в своих загонах, когда он крался мимо к маминому дневнику, который ждал в дальнем углу под навесом с кормами.
15 августа 1928 г.
Как он и уверял, все вышло легко и просто. В три часа я появилась в хлеву у мистера Хойта, где уже стояла повозка с десятком коричневых бутылей вроде той, что он заставил меня понюхать.
— Ну вот, теперь вези это в Бартчвилль, в маленькое кафе под названием «Пароход», на Лейк-роуд. Когда доберешься, спроси там Большого Билла. Это тебе по силам? — спросил он.
Я сказала, что по силам.
— Если кто-то остановит, ты должна сказать, что перевозишь молочную сыворотку. Хорошо? А если кому-то захочется проверить, пусть понюхает вон ту, последнюю бутыль справа.
Он показал на бутылку, которая была совсем как остальные. Должно быть, у меня на лице показалось сомнение, потому что потом он сказал:
— Ни о чем не беспокойся. Никто не станет останавливать и отрывать от важных дел прелестную юную штучку вроде тебя. Ты только сделай вид, что отец крепко всыпет, если опоздаешь, и тебя сразу отпустят.
— «Пароход». Большой Билл. Запросто, — сказала я и отправилась туда с кобылой Джози, старой развалиной мистера Хойта.
Повозка всю дорогу скрипела и трещала, а бутылки звякали и брякали на все лады, помогая забыть, как обозвал меня мистер Хойт. Он назвал меня «штучкой». По пути я разминулась с четырьмя другими телегами, но никто даже косого взгляда не бросил.
«Пароход» был такой же забегаловкой на шесть столиков, как и все прочие закусочные на обочине Лейк-роуд. Отличить его можно только по нарисованной вывеске, что качалась на двух крюках над дверью, но я все-таки нашла, что искала. Когда я вошла, внутри не было никого, кроме старушки за буфетной стойкой. Я извинилась и спросила:
— Нет ли здесь Большого Билла?
— У тебя доставка? Он позади.
Голос у старушки был что твой ржавый гвоздь, и я задумалась, известно ли ей, что именно я доставляю. Мистер Хойт называл свою жижу «веселящей водой», но старушка выглядела так, будто уж много лет не смеялась.
Я направила тележку на задний дворик закусочной, где нашла громадного мужика с черными волосами, который сидел на табурете у жироотстойника. Пахло там похуже, чем бочка с кишками на скотобойне, и я чуть не выблевала свой обед прямо на его грязный передник.
— Вы Большой Билл? — спросила я.
А он только обернул ко мне сальное, щетинистое лицо и ничего не ответил.
— У меня доставка для вас от… ну, мистера Хойта.
Тогда Большой Билл улыбнулся, показав крупные желтые зубы с зажатой в них сигарой, и спросил:
— Имя у тебя есть, куколка?
«Куколка». Как вам это понравится? Я не знала, стоит ли говорить свое имя. Если б соображала быстрее, назвалась бы чужим, но увы.
— Алтея, — говорю. Идиотка, каких поискать.
— Приятно познакомиться, Алтея, — и он пожал мне руку, будто я была вполне взрослой и вовсе не куколкой. — Давай посмотрим, что тут у тебя.
Выгрузив бутыли и перенеся их в кладовку, Большой Билл сделал вдруг нечто совершенно удивительное. Он отсчитал мне десять бумажек по доллару, будто это невесть что, и не деньги вовсе.
— Скажешь Хойту, я передавал привет.
— Да, сэр! — И тогда я поспешила убраться восвояси, пока Большой Билл не успел передумать. Так обрадовалась этим денежкам, что чуть не вздумала миновать ферму Хойта и катить с ними дальше, аккурат до следующего города. Всю дорогу домой проигрывала в уме эту фантазию. Сниму комнату в пансионе. Скажу, что мне пятнадцать и что я ищу работу. Может, устроюсь швеей или в столовую куда. Если кто-то спросит про родных, назовусь сиротой.
План был хорош, но у меня не вышло удержать мою лошаденку на дороге в Кросуэлл. Вместо этого старушка Джози свернула домой и бодро потрусила на Хойтову ферму, где я отдала ему десять долларов. И чуть не выпрыгнула из туфель, когда Хойт протянул мне одну бумажку. Настоящий, целый доллар — только мой и ничей больше!
— Вот видишь, все не так уж плохо, правда?
А я только смотрела во все глаза на ту зеленую бумажку.
— Как ты разумеешь, мне бы хотелось, чтобы эта небольшая сделка осталась строго между нами. Что скажешь, Алтея? Сумеем мы сохранить нашу маленькую тайну?
Ничего я не ответила. Была слишком увлечена подсчетами. Доллара, зажатого в руке, мне хватило бы на покупку нового платья.
— Этот доллар оставь себе. Ты его заработала. А вот и десятицентовик за труды по дому, ты же помогаешь Элис. Иди, отдай его своему отцу, ладно?
Так я и поступила.
