— На дядину ферму.
— Где это?
— У Двадцать пятого шоссе, севернее Порт-Гурона.
— Путь неблизкий. И как ты рассчитываешь туда добраться?
Джаспер только головой покачал.
Отвернув лицо, накрашенная дама невесело скривилась. По ее оценивающему взгляду Джаспер успел сообразить, что раздавать милостыню она не привыкла.
— Есть что-нибудь на продажу?
Сдвинув брови, Джаспер задумался. В чемодане только его одежда и мамин дневник. За тряпки много не выручишь, зато чемодан обит настоящей кожей.
— Мой чемодан?
Женщина даже не повернулась взглянуть. Вместо этого она протянула руку и за нитку приподняла с груди Джаспера медальон из бисера.
— А что, красивая штучка. Денег за такую, пожалуй, хватит на автобусный билет.
— Нет! — округлил глаза Джаспер. — Нет, я не могу. Это… У меня мама пропала без вести, это ее вещь.
— Ну, раз пропала, то и переживать не станет, правда?
— Она еще может вернуться! — взмолился Джаспер, едва удерживая подбородок от предательского трепета. — Вернется. Я точно знаю, что вернется. Обязательно.
— Так и быть… Ладно, детка. Значит, придумаем что-нибудь другое, — накрашенная дама с неохотой выпустила из пальцев ожерелье. — С тряпкой управиться сможешь?
Джаспер кивнул.
— Ну, тут у нас не бывает занятия хуже, чем влажная уборка. Вымоешь тут все и получишь целый доллар. Идет? — протянула ему руку дама.
Джаспер вновь кивнул, и они скрепили договор рукопожатием.
— Ах да, еще одно условие, — сказала женщина, не выпуская ладони Джаспера. Придвинулась ближе, и он отчетливо разглядел под макияжем темные круги вокруг ее глаз. — Ты уедешь сегодня же. Я без понятия, кто ты есть и что натворил, сладкий, но ты даже представить себе не можешь, кому перешел дорожку.
Глава 22
И чем же вы занимались?
Как зарабатывали на пропитание?
Еще несколько часов Джаспер провел в темной комнате с зеркалами, дожидаясь, пока полуголая дама не закончит свою смену. «Я даже имени ее не знаю», — думал он, забираясь под гримировочный стол. Попробовал уснуть, опершись головой о стену, но ноги быстро деревенели от сидения на полу, а желудок сердито бурчал, оставшись без обеда.
Сейчас отец уже рыскает по городу в поисках пропавшего сына, решил Джаспер. Он ведь никак не мог уйти и позабыть вернуться. Джаспер беспокойно заерзал впотьмах, вспоминая, как отец расшвыривал завалы из вещей и обломков, спеша пробиться в спальню. «Алтея!»
— Нетушки, — выдохнул Джаспер. Преступник не нашел его маму. Может, злодеев было двое, и они подрались друг с другом? Джаспер вылез из-под стола и запрыгал с ноги на ногу, разгоняя кровь под аккомпанемент колющих мышцы иголочек. Такой вариант более похож на правду, решил он. Наверняка воры взъярились друг на дружку, потратив столько усилий и не найдя ничего особенно ценного.
Сквозь стену за шкафом со створками послышалась приглушенная музыка с редкими, глухими ударами барабанов. Джаспер мигом припал к полу. С этой дамой, которая спрятала его в своей гардеробной, явно что-то не так. На ней чересчур много косметики и мало одежды. Она вовсе не походила на всех других женщин, с кем Джаспер был знаком. Миссис Карбо и тетя Вельма ни за что не стали бы разгуливать по дому в панталонах с кружевами. Они никогда не обводили глаза черной сажей и не вымазывали щеки розовым, а губы — красным. Можно подумать, полуголая дама специально так вырядилась, будто работала клоуном в цирке. Вот только клоун из нее совсем не смешной. Тут что-то другое. Припомнив звук расстегнувшейся за дверцей «молнии», Джаспер поежился. Чего она добивалась от детектива Руссо? Чтобы тот пописал? Глупость, конечно. Но мальчик ощутил бы себя еще большим дураком, не придумав хоть какого-нибудь ответа.
Чтобы отвлечься, Джаспер изучил туфли на высоких каблуках, рядком выставленные у дальней стены. Там имелась и красная пара, очень похожая на те, что были у его мамы. Он смотрел на них, пока в глазах не потускнело. Как-то раз его родители устроили дичайшую ссору из-за красных туфель. Мама захотела надеть их куда-то, после чего отец будто с цепи сорвался. Джаспер даже не слышал всех слов, что они выкрикивали (в тот момент он лежал у себя, накрыв голову подушкой), но у него создалось впечатление, что красные туфли могли превратить маму во что-то непонятное. Нечто плохое. Они будто обладали темной силой. Джаспер вспомнил, как ему хотелось незаметно выскользнуть из комнаты и завладеть туфлями. Что, если их примерить, и они наделят его способностью летать или читать чужие мысли? Теперь он понимал, конечно, что тогдашние рассуждения были полной ерундой. У Джаспера уже имелась пара красных резиновых сапог, и ничем особенным они его не наделяли. «Должно быть, красные туфельки срабатывают только с девчонками», — заключил он.
Подойдя к туфлям, он поднял одну и сощурился на высокий каблук. Тетя Вельма нипочем не надела бы такие! Точно так же, как не стала бы ходить туда-сюда по ферме в кружевных подштанниках. Джаспер спросил себя, зачем его маме такие же красные туфли, как у накрашенной дамы в соседней комнате. Она никогда не ходила по дому в трусах. И не уродовала себе лицо всей этой цветной размазней.
Вертя в руках туфлю, он вновь услышал брошенные Сэсилом обидные слова: «Во всем Бартчвилле не было девахи непутевей, чем Алтея Уильямс». Слово «бузила» звучало почти что бранью, вроде лжеца или вора. Только еще хуже.
Джаспер поставил туфлю на место и вытащил из шкафа накрашенной дамы свой чемодан. Музыка все еще бухала где-то за стенкой. Из чемодана он достал мамин дневник.
Начал с самого начала и перечитал все записи вплоть до той, где мама встретилась с Большим Биллом. Веселящая вода. Он напрягся, стараясь вспомнить разговор, который они с Уэйном подслушали у «Талли-Хо». Шериф Брэдли говорил что-то про перегонный куб и про то, что в те времена, когда он еще не стоял на страже закона, все вокруг гнали собственную сивуху.
Этот вредный мистер Хойт явно замыслил что-то недоброе. Даже опасное. «Сумеем мы сохранить нашу маленькую тайну?» Джасперу отчаянно хотелось ответить вместо мамы: «Нет, мистер Хойт. Не сумеем». Но она дала другой ответ. И в конце концов взяла у него тот доллар. Джаспер покосился на красные туфли у дальней стены и снова поднял с колен книжицу.
25 августа 1928 г.
Мистер Хойт все навязывает поручения, которые мне совсем не по сердцу. Сама знаю, что поступаю плохо, но как положить этому конец? Я днями напролет рыскала вокруг его вонючего хлева, пытаясь понять, откуда берутся все эти бутыли: воображала, что, может, смогу что-то случайно поломать, и тогда все кончится. Заработанные доллары того не стоят. Уж лучше я оттирала бы грязные горшки для миссис Хойт! Да только ничего не обнаружила, до самого сегодня.
Старик Хойт так мне прямо и сказал, что вся веселящая вода делается с помощью самогонного аппарата в индейской резервации. Он говорит, так выходит здорово дешевле, чем вся та бурда, которую тащат из-за границы. Завтра он погонит меня за новой партией. Отправляет прямо в лапы к дикарям!
— Вы не можете заставить меня туда поехать! — заверещала я. — Эти безбожники тут же скальп с меня снимут или того похуже. Господи боже! Что тогда скажет папенька?
Хойт со смеху аж прослезился.
— А с чего ты взяла, будто я ему обо всем доложу? Даже не подумаю! И сама тоже не расскажешь!
— Еще как расскажу! — завопила я во все горло в надежде, что кто-нибудь услышит. — Это все неправильно. И не по-христиански! Вы на верную смерть меня отсылаете. Не поеду, и все тут!
Тогда он влепил мне оплеуху.
— Валяй, вперед и с песней! Если посмеешь. Ступай, скажи своему папочке, что развозила самогон по всему городку ради нас с Большим Биллом. Ступай, скажи ему, что я платил тебе долларовыми бумажками, чтоб не брыкалась, и что сам я — вшивый бутлегер. Ты что же, думаешь, будто он хоть на миг поверит твоим россказням? Да мы уж много лет как в одну церковь ходим. Я все псалмы назубок знаю, черт их раздери!
С минуту я стояла, будто молнией ударенная. Как ловко он все рассчитал! Только я легко сдаваться не собиралась.
— А у меня и доказательство есть: доллары! — крикнула я.
— И что? Нищие девчушки вроде тебя горстями их могут грести. Хорошенькие с виду девочки, не слыхавшие про христианскую мораль. Смекаешь, о чем я?
Ничуть не бывало.
Тогда, чтобы помочь мне сообразить, он подошел и ухватил меня за задок своей большой, твердой ручищей.
— Твой папочка скорее решит, будто ты задирала на себе юбчонки, потчуя городских парней, что всегда при деньгах. Я во всей нашей округе уважаемый человек. А ты — всего лишь маленькая обманщица, проныра и деляга. Всякому это известно.
И мистер Хойт засмеялся своим горячим воздухом прямо мне в лицо. Я поскорее вырвалась и отбежала подальше, да только он был прав. Папенька никогда мне не доверял, ни единого денечка за всю мою злосчастную жизнь. Достаточно я наплела всякой чепухи, врала налево и направо про разные глупости, но дело даже не в этом. Они с маменькой еще давным-давно решили, будто я сразу уродилась с каким-то изъяном, будто гнилая изнутри. Папенька ни разу не смотрел на душечку Перл, как глядит на меня: будто он жутко разочарован. Считает меня никчемной интриганкой. В точности, как и старик Хойт.
